Библиотека мировой литературы для детей, том 49
Шрифт:
А отец рассказал, что против этого законопроекта выступили и ученые, и священники, и журналисты, и все дети Японии, поэтому депутаты, поддерживающие его, замяли обсуждение, заявив, что «у них не осталось времени».
— Ура! — подпрыгнула Кадзуко. Она знала, что среди писем, которые послали ребята начальных и средних школ, были письма ее товарищей по классу и письмо из сельской школы, в которой учился Сюхэй.
Вернувшись тогда из деревни, Кадзуко тотчас же побежала к Итиро расспросить его, как идут дела.
Он рассказал ей, что Митико и
Ребята из их класса написали тогда двадцать семь писем и в конце октября послали министру сельского хозяйства. Не прошло и двух месяцев, как проект был снят с обсуждения. Дрозды могут теперь жить спокойно под охраной закона. И все это благодаря усилиям всех людей, которые развернули широкое движение протеста. Кадзуко радовалась. Ведь она тоже помогла спасти птичек.
— Задавала, задавала! — закричал Дзюн. — Задавала, нос задрала!
— Вот я тебе! — Кадзуко хотела было наподдать брату, но тут дверь распахнулась: на пороге, счастливые и сияющие, стояли ее друзья Митико и Итиро. Услышав по радио передачу, они прибежали сообщить о радостном известии.
Анисиа Миранда
ПЕЧАЛЬ
Когда Карлос Вальдес пришел в наше общежитие, он сказал, что сам он из Мансанильо и что в семье у них пятеро детей.
Он часто рассказывал нам о том, что у них было несколько маленьких земельных участков, которые они обрабатывали всей семьей, а сейчас их земля и земли других крестьян объединены в земельный кооператив. Две его сестры учатся тоже в Гаване, один брат летчик, а дома остались отец, старший брат и мама.
— Я как-нибудь познакомлю вас с моей старухой, — говорил он нам, — во всем мире нет ее красивее и добрее. Она нам всегда говорит, что любит всех нас одинаково, но я знаю, что меня она любит больше всех, ведь я самый младший.
Нас вдруг стало беспокоить, что Карлос никогда не получает писем из дома. Его сестры не приходят навестить его, хотя живут тоже в Гаване, и он не навещает их.
Так что я сам спросил его:
— Слушай, Карлос, тебе твоя мама не пишет писем?
— Она очень занята, ведь ей некому помочь теперь в работе по дому.
— Почему же ты не напишешь им?
— Я не люблю писать письма, ты знаешь, я терпеть не могу рассказывать о том, что уже произошло.
— Ты можешь не рассказывать, если тебе это не нравится, но напиши просто, что у тебя все в порядке.
— Ладно, на днях напишу.
И Карлос написал своей маме письмо. Он теперь регулярно писал письма, как я, и мы вместе ходили на почту отправлять письма.
Я почти каждую неделю получал известия из дома, да не только я, почти все ребята, кроме Карлоса. А ведь
Когда Карлос пришел, мы передали ему, что сказал почтальон, но это нисколько не обеспокоило его.
— Почтальон что-то перепутал. Нашу семью знают все вокруг, — сказал он нам очень спокойно.
Мы не знали, что и думать, нас удивляла беспечность Карлоса.
Но с этого дня Карлос, как и все мы, стал по утрам поджидать почтальона. Почтальон приходил, раздавал письма и выслушивал один и тот же вопрос:
— Есть что-нибудь Карлосу Вальдесу?
— Нет, сынок. Наверно, завтра будет.
Но писем Карлосу не было, вернее, были, но это были письма, которые он каждую неделю посылал и получал обратно.
Мы стали замечать, что он грустит. Нам стало стыдно: ведь нам казалось, что он не любит свою маму, не беспокоится о ней. Мы не знали, как утешить его. Когда в его присутствии приходил почтальон, кто-нибудь спрашивал его:
— Есть что-нибудь Карлосу Вальдесу?
И вот однажды самый разумный и спокойный из нас перед началом уроков сказал:
— Я считаю, Карлос, что будет лучше, если мы расскажем обо всем Сонии и попросим ее написать, может быть, даже от имени дирекции школы, чтобы нам сообщили, не случилось ли что с твоими родителями, с твоей семьей.
— Ты что, с ума сошел? — закричал Карлос, вскочив с места. — Ты представляешь, как испугается моя старуха, если получит письмо от дирекции?!
— Тогда попроси разрешения и езжай домой в конце недели, — предложил ему я.
— Вы прямо дураки какие-то! Моя мама всю жизнь билась, чтобы мы могли учиться… Да она умрет, если сейчас увидит меня. Ведь она подумает, что я бросил школу!
Мы замолчали, потому что в класс вошла Сония, наша учительница по истории, и начался урок.
Прошло две или три недели, и однажды вечером, когда Карлос в столовой готовил уроки, мы собрались в спальне и решили действовать, не говоря ни слова Карлосу. На следующий день, когда Сония пришла в класс, Хуан встал из-за парты и сказал:
— Товарищ Сония, мы хотим попросить вас об одном одолжении.
— В чем дело, вы хотите поехать куда-нибудь на экскурсию?
— Нет, мы бы хотели, чтобы вы или кто-нибудь из дирекции написали письмо семье Карлоса, потому что с тех пор, как он приехал сюда, он ни разу не получал писем из дома. А все письма, которые он посылает, возвращаются обратно.
Прежде чем Сония ответила, Карлос встал из-за парты с опущенной головой, вышел из класса и бросился бежать вверх по лестнице к спальне. Мне показалось, что он заплакал. Мы не знали, что делать, а от того, что мы услышали от Сонии, мы просто онемели.