Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги
Шрифт:
Альтернатива матрице – пятно Роршаха, когда толкователь может спроецировать на текст любые свои ожидания. Но если мы ориентируемся на матрицу, мы не должны спешить соглашаться или не соглашаться, верить или верить, доколе не поймем, что предполагалось в первоначальной ситуации (как мы ее сейчас понимаем).
В понятии матрицы нет ничего нового и таинственного: обычный здравый смысл. Мы постоянно и легко пользуемся этим принципом в обыденной жизни, ибо знаем наше время и наше место, нашу ситуацию и наш современный контекст. Обычно мы считаем матрицу самоочевидной, ибо плаваем в ней как рыба в воде.
Прошлое же – страна
Для христианской Библии матрица охватывает тысячелетия от шумеров до римлян (время) и от Месопотамской низменности до Средиземного моря (место). В каждом случае меня особенно волнуют заимствование и адаптация. Необходимо уделять равное внимание и тому, что библейский текст и библейское предание заимствуют из своей культурной и имперской матрицы, и тому, как они адаптируют данный материал к своим собственным концепциям. Как они это делают: некомпетентно, неадекватно, неполно – или блестяще?
Скажем, матрица Иисуса и Павла – римская имперская теология в Иудее и еврейской диаспоре. Если мы слышим или читаем, что Иисус есть Бог, Сын Божий, Господин, Избавитель от греха или Спаситель мира, на мой взгляд нелепо соглашаться или не соглашаться, не выяснив сначала, что означали эти понятия в матрице иудаизма при римлянах и у римлян при Августе.
А в той матрице данные титулы принадлежали не только (потенциально) еврейскому Мессии, но и римскому императору. Применять их не к императору, а только лишь к другому лицу, означало государственную измену.
И лишь поняв, что 6 то время значило переносить эти титулы с императора на крестьянина и с Палатинского холма на Назаретский холм, можно в наше время заявлять о своей вере или неверии.
Метафора
Мой ответ на вопрос, как читать Библию – и остаться христианином, устремлялся вглубь и вглубь, как при археологических раскопках. Всего получились три уровня, для каждого из которых я подобрал метафору.
Первый, и поверхностный, уровень христианской библейской традиции очевиден для большинства читателей. Он связан с двойственным образом Бога: ненасильственные дары сочетаются с жестокими наказаниями. Более того, абсолютно ясно, что ненасилие Бога сулит дистрибутивное правосудие, а насилие Бога угрожает карающим правосудием.
Для этого поверхностного уровня я выбрал такую метафору: скорый поезд. Христианская библейская традиция громыхает по параллельным рельсам трансцендентного ненасилия и трансцендентного насилия. Апологеты и противники христианства воображают себе монорельс, но этот поезд катится по двум рельсам.
Второй, и более глубокий, уровень Библейской традиции заставляет усомниться в правильности первого впечатления. Если прочесть весь текст от начала до конца, можно заметить, что противоречивые характеристики Бога не столько появляются одновременно, сколько сменяют друг друга.
Более того,
Но прежде чем подобрать метафору этому второму и более глубинному уровню христианской Библии, предлагаю взглянуть на диаграмму. Она показывает ситуацию в динамике.
На диаграмме две оси и четыре квадранта. Два из этих квадрантов имеют ключевое значение для моего понимания второго уровня христианской Библии.
По горизонтали идет Ось правосудия, от дистрибутивного правосудия к карающему. Не будем забывать сказанного в главе 1: полного равновесия здесь нет, ибо дистрибуция лежит в основе даже ретрибуции. (Здесь важно правильно расставить акценты, чтобы не думать, будто правосудие – только лишь возмездие.)
Вертикальная ось – Ось силы. Я не вкладываю сюда отрицательный смысл. Она идет от силы ненасильственной (убеждение) к силе насильственной (принуждение). Таким образом, сила может иметь разный характер. (Эта книга есть акт силы, но не насилия: я лишь пытаюсь убедить.)
Диагональная линия, направленная от левого верхнего квадранта к правому нижнему квадранту есть ритм, который я нахожу во всей христианской Библии (да и в христианской Церкви и христианской жизни).
Овал в центре означает, что христианская Библия есть текстуальная область, в которой идет борьба между радикальностью Бога и обычным ходом цивилизации.
Таким образом, моя вторая метафора – это уже не скорый поезд, а сердцебиение, ритм расширения-и-сжатия, утверждения-и-отрицания. «Да-нет, да-нет, да-нет». Так бьется сердце христианской Библии: радикальность Бога сменяется обычным укладом цивилизации.
Вспомним два примера. Тора учит, что землю нельзя приобретать в постоянное пользование, – но возникает идея добывать ее путем займов или отказа в выкупе. Павел учит, что христианин не может иметь раба-христианина, – но возникает идея, что может иметь, только не должен третировать.
Не оказались ли мы в тупике с такой диаграммой и с такой метафорой? Ведь и утверждение, и отрицание приписываются Богу и Торе, Иисусу и Павлу. Как нам, христианам, рассудить, на что ориентироваться? Да и вообще, может быть, библейский Бог предпочитает обычный ход цивилизации?
Так мы подходим к третьему, и самому глубокому, уровню христианской библейской традиции, где она сама решает собственную внутреннюю проблему. Здесь нам понадобится новая метафора.
Поскольку христианская Библия возвещает, что Иисус из Назарета есть мессианский Сын Божий, Иисус не может быть лишь рядовой частью утверждений-и-отрицаний. (Кстати, в патриархальном мире, где первый или возлюбленный сын получал семейный надел и династический трон, слово «сын» означало еще и «наследник».)