Безжалостный
Шрифт:
– Кто-то нас преследует? – спросил я.
– Нет.
Свинцово-серое небо второй половины прошедшего дня, плоское и гладкое, как слой свежей краски, менялось. Облака скручивались, прибавляли в толщине, местами чернели, напитываясь влагой.
Пенни вновь посмотрела в зеркало заднего обзора.
– Кого-то увидела? – спросил я.
– Нет.
– Я нервничаю из-за того, что ты постоянно поглядываешь на зеркало.
– А я нервничаю, потому что ты постоянно спрашиваешь мамика, едет ли кто следом за нами, – тут же вставил Майло, который по-прежнему сидел у меня на коленях.
Тем не менее, когда она вновь посмотрела в зеркало заднего обзора, я не удержался.
– Что-то есть?
– Если я увижу что-нибудь подозрительное, сразу тебе скажу, – пообещала Пенни.
– Даже если ты думаешь, что это ничего, на самом деле это, возможно, что-то, – заявил я. – Поэтому скажи мне в любом случае, будет это что-то или ничего.
– Ну и ну, – прокомментировал Майло.
– Согласен, – кивнул я, – смысла в этом мало.
Успев покинуть наш дом за считаные секунды до взрыва, мы пребывали в состоянии шока. Но, будучи и писателями, и читателями, мы с Пенни не могли обойтись без слов, нуждались в разговоре не в меньшей степени, чем в воздухе и воде. И заставить нас замолчать, наверное, могла только смерть. Даже Майло, если не уходил с головой в тайны электромагнитного поля, любил поболтать. Вот и шок, вызванный потерей дома, не вверг нас в раздумчивое молчание. Наоборот, добавил разговорчивости.
В семье Гринвич-Бум разговор – не только средство общения, но и помощь, которую мы оказывали друг другу в излечении ссадин и ушибов, полученных за день. Мы начинали с прозаичного, плавно перетекая к абсурдному, что не должно вызывать удивления, если рассматривать наши разговоры как проявление наших принципов и жизненного опыта.
Пенни предложила остановиться в отеле, но я эту идею отверг.
– Там попросят кредитную карточку, как минимум удостоверение личности. В настоящий момент мы не хотим пользоваться кредитными карточками.
– Мы не хотим? – спросила Пенни, остановившись на красный свет. – Почему мы не хотим?
– Пока ты паковалась, мне позвонил Джон Клитрау. Дал мне несколько советов. Один – насчет кредитных карточек.
– Клитрау… писатель?
– Да. Он прочитал рецензию. У него есть опыт общения с этим… Вакссом.
– Какой опыт?
Говорить об убийстве семьи Клитрау в присутствии Майло я просто не мог.
– Джон хочет, чтобы я передал тебе, что три его любимые детские книги – это «Дамбо» [14] , «Приключения Десперо» Кейт Дикамилло [15] и твоя первая книга о Пурпурном кролике.
14
«Дамбо – летающий слоненок» – книга Элен Эберсон (текст) и Гарольда Перла (иллюстрации), вышедшая в 1939 г., по которой Уолт Дисней снял всемирно известный мультфильм (1941).
15
Дикамилло, Катрина Элизабет (р. 1964) – американская детская писательница. Книга «Приключения Десперо» опубликована в 2003 г.
– Это хорошо. Но ты сказал, «опыт». Что он знает о Вакссе?
– Джону особенно нравится веселая философия этих книг.
Должен сказать пару слов в защиту моей обычно сообразительной жены: в нее дважды разрядили «Тазер», несколькими минутами ранее она увидела, как взрывается ее дом, вот и очень хотела услышать, что я узнал о критике. И в таком состоянии не могла понять, что нет у меня желания говорить об этом при нашем ребенке.
Держа Майло одной рукой, я скорчил гримасу Пенни, другой рукой подергал себя за левое ухо и указал на сына.
Она посмотрела на меня так, словно я продолжал дергаться от разряда «Тазера».
– Дамбо, Десперо, Пистакио, – последним я произнес имя ее Пурпурного кролика.
Водитель, остановившийся следом за нами, нажал на клаксон, чтобы мы наконец-то заметили, что красный свет сменился зеленым.
– Боюсь, я не поняла, – призналась Пенни, проезжая перекресток. – Я думала, он звонил насчет Ваксса.
– Маленький слон, маленькая мышь и маленький кролик, – объяснил Майло с моих колен, – и у всех большие уши.
– Неужели? – удивился я. – Слушай, да. А ты совершенно прав.
– Мамик, папа пытается донести до тебя, что я маленький, но у меня большие уши, а мистер Клитрау рассказал ему что-то такое, чего мне слышать не следует.
– Так что он тебе сказал? – спросила Пенни.
Я раздраженно выдохнул.
– Вероятно, что-то кровавое, странное и пугающее, – предположил Майло. – Или что-то сексуальное. Из того, что я об этом знаю, ничего более странного даже представить себе нельзя.
– Откуда ты что-то знаешь о сексе? – спросила Пенни.
– Сопутствующая информация. Когда читаешь о чем-то другом.
– И много ты получил этой сопутствующей информации?
– Не очень. Меня это не интересует.
– И правильно.
– Скучное занятие.
– Еще более скучное, чем странное, – заверила его Пенни.
– Не так чтобы совсем скучное, – вставил я.
– Наверное, когда-нибудь я решу, что не скучное, – согласился Майло.
– Когда-нибудь, – кивнула Пенни. – Лет через десять.
– Полагаю, что через семь, – поправил мать Майло.
– После того, когда ты решишь проблему путешествий во времени, я позволю тебе ходить на свидания, – поделилась с ним Пенни.
– Я не думаю, что путешествие во времени возможно, – ответил Майло.
– Тогда я могу не волноваться о том, что у меня появится невестка с двумя кольцами в носу, проткнутым языком, семью татуировками, брильянтовыми зубами, чисто выбритой головой и соответствующим мироощущением.
– Никогда не приводи домой девушку с таким мироощущением, – посоветовал я Майло. – Твоя мать просто выбьет из нее всю эту дурь.
– Я не понимаю, почему мы не можем остановиться в отеле, – сменила тему Пенни. – Но если не можем… куда в таком случае нам ехать? Может, к моим родителям?
– Нет. Туда, где Ваксс не станет нас искать.
– Как насчет дома Марти и Селины?
Марти и Селина, наши близкие друзья, жили в какой-то миле от нас. В воскресенье они улетели в Вайоминг, ухаживать за родителями Селины, которые чуть не погибли под лавиной.
С понедельника Пенни бывала в их доме раз в день, убирала с крыльца корреспонденцию и газеты, при необходимости поливала цветы.