Библия без цензуры Ключ к самым загадочным текстам Ветхого Завета
Шрифт:
Быть может, одно из самых трудных повествований Ветхого Завета (чем–то близкое к Суд 19–21) мы найдем в главе 21 Второй книги Царств. Там говорится о том, что в Израиле воцарился голод, который продолжался три года. Правящий монарх, царь Давид, вопрошает Яхве о смысле происходящего, и получает ответ, что бедствие постигло страну из–за Саула и кровожадного дома его, потому что Саул перебил гаваонитян. К тому времени Саул уже умер, но его «личность» еще была жива. Когда он был царем, его решения касались жизни всего народа, подобным образом за его грехи пришлось расплачиваться всему народу, в данном случае — терпеть голод. Положение мог исправить только другой царь, чья «личность» также включала в себя весь народ.
Но почему великий Бог небес должен был подлаживаться к столь странным представлениям о справедливости? Во–первых, для тех людей они были вовсе не странными, а скорее, нормальными. Во–вторых, Бог не мог преждевременно предложить идею личной ответственности людям, которые привыкли понимать ее в коллективном смысле, как не мог бы предложить идею коллективной ответственности закоренелым индивидуалистам. Бог, любящий свободу, просто не пытался насильно заставить людей принимать чуждые им идеи. Яхве желал завоевать сердца тех людей, как желает покорить наши сердца сегодня. Как он по своему снисхождению приспосабливается к нам, так он поступал и с древним Израилем, предлагая ему то, что Израиль был способен оценить. И потому ему пришлось, хотя бы отчасти, сделать уступку их представлениям о справедливости. Мы уже говорили об этом принципе, когда разбирали ветхозаветный закон, так что это уже должно быть достаточно понятным, однако пренебрежительное отношение к Ветхому Завету, встречающееся сегодня, говорит о том, что это необходимо объяснять снова и снова.
Для понимания истории из 2 Цар 21 нам следует принять во внимание два ее важных элемента: нарушение и соблюдение клятвы, а также погребальные обычаи, касающиеся царей и их родных. Мы еще вернемся к вопросу о клятвах, разбирая другой отрывок, а пока поговорим о том, как отношение к останкам царей связано с коллективной ответственностью.
Когда Яхве указал Давиду на грех Саула в отношении гаваонитян как на причину народного бедствия, царь позвал к себе гаваонитян и спросил их, чем можно загладить свершившуюся несправедливость. Они сказали, что нужно повесить семерых потомков Саула перед лицом Яхве в Гиве (2 Цар 21:6). Давид согласился, «и погибли все семь вместе» (2 Цар 21:9). Нас должен особенно озадачить следующий акт этой драмы. Одна из наложниц Давида постелила себе вретище на скале, отгоняя от трупов птиц и зверей. Как только Давид услышал об этом, он немедленно распорядился о надлежащем погребении останков погибших потомков Саула. В чем заключалось это надлежащее погребение? В том, что кости умерших положили в склеп вместе с их предками. Давид взял останки умерших из Иависа Галаадского и кости семерых повешенных и захоронил их в гробнице Киса, отца Саула. «И умилостивился Бог над страною после того» (2 Цар 21:14).
Бог чутко относился к представлениям о справедливости, распространенным среди его народа. И возможно, именно поэтому библейский автор записал эту историю, желая показать, что Яхве, заботясь о справедливости, даже наслал голод на страну, чтобы царь и его подданные вспомнили о тех принципах, которые им самим казались строго обязательными. Эти люди несли ответственность и за поступки, и за кости умершего царя. Это яркий пример того, как представления о «коллективной личности» влияли на повседневную жизнь народа и на историю Израиля.
Другой эпизод, иллюстрирующий коллективистские представления древнего Израиля, мы найдем в главе 7 Книги Иисуса Навина. После взятия Иерихона израильтянин по имени Ахан взял себе часть заклятой добычи, чего нельзя было делать. И хотя Ахан был в Израиле «маленьким человеком», из–за его греха, по законам коллективной ответственности, вся армия Израиля потерпела поражение в битве около Гая. Так, «личность» Ахана включала в себя его соплеменников, что и обернулось бедой. Данный аспект истории, отражающий представления о коллективной ответственности, многие из нас, быть может, готовы признать: несмотря на наше индивидуалистическое мышление, мы понимаем, что любое сообщество, а особенно христианская община, может процветать лишь тогда, когда оно живет и действует «единодушно» (см. Деян 1:14). Однако еще важнее для понимания истории увидеть, как представления о коллективной ответственности отражаются в наказании Ахана и его семьи — особенно семьи, потому что это нам уже принять нелегко. Библия говорит не только о том, что Ахан был предан смерти, но и о том, что все, связанное с ним, было уничтожено: его серебро, одежды и слиток золота, его сыновья и дочери, его волы, ослы и овцы, его шатер и все, что он имел (Ис Нав 7:24). Думаю, в наши дни мы бы, по меньшей мере, постарались распродать оставшееся добро, хотя бы и по низким ценам, чтобы богатство, пускай и позорное, послужило «благословением людям». Но в древнем Израиле думали иначе, потому что грех Ахана осквернил все, что ему принадлежало. И нам не нужно размышлять о том, были ли его сыновья и дочери, его овцы или шатер «виноваты» или нет. Это подход с точки зрения присущего нам индивидуализма. По мнению народа, грех Ахана осквернял все общество Израилево, а потому нужно было истребить все, что принадлежало грешнику.
Если мы поймем, что данная история окрашена привычными представлениями людей того времени, мы перестанем «обвинять» Бога в том, что он наказывает так сурово, жестоко и несправедливо. По стандартам израильтян Иисус Навин исполнил и букву, и дух закона, когда во имя Яхве повелел истребить Ахана с его семьей. Если бы Яхве в тот момент повелел совершить что–то иное, это воспринималось бы как большая несправедливость, так что серьезные израильтяне усомнились бы, понимает ли Яхве, что такое справедливость, то есть достоин ли он быть Богом Израилевым вообще. Но Яхве знал свой народ и принимал в расчет его представления. А теперь мы должны лучше понимать древних израильтян, чтобы яснее понять Бога.
Я надеюсь, что разговор о племенном сознании и коллективной ответственности в древнем Израиле поможет нам понять, почему в Суд 19–21 всех так заботят брачные дела одного из колен. Несмотря на все ссоры и споры, в Израиле существовало понимание того, что его колена едины. И люди ужаснулись, когда поняли, что одно из колен может бесследно исчезнуть (см. Суд 21:3, 15). А теперь давайте рассмотрим некоторые обычаи, отраженные в этой истории, — обычаи, которые совершенно нормальны для Израиля, но которые удивляют нас.
Обычаи, которые нас удивляют
1. Гостеприимство
Несомненно, Ветхий Завет пропитан «мужским шовинизмом», и многие отрывки — которые нас разочаровывают — свидетельствуют о том, что такая позиция для него типична и нормальна. Хотя первая глава Книги Бытия говорит о том, что по образу Божию были созданы как мужчина, так и женщина (Быт 1:27), в третьей главе описываются трагические последствия грехопадения: отныне сильный всегда будет распоряжаться слабым (см. Быт 3:16). Консервативные христиане часто ссылаются на это место, пытаясь доказать, что идея превосходства мужчины опирается на Библию. Но почему мы должны видеть идеал в «естественных» последствиях грехопадения? Новый Завет однозначно призывает нас стремиться к равноправию полов (см. Гал 3:28), да и в Ветхом Завете мы найдем намеки на то, что это больше соответствует замыслу Бога. Тем не менее люди Ветхого Завета, включая святых, часто далеки от идеала равноправия. Мы можем негодовать против героев драмы глав 19–21 Книги Судей, однако Лот вел себя точно так же, когда в Содом пришли небесные посланники: он предложил вывести к толпе двух своих дочерей–девственниц, чтобы защитить от бесчестия своих гостей. Однако Лот был «достоин» спасения от гибели вместе с порочным городом (см. Быт 19). Это ясно говорит нам о том, что здесь нужно использовать «смиренный путь»: людям Ветхого Завета предстояло еще расти и расти.
2. Призыв к справедливости с помощью частей тела
Ни в одном другом месте Писания нет и намека на что–либо подобное тому, как левит взывал к справедливости, рассылая людям части мертвого тела. Я думаю, что это вызывало отвращение даже у ветхозаветного человека, о чем, вероятно, говорит следующее замечание Книги Судей: «Не бывало и не видано было подобного сему от дня исшествия сынов Израилевых из земли Египетской до сего дня. Обратите внимание на это, посоветуйтесь и скажите» (Суд 19:30). Хотя мы найдем чем–то похожий случай в другом месте, где Саул посылает людям части своих волов, чтобы собрать народ на битву (см. 1 Цар 11:7). Мы можем сделать вывод, что ветхозаветного человека не шокировал вид кусков окровавленной плоти. Тем не менее описанное в главах 19–21 Книги Судей должно было все равно казаться жестокостью и бессердечием.
3. Нерушимые обеты, которые можно обойти хитростью
Я думаю, что современный человек слишком легкомысленно относится к обетам и клятвам. Быть может, отчасти именно поэтому мы возмущаемся тем, как к обетам и клятвам относились люди Ветхого Завета. Главы 19–21 Книги Судей содержит два таких обета, к которым израильтяне относятся крайне серьезно. Во–первых, народ поклялся предать смерти всех тех, кто не откликнется на призыв к оружию; во–вторых, израильтяне поклялись не выдавать своих дочерей за сынов Вениамина. Позже они поняли, что из–за второй клятвы колено Вениаминово должно исчезнуть с лица земли, и стали думать о том, как этого избежать. И здесь они поняли, что их может спасти первая клятва. Кто не явился, чтобы принять участие в битве? Жители Иависа Галаадского. Согласно правилам herem (о чем мы поговорим ниже) они перебили всех жителей города, за исключением девственниц. Но этого оказалось недостаточно для того, чтобы каждый из сынов Вениаминовых получил себе жену. Вместо того чтобы признать свою клятву безрассудной, израильтяне нашли еще один способ ее обойти: они посоветовали сынам Вениаминовым похищать танцующих девушек Силома. Это позволило им оставаться верными своему обету. Не нарушая клятвы, они ухитрились исполнить именно то, что эта клятва должна была бы запретить.