Библейские истины. В начале было Слово
Шрифт:
3; 3–6
На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душею, которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, и обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?
3; 20–22
Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода, ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье.
3; 24–26
Вот,
4; 3–6
Вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне.
4; 12–15
Человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?
4; 17
Взывай, если есть отвечающий тебе.
5; 1
Видел я, как глупец укореняется, и тотчас проклял дом его. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника.
5; 3–4
Не из праха выходит горе, и не из земли растает беда; но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх.
5; 6–7
Он (Господь – С.Б.) разрушает замыслы коварных и руки их не довершают предприятия. Он уловляет мудрецов их лукавством, и совет хитрых становится тщетным: днем они встречают тьму и в полдень ходят ощупью, как ночью.
5; 12–14
Есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои.
5; 16
Опустошению и голоду посмеешься и зверей земли не убоишься, ибо с камнями полевыми у тебя союз, и звери полевые в мире с тобою.
5; 22–23
О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей!
6; 2–3
Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя? Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора?
6; 12–13
Братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи, которые черны от льда и в которых скрывается снег. Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих.
6; 15–17
Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника? Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне. Когда ложусь, то говорю: «когда-то встану?», а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета.
7; 1–4
Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?
7; 17–18
Поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы засыхает. Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет; упование его подсечено, и уверенность его – дом паука. Обопрется о дом свой и не устоит; ухватится за него и не удержится.
8; 11–15
Он передвигает горы, и не узнают их; Он превращает их в гневе Своем; сдвигает землю с места ее, и столбы дрожат; скажет солнцу, – и не взойдет, и на звезды налагает печать.
9; 5–7
Хотя бы я и прав был, не буду отвечать, а буду умолять Судию моего.
9; 15
Дни мои быстрее гонца, – бегут, не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу.
9; 25–26
Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои, то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои.
9; 30–31
Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд! Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас.
9; 32–33
Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?
10; 10–12
Если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания. Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое: оно увеличивается.
10; 14–16
Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду, – и уже не возвращусь, – в страну тьмы и сени смертной, и в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.
10; 20–22
Разве на множество слов нельзя дать ответа, и разве человек многоречивый прав? Пустословие твое заставит ли молчать мужей, чтобы ты глумился, и некому было постыдить тебя?