Безжалостный соперник

Шэн Л. Дж.

— Папочка! Пожалуйста!

— …разрушит твою жизнь. — Папа поднял его с пола уже за воротник, ударив Николая спиной о полки. На них обоих посыпались новые книги, но ни один из них не обратил на это внимания. Лицо папы было красным, почти багровым, а Никки выглядел вызывающе, выражение его лица было пассивным. Он не пытался отрицать или объяснять, что произошло. Не струсил. Он собирался довести это дело до конца, как и все остальное в его жизни.

Еще один удар отправил лицо Ники в полет, и на этот раз, по трещине, я поняла, что отец сломал

ему нос.

Руслана ворвалась в дверь библиотеки с метлой. Я попыталась прыгнуть между папой и Ники, оторвав папины пальцы от его горла. Я была растеряна, расстроена и больна до тошноты. Я никогда не видела, чтобы мой отец был жестоким. Он всегда был нежным и любящим со мной, компенсируя все недостатки моей матери.

— Что тут происходит? – взвизгнула Руслана. Когда она увидела багровое лицо своего сына, смотрящего на моего отца, она прыгнула между ними, оттолкнув папу метлой в руках.

— Прочь! Слезьте с него! — взревела она. — Вы убьете его, и тогда я буду той, кто должен ответить властям.

Это было то, о чем она заботилась прямо сейчас? Действительно?

— Твой грязный, глупый сын прикоснулся к моей Ари. Я вернулся домой пораньше, чтобы захватить новый галстук перед сбором средств и…

— Боже! — закричала Руслана, повернувшись к сыну, который в этот момент представлял собой груду перемешанных конечностей, крови и опухшей плоти. — Это правда? Я сказала тебе не трогать ее!

Ники смело вздернул подбородок.

— Скажите что-то! — спросила она.

Ники повернулся к моему отцу, улыбаясь. Его десны кровоточили.

— У нее был приятный вкус, сэр.

Мой отец ударил его тыльной стороной ладони, используя кольцо братства, чтобы пролить еще больше крови. Лицо Ники переместилось в другую сторону. Его щека ударилась о полку. Это все было на мне. Моя вина. Я хотела сделать так много вещей.

Сказать ему, что мне жаль.

Сказать, что я не знала, что папа придет.

Чтобы помочь ему.

Объяснить все папе, Руслане. Мне нужно было спасти это. Чтобы защитить его.

Но слова застряли у меня в горле. Как шарик рвоты, блокирующий мои воздуховоды. Мой рот открылся, но ничего не вышло.

Он не виноват.

— Иди в свою комнату, Арья, — прорычал мой отец, подходя к открытой двери и наклоняя голову в сторону коридора. Я не двигалась сначала. — Иди, черт возьми!

А потом я подумала о том, как изменится моя жизнь, если папа решит быть таким, как мама. Пренебрегать мной, смотреть в другую сторону, относиться ко мне так, как будто я очередной предмет мебели.

Шокирующе — постыдно — я двигалась, мои ноги были тяжелыми, как свинец.

Я все еще чувствовала взгляд Николая на своей спине. Жар предательства. Ожог от осознания того, что меня никогда не простят.

Что вещи уже никогда не будут прежними.

Что я потеряла лучшего друга.

ГЛАВА 9

Кристиан

Настоящее время.

Я сразу ее узнал.

Лебединая шея. Неземной взгляд

Авы Гарднер и кошачьи зеленые глаза. Арья с каждым годом становилась все изящнее и элегантнее. В тринадцать лет она была красивой. В тридцать один - настоящей сногсшибательной. Даже ее невинный ореол, ощущение чего-то целого и недосягаемого, потрескался, но все еще был цел. Она светилась с расстояния в несколько миль, и мне хотелось погасить ее великолепие. Приглушить ее свет и утащить ее с собой в тень.

Когда я заметил ее на стойке регистрации здания, я не мог поверить своему счастью. Она решила присоединиться к падению отца и занять первое место. Я понятия не имел, что она там делала. Моей немедленной реакцией было поговорить с ней. Узнать, узнала ли она меня. Имел ли я когда-нибудь значение. Или я был просто помощником, который украл ее первый поцелуй и заплатил за него с процентами.

Она понятия не имела, кто я такой. Ничего удивительного. Я всегда был вспышкой в ее мире. Неважный анекдот. Необходимость наказать ее, показать ей, что эта новая версия меня не может быть упущена из виду или спрятана в заведение, которое никто не видит и не достает, ударила в меня. Я не смог остановить себя.

Не из-за ненормативной лексики посреди посреднической встречи, как рэпер D-класса.

Не из-за отказа от любой предложенной компенсации, включая аппетитную восьмизначную сделку.

Не от жажды съесть ее лицо. Как будто я был все тем же четырнадцатилетним мальчишкой с зажатым носом, борющимся за крохи ее внимания, поглощающим ее в любой форме, которую она бросит в мою сторону.

Я сделал глоток виски, наблюдая за горизонтом Манхэттена из своей квартиры на Парк-авеню. Это была двухкомнатная, но вся моя, полностью оплаченная. Я всегда предпочитал качество количеству.

— Ты идешь спать? — спросила Клэр позади меня. Я мог видеть ее отражение в стекле моего окна от пола до потолка, прислонившегося к дверному косяку моей спальни, одетую только в мою белую рубашку, ее обнаженные ноги были полностью выставлены напоказ.

— Минуту.

— Я здесь, если тебе нужно поговорить, — предложила она. Но говорить с Клэр было бесполезно. Она бы меня не поняла. Она никогда этого не делала.

Я ненавижу тебя, сказала мне Арья сегодня днем в моем кабинете, и по тому, как дрожала ее нижняя губа, как много лет назад, когда она говорила об Аароне, я понял, что она имела в виду именно это.

Хорошая новость заключалась в том, что я тоже ненавидел ее и был слишком рад показать ей, как сильно.

Ты мерзкий человек.

С этим пришлось согласиться. Особенно после того, как я взялся за это дело.

С тихим рычанием я швырнул стакан с виски на стеклопакет, наблюдая, как золотистая жидкость расплескивается по стеклу и стекает на пол, где мерцающие осколки хрусталя ждали, чтобы их подобрал тот, кто убрал это место.

Это был человек, которым я стал.

Человек, который даже не знал имен людей, которые работали в его квартире.