Безжалостные короли
Шрифт:
Он приподнимает бровь.
— Фрэнк? В смысле, водитель?
— Он работал телохранителем у элиты Голливуда, так что у него есть нужные мне навыки.
— Серьезно, черт возьми? — размышляет Бентли. — Думаю, это объясняет, почему он сложен как танк. Почему он сменил профессию?
Я пожимаю плечами.
— Он стал отцом пару лет назад. Ребенок живет с мамой, но Фрэнк регулярно навещает его. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что ему нужна работа, которая не требует так много поездок и не связана с таким
— Логично, — соглашается Бентли. — Откуда ты все это знаешь?
— А ты как думаешь?
Он закатывает глаза.
— Точно. Иногда я забываю обо всех людях, которым ты платишь.
— У меня нет такой роскоши, — бормочу я. — Ты голоден? Я мог бы сходить за бургером.
— Братан, ты уже должен был знать, что я никогда не откажусь от бургера.
— In-N-Out?
Бентли открывает дверь своего Porsche и забирается на водительское сиденье.
— Это был настоящий вопрос?
Я смеюсь.
— Не совсем. Встретимся там.
Он машет мне, прежде чем включить передачу и тронуться с места. Волоски на моем затылке встают дыбом, поэтому я поднимаю взгляд и замечаю, что Жас стоит, прислонившись к окну, и смотрит на меня сверху вниз. У нас происходит один из наших странных безмолвных разговоров, в котором мои глаза говорят, что я не сдамся, пока она не сдастся. Ее глаза говорят мне, что она собирается заставить меня потрудиться для этого. Я ухмыляюсь, садясь в машину и нажимая на кнопку зажигания.
Давай, детка.
***
— Как Жас? — спрашивает Эйнсли.
— Хорошо, учитывая все обстоятельства.
— Не могу поверить, что ты пошел туда после того, как она специально попросила тебя не делать этого. Ты такой придурок.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
Эйнсли запихивает в рот несколько картофелин фри и жует их, прежде чем снова заговорить.
— Спасибо за еду. Репетиция сегодня была напряженной. Я проголодалась, и мне совсем не хотелось ждать доставки.
Наш отец, дешевый ублюдок, каким он и является, отправляет весь персонал, когда уезжает из города. Я редко ем в главном доме, поэтому привык сам справляться, а вот Эйнсли — нет. Если у нашего шеф-повара Луиса выходной, она обычно заказывает еду на вынос или сидит здесь, выклянчивая у меня. Из-за нее у меня в холодильнике так много чертовой девчачьей еды.
— Ты знаешь, что я всегда буду заботиться о тебе, сестренка, — я притягиваю ее к себе и взъерошиваю ее волосы, чтобы доказать свое утверждение.
— Отстань от меня, придурок!
Я смеюсь, наблюдая, как она пытается — безуспешно, надо сказать — пригладить волосы.
— Тебе нравится, когда я над тобой издеваюсь.
— Нет, не нравится. Не заставляй меня натравливать на тебя Рида.
— Даже не начинай мне рассказывать об этой ерунде.
Эйнсли сузила глаза.
— Какой ерунде?
— Ты и Рид, — уточняю я. — Мне это не нравится.
Когда один из моих близких друзей сказал мне, что хочет встречаться с моей сестрой, скажем так, я не очень любезно отнесся к этому. К сожалению, моему близнецу абсолютно наплевать на мое мнение, а Рид так чертовски влюблен в нее, что ему тоже наплевать. Им просто повезло, что у меня полно других забот, поэтому я не борюсь с ними. Но если он причинит ей боль, лучший друг или нет, я надеру ему задницу.
— Мне все равно, — Эйнсли задирает свой курносый носик. — Кроме того… технически, между мной и Ридом ничего нет. Пока.
Ну, для меня это новость. Ты никогда не узнаешь этого по тому, как часто они строят друг другу глазки — трахни меня.
— Объясни.
Она пожимает плечами.
— Не надейся слишком сильно. Мы с Ридом будем вместе. Мы просто еще не проводили никаких официальных обсуждений или… ну, знаешь, не трахали друг другу мозги, чтобы сделать это официально.
— О, Боже, — пробурчал я. — Я не хочу слышать о твоей сексуальной жизни, Эйнс. Особенно, когда в этом замешан Рид.
Эйнсли смеется.
— Ты сам спросил.
Я показываю на нее.
— Я не спрашивал. На будущее, я никогда не хочу слышать о твоей сексуальной жизни. Никогда.
Моя сестра усмехается.
— Не будь ребенком. Мы взрослые люди, и это совершенно нормально вести здоровую сексуальную жизнь, независимо от того, мужчина ты или женщина. Кроме того, это ты потерял девственность в четырнадцать лет, на четыре года раньше меня, так что у тебя нет права судить.
— Я не осуждаю, — я поднимаю руки вверх в примирительном жесте. — Но я все равно не хочу слышать о том, как ты трахаешь моего лучшего друга.
Сексуальные предпочтения Рида не совсем ванильные. Последнее, что мне нужно, это думать о том, что он будет делать это дерьмо с моей сестрой.
— Кстати, о лучших друзьях…, — говорит она. — Ты разговаривал с Бентли в последнее время? Я беспокоилась о нем с тех пор, как все пошло наперекосяк с Жас. Уверена, он сейчас много думает о Кариссе.
Я пожимаю плечами.
— Пока что он выглядит нормально, но я слежу за ним.
Эйнсли вздыхает.
— Бентли пытается скрывать это, но я знаю, что это все еще причиняет ему сильную боль.
Я сглатываю комок в горле.
— Да, я знаю.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Вообще-то, прямо перед тем, как я вернулся домой. Я встретил его в доме Жас, а потом мы поели бургеры.
Ее брови приподнялись.
— Что Бентли делал у Жас?
— Он, блядь, вздремнул с ней.
Ореховые глаза Эйнсли расширяются настолько, что кажется, будто они вот-вот выскочат из орбит.
— Серьезно?
— Ага, — выскакивает буква — А в конце слова.