Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)
Шрифт:
— Ничего такого, — шмыгнул носом Сережа. — Если есть — из кабины выкинут. Гонять стали…
— Почему? Что тут такого?
— Ай, все из-за Кости. Раз он задний подфарник отвинтил, потом брезент разрезал — коробку с мылом свистнул, еще раз в кабину залез, ключи стянул. Шоферы иногда собираются в одну кабину поесть, вот он и…
— А где этот Костя? Не бойся, я не из милиции. Хочешь, все баночки отдам за так — полные!
— Полные?! — глаза паренька расширились. — Не врете? Костя с матерью уехал совсем. Вон тот дом продали. На Украину подались, к бабке, говорят. Перед отъездом все мне отдал — баночки, подфарники, канистрочку…
— Ладно, Сережа, ты сам вспомни:
— Зачем вам это? — опять насторожился Сережка. — Ищете кого-то?
— Ищу, — признался неожиданно Рачев, — ищу убийцу того болгарина, которого нашел дядя Вася Солидол.
— Вы из милиции? Так бы и сказали.
— Не из милиции, частный я сыщик, понял? Тебе ничего плохого не будет. Вот моя рука.
Польщенный Сережка осторожно пожал протянутую руку:
— В вашу деревню машины не заходят, там плохой разворот — прямо по полю, а здесь, сбоку от бывшего химсклада, осталась асфальтовая площадка. Поляки про нее знают, больше никто. А в тот день мы с Костей потемну, как обычно, вышли на добычу. Стояло три фуры. Две — на площадке, а третья, последняя, съехала в кювет и забуксовала, перекрыв дорогу. Ее можно было вытолкнуть только сзади, а никак не объехать — с этой стороны тоже канава. Один поляк приходил в деревню трактор искать, сказали — утром вытащим. Мы подошли к застрявшей фуре, все трое шоферов что-то под передние колеса пихали. И вот со стороны вашей деревни сверкнул свет фар. Поляки бегом кинулись к повороту, замахали руками. На дорогу выползла огромная белая фура, остановилась. Через некоторое время спрыгнул шофер, пошел с поляками к застрявшей машине. А мы с Костей зашли с тыла, фура оказалась цельнометаллической. Костя с ходу принялся откручивать задний подфарник, а я с правой стороны открыл-кабину и сразу увидел на полу баночку. Схватил и услыхал от Кости: «Атас! Идет!» Короче, белая фура вытащила машину поляков, потом задом снова подалась до поворота, развернулась и уехала. Мы — домой. Баночка оказалась газовым баллончиком, мы похожие видели в Вязьме, в «комках». На следующий день Костя проверил баллончик на кошке: пшикнул — и та сразу лапами кверху. Так и не отошла. Хотели еще спробовать на крысиной норе, да весь газ вышел.
— Есть этот баллончик? — почти вскричал Богумил Рачев.
— Есть, я берегу его для обмена, — Сережка полез сдвигать банки на полках, вытащил узенький баллончик ядовито-желтого цвета.
Рачев осторожно взял баллончик, рассмотрел со всех сторон, даже понюхал отверстие. Крупно выделялась цифра «1» с бесконечными нулями.
— Миллиард! — вслух пробормотал Рачев. — Такова концентрация этого нервно-паралитического газа. Человек выходит из строя часа на два, возможен смертельный исход. У нас такие продают тайно…
— Где у вас?
— Там, далеко, — отмахнулся Рачев. — Я у тебя его забираю. Теперь вспомни, как выглядел шофер белой фуры.
— Высокий, тощий. Без шапки. В куртке с молниями, как у летчиков, воротник меховой. Лица мы не видели, темно было.
— А голос, голос слышали?
— Вроде он крикнул: «Спешу, мужики». По-русски. А поляки ему загородили дорогу…
— Какого числа это было? Вспомни, дорогой!
Сережка наморщил лоб:
— Так, погодите. Пятнадцатого, значит, к деду пришел Вася Солидол — мой день рождения справляли, мать пельмени лепила. На следующий день я ремонтировал тележку, возил из колодца воду скотине, вечером телек смотрел, никаких машин не было. На другой день мы махались с Костей банками, он мне еще старые электронные часы дал. Точно, а вечером мы пошли на добычу.
— Значит, это было семнадцатого декабря, — сказал Богумил и снял шапку.
Незнакомец с пистолетом
Утром следующего дня Рачев снова голосовал на трассе, вызвав немалое удивление у Васи Солидола. Он, кажется, что-то заподозрил. А днем, узнав от матери Сережки про баночки, крепко задумался. Странный, странный этот Борис Борисыч. Надо бы документик глянуть, все что-то вынюхивает, бродит днями в лесочке, где нашли труп, деньгами сорит, а домами совсем не интересуется. Коли решил подобрать для житья деревню, так и надо ездить по округе — что время терять? Вчера сказал, что хочет проехаться по трассе, заглянуть в деревни, а сам даже резиновые сапоги не надел — кругом сейчас грязюка…
Так размышлял Вася Солидол, разглядывая починенную Борис Борисычем швейную машинку. «А башка у него по технической части варит, ничего не скажешь, не грех от такой свой «чердак» мозгами поднабить», — подумал он.
Внимание дяди Васи отвлек лай собаки и мелькнувший силуэт за окном. Кого это еще несет? Он вышел на крыльцо и чуть нос к носу не столкнулся с парнем в кожаной куртке. Вдали на повороте заметил красную легковушку.
— Дед, попить дай, — требовательно попросил незнакомец, уставившись тяжелым взглядом на хозяина дома.
— Не лень было сюда топать? Вон у дороги изба, там свой колодец…
— Да мне бы бутылочку самогончика. Сказали, ты балуешься. Сам понимаешь, «колосники» со вчерашнего дня горят.
— Ничего у меня нету! — вдруг разозлился Вася Солидол, а про себя подумал: «Я этой стерве Матвеевне язык-то подрежу. Самогонщика нашла… «Колосники» горят… Кому лапшу вешать? С трассы едут, а там в каждой деревне по коммерческому ларьку — хоть залейся! Не те времена».
— Ну попить дай! — напирал парень в кожанке. — Чего это ты волком смотришь?
— Пить дам. Погоди…
Парень нахально вошел вслед, огляделся:
— Один?
— Придут сейчас. За хлебом пошли, — ответил туманно во множественном числе Вася Солидол.
— Говорят ты труп нашел?
— Нашел, сейчас по Рассее таких трупов…
— У нас дружок где-то тут пропал без вести, — сказал «кожан», — может, наш. Что нашли при нем?
— Ничего не нашли, — отрезал Вася Солидол, предчувствуя что-то неладное. — Приехала милиция и увезла, в морг. Ограбление, оно и есть ограбление — карманы пусты.
«Кожан» порылся за пазухой, вытащил пятидесятитысячную:
— Купи пузырь себе. И давай рассказывай: что нашли, как был убит — пулей, ножом?
— Не знаю. Подняли и — в машину.
На лице незнакомца обозначились желваки, лицо враз посерело, он вдруг схватил мужика за горло, притянул к себе:
— А врать ты, дед, горазд. Нам старуха и про пулю рассказала, и про бумажку из кармана. Сам и разболтал по всей деревне. Говори, старая рухлядь, а то придушу — не пикнешь!
Вася Солидол, словно курица, закатил глаза, обмяк.
— Ну! Какая бумажка?
— По-ихнему написано, — выдавил он из себя, — отпусти, задушишь.
— Что прочитал на бумажке мент?
— Н-ничего, размыто все, экспертиза…
«Кожан» толкнул его на стул, вытащил пистолет, приставил ко лбу обомлевшего старика:
— Заруби на носу, дед. У нас в ментовке свои люди, только пикнешь кому — спалю хату с тобой и бабкой. Понял?
Минут пять Вася Солидол сидел, тупо уставившись на дверь, за которой скрылся незнакомец с пистолетом. Перевел взгляд на пятидесятитысячную, недопитый ковш. «Ковш надо сохранить, — подумал он, — теперь-то я не промахнусь. На нем могут быть отпечатки пальцев».