Бич сновидений
Шрифт:
Сумасшедшие селекционеры. Я подумал о Власисе, который также служил целям своих хозяев-дэймосов. Надо найти его… потом.
Мне припомнились слова Тайгера.…«Истинные сновидящие рождаются только на этой земле». Он имел в виду Полис.
Но говорил не о географии.
Он подразумевал наследственность.
Все сновидящие в мире были родом из Полиса.
Сейчас Амина сказала именно об этом.
…Были ли это дэймосы, которые бежали после войны с мастерами снов, или потомки тех, кто просто уехал, в любые, самые далекие, времена. Но все они, обязательно, имели хотя бы каплю крови жителей моей земли.
Мне, сейчас, несложно попробовать соотнести эту генетическую связь с архетипами. Гипнос — бог Полиса. Как и его сыновья. Элемент только нашей культуры. Его нет у других народов.
Соответственно, и возможности выходить в мир сновидений у них не было? Они ничего не знали об этих богах — значит, не имели и способностей? Которые мы развивали с древности: когда первыми сновидцами, столетия назад, стали жрецы храмов бога снов, Гипноса (оракулы тогда служили Аполлону…).
А если «чужаки» не могли обратиться к этому архетипу, то не могли и использовать…
Общее коллективное бессознательное у них есть, не быть его — не может. А вот архетипы — другие. Свои. Как и умения. И, возможно, у них нет… не было как раз «точки входа», которая открывалась для наших сновидящих. Тогда другие народы не могли путешествовать по миру сновидений так, как это делаем мы.
Но и в Полисе обычные люди, мои сограждане, живут, не имея возможности действовать согласно законам мира снов, он доступен только сновидящим…
Впрочем, они все равно действуют. Окружающие также влияют на нас, как и мы на них. Итогом становится то, что чем более счастливы и позитивны люди вокруг и чем стабильнее общество — тем меньше в нем рождается дэймосов. А чем более деструктивно, тем выше их число. Теория Хаоса в действии.
Так что разрушение коллективного разума можно устроить и не погружаясь в мир снов…
Достаточно ненависти, или безумия…
Мелькнула мысль, как я хотел бы знать, к каким архетипам народа своей матери имеет возможность обратиться Феликс. А еще… что если бы я остался в Александрии с учебником искусителей и ламией — надежной переводчицей, война закончилась бы, не начавшись.
Усмехнувшись, я остановил полет неуместной фантазии. И снова вернул внимание Амине.
Мои вопросы все более начинали напоминать допрос, но ламия не замечала этого.
— С кем контактировал морок Мар, кроме своего основного хозяина? Кому передавал сведения?
— В Полисе есть дэймос, который направляет остальных.
— Кто он?
Она пожала плечами.
— Знаю, что он очень молод. Внешне. Носит медальон с крыльями…
Медальон с крыльями… Я сам в свое время носил такой же, когда в юности подрабатывал курьером. Отличная работа для тех, кому необходим допуск к чужим вещам. Тайгеру будет нужна эта информация.
— Кто такой Акамант?
Снова тот же небрежно-равнодушный жест.
— Через него мне передавали пути к тем, кто нуждался в исцелении.
Ламия хотела сказать что-то еще, но запнулась, насторожилась.
В эту секунду послышался посторонний звук.
Тяжелые шаги.
Амина посмотрела на меня с ужасом, вскочила и тут же упала на колени, словно подрубленное дерево. Склонила голову. Она знала, кто приближается к нам. Я поднялся тоже, но остался стоять и смотрел на него.
Он замер в полутора метрах от меня. Высокий. Не уступающий в росте Герарду. Такой же мощный, излучающий силу и энергию. Лицо закрыто тканевой маской.
Он пришел не один. Четыре дэймоса его свиты неспешно, бесшумно перемещаясь по зеркальному полу, взяли нас в широкое кольцо.
Древний ужас не выглядел пугающим. Вполне возможно, долгие годы работы с Феликсом, и годы работы без него были подготовкой к встрече с этим дэймосом. Было интересно, как он не путается во временах, которые посещает? Они все реальность для него?
— Встань, дитя, — мягко произнес «причиняющий множество страданий», касаясь черноволосой головы девушки.
Сам он смотрел на меня. Я чувствовал изучающий взгляд. Любопытно, каким он видит мир сквозь ткань маски?
— Откуда ты?
— Из Полиса.
— Ты знаешь, кто я?
— Фобетор.
Этот ответ удовлетворил его.
— Я пришел к тебе с даром, — произнес я и замолчал.
Может быть темный оракул и был древним, но любопытство вневременное чувство. Одинаковое для всех. Прокруст продолжал смотреть на меня, и я чувствовал как он желает знать, чем я могу удивить его. Выдержав вполне театральную паузу, я продолжил:
— Из твоей библиотеки была похищена книга. Я возвращаю ее.
— Книга, — повторил он.
— Энхиридион танатосов.
— Откуда она у тебя?
Сам того не желая, он был вовлечен в эту игру вопросов и ответов, а внимание приковано ко мне. И я начал неспешный рассказ.
— Главный охотник Полиса принес мне трофей. Пройдя по нему, я нашел Лонгина Сотера — отца Амины.
Я взглядом указал на ламию, слушавшую меня с напряженным интересом.
— Он успел рассказать мне, что является логосом и верно служит Фобетору. Враг Лонгина, Альбинос, украл у него книгу, пленил и запер. Альбинос — и мой давний враг, так же как и его слуга, морок Мар. Через этого морока Альбинос пытался найти Амину, желая исцеления. Я убил их обоих. Я не мог привести к Амине убийцу ее отца. Сомневаюсь, что она желала бы исцелить его.
Из всего мною сказанного правдой было лишь то, что трофей действительно вел к Сотеру и Анахарсис мечтал исцелиться. Ну, и Тайгер в самом деле охотник.
Я посмотрел на ламию.
Ее темные глаза сверкали и в них отражалось абсолютное, безграничное восхищенное доверие. И благодарность…
Прокруст молчал. Я ждал решения Фобетора. Еще некоторое время он смотрел на меня, потом спросил.
— Как тебя зовут?
Его интересовало не мое имя. Ему нужно было знать, как называть мое тело сновидения.