Библиотека Ошо: Притчи старого города
Шрифт:
Но богослов попытался возразить ему:
— Постойте, я не терплю, когда мне навязывают решения. Вы говорите, это — рай. А доказательства у вас есть? А вдруг это ловушка для заблудших душ или средоточие грез или фантазий?
Ангел достал рог и протрубил. Из ворот вышли дюжие стражники в сверкающих солнцем доспехах.
— Хватайте этого и влеките вовнутрь, — сказал ангел. — Все в порядке. Он — свой.
Невыносимая легкость бытия
Умирал один великий персидский царь. Был он уже глубоким столетним стариком, но когда за ним пришла Смерть, царь
— Не могла бы ты немного повременить? Я еще не пожил по-настоящему, я был занят делами царства и совсем не готовился к необходимости покинуть это тело, имей ко мне сострадание, а если ты не можешь уйти с пустыми руками, забери одного из моих сыновей?
Смерть ответила:
— Я не против, но для начала спроси об этом у своих детей.
У царя была целая сотня детей. Он спросил у них о том, не согласился бы кто-нибудь отправиться в царство Смерти вместо него. Старшие дети тут же отказались, согласился лишь один из них, самый юный и любящий из всех.
Мальчик подошел к отцу и сказал:
— Я согласен.
Даже Смерть исполнилась к нему сострадания: если столетний старик еще не пожил, то что же говорить о шестнадцатилетнем мальчике?
Смерть сказала:
— Ты ничего не знаешь, ты — невинный мальчик. С другой стороны, все твои братья молчат. Некоторым из них по семьдесят — семьдесят пять лет. Они стары, их смерть скоро придет за ними, это вопрос очень короткого времени. Почему же вызвался именно ты?
Юноша ответил:
— Если мой отец не насладился жизнью за сто лет, как я могу надеяться на это? Все это бесполезно! Для меня достаточно понимать, что если мой отец не смог нажиться на свете за сто лет, то и я не наживусь, даже если проживу сто лет. Должен быть какой-то иной способ жить. С помощью жизни, похоже, нельзя нажиться, так что я попробую достигнуть этого с помощью смерти. Так позволь же мне уйти с тобой.
Смерть забрала мальчика с собой, давая возможность царю прожить еще одну сотню лет. Затем Смерть пришла вновь. Царь был несказанно удивлен:
— Почему так быстро? Я думал, что сто лет — это так долго, нет нужды волноваться. Я еще не пожил; я пытался, я планировал, теперь все готово, и я начал жить, а ты пришла снова!
Так происходило десять раз: каждый раз один из сыновей жертвовал своей жизнью, и отец продолжал жил. Когда царю исполнилась тысяча лет, Смерть снова пришла и спросила его-.
— Ну, что ты думаешь теперь? Я снова должна забрать одного сына?
Царь ответил:
— Нет, теперь я знаю, что даже тысячи лет мало для того, чтобы нажиться. Это не вопрос времени, все дело в моем разуме. Я снова и снова включаюсь в одну и ту же суету, я стал привязанным к пустой трате бытия и сущности. Теперь я готов уйти.
Дерево и плоды его
Большому дереву подобен подлунный мир, а люди схожи с его плодами. И, пока они созревают на ветвях, наливаясь соком, они не упадут, ибо крепко прикреплены к дереву, являясь неотъемлемой его частью. Но вот созрели плоды и теперь едва удерживаются на ветках, опустившихся к земле под их тяжестью. И конечно, найдется тот, кто поможет дереву: плоды будут сорваны, и его ветви снова поднимутся к небу. Или плоды эти сами упадут на землю.
Так и зрелый возраст человека оказывается концом его жизни, нос годами зреет в нем и готовность к смерти.
Умение отдавать
Один богач спросил у приятеля:
— Почему меня упрекают в жадности, когда известно, что я
— В ответ, — сказал друг, — я позволю себе рассказать о том, как свинья жаловалась корове, что к ней плохо относятся: «Люди всегда говорят о твоей доброте и глазах с поволокой. Конечно, ты даешь им молоко и масло, но ведь я даю людям гораздо больше: колбасы, окорока и отбивные, кости, кожу и щетину! И все равно никто меня не любит. Отчего так?»
Корова немного подумала и ответила: «Может быть, потому, что я все даю еще при своей жизни?»
ДЕРЕВО БЕССМЕРТИЯ. О путях к истине
Познание огня
Три бабочки, подлетев к горящей свече, принялись рассуждать о природе огня. Одна, подлетев к пламени, вернулась и сказала:
— Огонь светит!
Другая подлетела поближе и опалила крыло. Прилетев обратно, она сказала:
— Он жжется!
Третья, подлетев совсем близко, исчезла в огне и не вернулась. Она узнала то, что хотела узнать, но уже не смогла поведать об этом оставшимся.
Получивший знание лишается возможности говорить о нем, поэтому знающий молчит, а говорящий не знает.
Книга учителя дзен
Находясь на смертном одре, учитель дзен позвал к себе ближайшего ученика и достал из-под подушки книгу. Каждому было интересно, что это за книга, поскольку он никому и никогда не позволял заглядывать в нее. Иногда ученики по ночам подглядывали в замочную скважину, как он ее читал. Учитель никогда не оставлял свою комнату незакрытой и никому не позволял входить в нее без него. Так что никто не видел, что содержится в этой книге. И вот он позвал своего ближайшего ученика и сказал:
— Храни эту книгу. В этой книге есть все, чем} я учил. Береги ее так, как, ты видел, хранил ее я. Эту книгу дал мне мой учитель. Теперь я передаю ее тебе. Эта книга — наследие.
Ученик взял книгу и бросил ее в огонь. Все остальные не могли поверить этому. Они были поражены. Но учитель положил руку на голову ученика и благословил его. Он сказал-.
— Ты понял. Если бы ты сохранил книгу, ты вовсе не был бы моим учеником. На самом деле е этой книге ничего не было. Она была пуста. Ты выбросил ее — хорошо. Ты понял мое учение никто не должен следовать ни за кем. Каждый должен идти вглубь своей собственной души.
Польза бесполезности
Как-то раз, гуляя по лесу, Лао-цзы увидел огромное прекрасное дерево. Уже издали выделялось оно среди всех прочих деревьев. Под его роскошной кроной могла бы найти укрытие целая тысяча колесниц.
— Что за дерево?! — воскликнул Лао-цзы. — Пс всему видно, оно не такое, как другие.
Посмотрел он вверх и увидел, что ветви дерева такие кривые, что из них нельзя сделать ни столбов, ни мачт для корабля. Взглянул вниз на его могучий корень и увидел, что он так извилист, что из него не выдолбить даже гроб. Его листья и плоды таковы на вкус, что рот сводит от горечи. Вдохнешь запах, источаемый его цветами, — и три дня ходишь одурманенный.