Библиотекарша по характеру

Анкай Виктория

Светка вытаращилась на меня с неподдельным интересом. Нет, она, конечно, в курсе, что я в разводе, но я вообще не люблю распространяться о своём неудачном браке, поэтому подробностей никогда ей не рассказывала. Она осторожно, чтобы не спугнуть моё небывалое желание пооткровенничать, спросила:

– И как он?

И я не сдержала широченную улыбку:

– Хорош, как и раньше...

Светка пересела с табуретки ко мне на диванчик, схватила меня за локоть, и, уже не в силах сдержать любопытство, попросила:

– Расскажи, а? Только нормально расскажи, чтоб мне не пришлось

вытягивать из тебя клещами... Я ж даже не знаю, о чём и спрашивать-то сейчас...

Она заглянула в мою пустую чашку:

– Погоди, я тебе сейчас кофе ещё сделаю...

Она полетела к чайнику. Потом распахнула холодильник и спросила:

– Торта тебе отрезать?

Я улыбнулась:

– Нет, я на диете с сегодняшнего дня. Да угомонись уже, садись и слушай...

И я рассказала ей всё с самого начала: про Игоря, про жизнь с ним, про то, какой он... И закончила описанием вчерашней короткой встречи.

Светка с неподдельным интересом слушала меня (вот она, сила великого женского любопытства), даже не перебила ни разу, только иногда угукала и подливала нам обеим кофе. Под конец она только спросила без церемоний:

– А фотка есть? Любопытно...

Я притащила маленький фотоальбом, засунутый на самый низ самого малоиспользуемого ящика комода, и протянула ей. Там были несколько фоток ещё со времён моей учёбы в школе, десяток свадебных счастливых фотографий и случайные снимки взрослеющих нас в каких-то поездках, прогулках, просто на фоне голых стен новой квартиры... Мы везде неизменно улыбались и с обожанием смотрели друг на друга... Я сейчас была очень рада, что эти снимки уцелели, и я не разорвала их в далёком прошлом.

Светка внимательно просмотрела альбом, вздохнула и сказала:

– Ну теперь я, по крайней мере, понимаю причину твоего затворничества.

Я тут же попыталась возразить:

– Ты только не думай, что он разбил мне сердце, оно стало каменным, и я больше никогда не выйду замуж, - я притворно закатила глаза в потолок.
– Я сама в то время порядочной дурой была, оба виноваты.

Светка насмешливо посмотрела на меня:

– Ну хорошо, что хоть спустя столько лет понимаешь это. Я тебе даже больше скажу - ты виновата сильнее, чем он. Он же мужик, что с него взять-то? А ты действительно была дурой. Впрочем, немного воды утекло с тех пор...

Я состроила рожицу:

– Вот спасибо, порадовала, подруга называется...

Мы похихикали, и Светка продолжила:

– Я вообще не о твоём разбитом сердце. Я о том, что не забыла ты его. Поэтому и затаилась, менять в жизни ничего не хочешь.

Я округлила глаза:

– Как это не забыла? Наоборот, пока не встретила вчера - не вспоминала даже...

Светка слегка улыбнулась и ответила со вздохом:

– Ну дура и есть...

Мне почему-то вдруг расхотелось вообще говорить об Игоре. И я резко сменила тему:

– Свет, посоветуй, что мне вечером-то с Романом Викторовичем делать, а?

Светка не возражала против смены темы (видимо, информации было слишком много, ей - услышанной, мне - впервые озвученной вслух), и она, достав таки из холодильника оставшийся торт, с воодушевлением ответила:

– Ну давай теперь думать, что делать с Ромиком. Вариантов три. Первый - сбегать за свечами и бельём и, в конце концов, перестать ломаться.

Она ненадолго замолчала, поглощая мой кулинарный шедевр, жестом предложила мне, но я помотала головой.

– Вариант второй, твой любимый, - тупо сбежать из дома и отключить телефон.

Она снова набила рот и с удовольствием облизала губы. У меня потекли слюни, но я только отхлебнула кофе с сахарозаменителем. Пускай уже Светка доест этот торт и не искушает меня.

– Вариант третий - пустить его в дом, но только для того, чтобы объяснить, что у вас с ним ничего быть не может. Какой вариант выбираешь?

Я усмехнулась:

– Конечно, второй - мой любимый!..

И я действительно ушла вечером из дома и отключила телефон. Идти особо было некуда. У Светки вся семья дома, я там явно не в тему буду. Поэтому я просто села на скамейку на перроне у железной дороги и достала недочитанную книжку про смелую героиню-авантюристку, которая переоделась мужчиной и нанялась лакеем в дом богатого аристократа, который, естественно, обо всём догадался, и понеслась любовь-морковь...

Поезда сегодня не было, и мне было отлично видно с этого ракурса всю свою длинную прямую улицу. И я периодически поглядывала в даль, ожидая, когда появится машина Романа Викторовича, остановится у моего дома, а потом, наконец, уедет...

Неподалёку скрипнули тормоза, и я с замиранием сердца оглянулась... Тьфу-ты, просто машина остановилась. Из неё вылез парень и прикурил сигарету. Ничего интересного.

Буквально через минуту подъехала ещё одна, тоже вылез кто-то, поздоровался по-приятельски с первым и тоже закурил. Ещё через две минуты с громкой музыкой подтянулись ещё несколько машин. Вот нашли-то место встречи! Хотя пятачок за перроном действительно почти всегда пустой, и днём здесь часто катаются дети на самокатах и роликах, так почему бы вечером тут не собираться местным любителям быстрой езды и музыки?

Я ещё раз оглянулась на них. Все как один в кепках, спортивных штанах и найковских футболках. Машины дорогие. "Гопота" - сделала вывод я и углубилась в чтение. Там как раз тот самый аристократ лишал невинности героиню, которая вдруг из авантюристки превратилась в робкую пугливую овечку. Я б на его месте не церемонилась, получила своё - потом извинилась бы, а он чего-то там доказывает и укруживает...

Голоса вдруг стали ближе, или мне показалось?.. Я с опаской обернулась. Точно, три представителя местного бомонда шли в мою сторону. Чёрт... Я отвернулась и сделала вид, что читаю.

– Лиза, привет!

Денис?! Господи, я же совсем забыла о его существовании... Но сейчас я искренне рада, что это он, а не неизвестные маньяки-насильники старых дев. Я искренне улыбнулась:

– Привет.

– Никак не ожидал Вас здесь увидеть в такой час... У Вас всё в порядке?

Я снова выдавила улыбку:

– Конечно! Просто вышла пройтись немного...

Звучит просто трындец как глупо. Но что я могу поделать-то...

Денис сел рядом на скамейку, двое его друзей остались стоять поодаль.