Би-боп
Шрифт:
Холодильник полон. Доставь мне удовольствие. Попробуй поесть. Уверена, что уже бог знает сколько времени ты не проглотил ни кусочка. Я записала концерт по радио. Если захочешь послушать. Кассета перемотана. Я оставила ее в плеере. Не оставляй меня так. Позвони. Скажи, что с тобой. В каком ты состоянии. Она зачеркивает последние фразы. Не хочет, чтобы Поль видел эти зачеркнутые фразы. Комкает листок. Его отбрасывает. Берет другой. Начинает заново и, дойдя до зачеркнутого места, говорит: Позвони мне, если захочешь. Скажи, как ты там.
Она была готова уйти. Сложила листок. Вложила его в белый конверт, который
Поль вновь сложил записку Люси. Засунул ее обратно в конверт. Положил на стол и поднялся. Свет утратил свою мучительность. Теперь он казался скорее заманчивым. Полю хотелось выглянуть наружу. Туда переместиться. Подойдя к стеклянной двери.
Он перешагнул через порог, поставил ногу на залитую солнцем террасу. Продуваемую ветром, который приносил всевозможные запахи и вдобавок детские крики. Запахи крема от солнца, водорослей, йода, горячих пирожков с яблоками. Пронзительные крики, как крики ласточек, когда надвигается гроза. И она надвигалась. Мало-помалу погода менялась. К крохотному белому облачку, только что одному-одинешенькому под взглядом Поля, присоединились и другие, теперь они все вместе дефилировали вдали.
Цветник с голубыми гортензиями, особенно великолепными в этом году, почти целиком занимал левую часть террасы, впрочем просторной и отгороженной белым забором. Поль подошел, чтобы до них дотронуться. Поласкать их бархат. Гроздья цветов вровень с ним. Все же осталось немного места и для нескольких аронников и скопления тростника.
Правая половина была отведена для трапез. Для отдыха. Состояла из садового салона. Круглый стол и стул. Большой зонт из сурового полотна. Два шезлонга с синими матрасами в белую полоску или наоборот.
Между шезлонгами на земле валялась забытая книжка. Прямо на перемешанной с песком скошенной траве. Так, незакрытая и отложенная, открытая и переплетом вверх. Судя по названию, речь в ней шла о какой-то достопамятной вечеринке в ночном клубе.
Книгу забыла Люси. Она не убирала. Ничего не сложила. Зная, что приедет Поль. Все так и оставила. Прерванное чтение. Распростертое. Текстом к земле. Только его она и забыла.
Разделяя террасу пополам, к белой калитке вела мощеная аллея. Калитка выходила на лестницу, которая спускалась на пляж. Поль не стал ее открывать. Он замер перед, потом сместился вдоль забора. Он только-то и хотел поглядеть на синие с белым волны, кричащих на берегу детишек, болтающих родителей.
Уже и не припомню, кто из писателей сказал, что у распростертых или даже не распростертых, а сидящих или возлежащих на пляже людей такой вид, будто они дожидаются смерти. Каковая, возможно, должна явиться из моря. Поль об этом не думал. По крайней мере, вот так. Думаешь совсем по-другому, когда для тебя самого это уже даже и не вопрос времени.
Он предоставил своему взгляду шарить по искривленному пространству декорации. От одной оконечности пляжа до другой.
Добравшись до крайней правой точки. Там, где начинается дикий берег. Его глаза остановились на светло-сером пятне. Выделяющемся на влажном темно-желтом песке. Около черной скалы. Великолепное сочетание цветов. Случайность или же простое стремление к красоте.
Отнюдь не случайность. Отнюдь не стремление к красоте. Просто там находилось. Там забытое. И не просто какое-то серое. Весьма незаурядное светло-серое. Возможно, даже единственное. У Люси был особый дар откапывать редкостные оттенки. У Поля заколотилось сердце. Пеньюар или купальный халат. Люси. Я в этом уверен. Она купалась перед отъездом. Выходя из воды, наверное опаздывая, а может, из-за людей, из-за изобилия людей, да к тому же было так жарко, она забыла свое одеяние.
Выйти на его поиски. Его подобрать. Принести назад. Было ли это столь важно? Для Поля — да. Вот почему при мысли о том, чтобы открыть калитку, у него так сильно заколотилось сердце. Спуститься по лестнице. Шагать во всей одежде по песку. Дать себя увидеть, разглядывать, заметить, допросить взглядом. Одетым с иголочки среди сидящих или возлежащих на пляже почти голыми людей. И все же он туда пойдет. Он решился.
Он отворяет калитку. Вступает на лестницу. Начинает спускаться. Ступенек не так уж много. Ноги Поля немощны. Дрожат. На последней, наполовину ушедшей в песок ступеньке сидят двое.
Они свояки. Скрестив руки на голой груди, обсуждают работу. Информатику и продолжительность рабочего дня. Скука смертная. Поспешно оборачиваются, когда их жены.
Они сестры. На песке. Сидя чуть ниже, груди наголо, обсуждают безработицу и ясли. Нянек и детские сады, детские пособия. Дети у них на глазах швыряют песок друг другу в волосы, в глаза, и Поль.
Он остановился за загорелыми спинами парней. Не может пройти. Уже дважды извинился. Прошу прощения. Парни его не слышат. Тогда Поль наклоняется и касается теплого плеча левого из них. Тот оборачивается и поднимает глаза. Вопрошая Поля. Я бы хотел пройти, говорит Поль, если вы позволите.
Парни смотрят друг на друга. Потом на Поля. Потом отстраняются, спрашивая себя, какого черта принесло на пляж такого типа, аристократичного, такого изысканного, полностью, с иголочки одетого, в обуви. Не ломайте голову, ребята. Это вам не по зубам. Расступитесь. Это все, о чем вас просят.
Стоит Полю пройти. Вновь рядом друг с другом. Беседу пока не возобновляют. Заинтригованы. Быть может, растеряны. Да, вполне возможно. Прикидывают, что этот человек, человек такого сорта, в прошлом должен был. Да, может быть. Смотрят, как Поль удаляется. На его спину. Белую рубашку. Мятые брюки. Туфли, которые утопают в песке.
Поль медленно скатывался по пляжу под уклон. Спускался к воде. Из-за зыбкого песка, неистового ветра, его непоправимой слабости продвижение было неловким, неуклюжим, неуверенным, нерешительным, невнятным. Зато его желание, желание воссоединиться с тканью, с цветом, редкостным светло-серым, было искренним, стойким.
Выбравшись на прибрежный песок. Песок грубый. У самой воды. На излете волны облизывали носки его туфель. Он шагал вдоль пенистой линии. До самой черной скалы. На темно-желтом песке раскинулся светло-серый купальный халат. Сброшенный тут существом, несомненно влюбленным в случайность и красоту.
Нагнулся, чтобы его поднять. Поднял, потом поднес к лицу и глубоко вдохнул его запах. Ничем не пахло. Пахло солнцем. Пропитанная солнцем ткань. Жаркий запах, который мало-помалу. Поль вдохнул его еще три раза. Три раза очень глубоко. Что мало-помалу проявило присутствие отсутствующей женщины. Отсутствие его жены.