Бигуди для извилин. Возьми от мозга все!

Латыпов Нурали Нурисламович

Язык как орудие общения всегда является средством отображения мира вокруг нас, он развивается по мере того, как мы познаём мир, Он эволюционирует, подобно обычным инструментам, оставаясь орудием универсальным.

Из слов — символов языка — Можно составлять новые конструкции, слова. Такие интеллектуальные игры (скажем, шарады) полезны и забавны.

Бигуди № 2

Шарада — загадка, обычно составленная в стихах. Задуманное слово распадается в ней на отдельные части: каждая представляет собой самостоятельное слово (как правило, односложное). Разгадав каждое слово, можно сложить их вместе, узнав исходно задуманное слово. Первые шарады вошли в моду во Франции ещё в XVIII веке, а в средневековье шарадами называли повозки на двух колёсах. «Целый воз болтовни» — неплохой перевод слова шарада. Итак, пример шарады, которую предлагается разгадать:

Я замерзаю в холоде полярном, Хоть и лежу с запасами тепла. Мой первый слог — название собаки Иль это столб, как острая игла; Второй мой слог — одна из форм рельефа, Но, правда, на немецком языке, А целое — найдёте Вы на карте в далёком уголке.⁷

Можно потренироваться и в разгадке метаграмм. Угадайте слово (или хотя бы набор букв без начального смысла) и заменяйте в нём буквы, чтобы получались новые слова с указанным смыслом:

С «Г» — полезное растение, С «Ш» — пугает нас порой, С «П» — несёт нам разорение, С «В» — навалено горой.⁸

Может быть, именно возможность переписывания сведений о прошлом опыте с использованием символической записи информации обеспечивает и объясняет интеллектуальное превосходство человека. Причём человек может формально или мысленно реорганизовать эти символы в целях извлечения новой информации, новых знаний. Как пишет Полани, усиление наших интеллектуальных способностей с помощью удачно выбранной символики убедительно показывает: простое манипулирование символами само по себе никакой новой информации не даёт [46] . Оно эффективно лишь постольку, поскольку содействует реализации неартикулированных мыслительных способностей, считывая результаты их применения. Так что процесс артикуляции даёт колоссальную по эффективности помощь нашим врождённым мнемоническим способностям. В качестве примера можно привести, скажем, записную книжку изобретателя — она представляет собой, по сути, его «карманную» лабораторию.

46

Многие исследователи придерживаются несколько иного мнения. Они полагают: удачная символика если и не создаёт новую информацию, то хотя бы открывает интеллекту эффективный доступ к ней. То есть для нас эта информация нова.

Изобретательность — свойство мышления, проявляющееся во всех сферах жизни. Быстрый умом Пётр I сразу понял: первую петербургскую газету никто читать не будет — не Европа, не приучены. Заставлять читать силой? Так всех не заставишь, а хотелось бы, чтоб читали побольше людей. И Пётр сообразил: куда народ ходит непременно и часто? В трактир! Следует распоряжение Петра: в трактирах кормить бесплатно тех, кто читает газету. Разумно? Да. Действенно? Может быть. Надолго ли хватило? А вот это уже другой вопрос…

Можно утверждать: большей частью своего знания образованный ум обязан вербальным источникам — но сложно структурированная информация, чью запись в обычном языке представить совершенно немыслимо, может быть сформулирована отчётливо лишь с использованием логических символов.

Сделаем лирическое отступление и поговорим о символах. В связи с этим придётся обратиться к математике — именно в этой науке символьная запись информации имеет важнейшее значение.

Операции над символами, вообще говоря, не могут быть полностью описаны в терминах некоей «инструкции» — скорее они могут представлять собой:

поиск «впотьмах», наощупь — результаты такого поиска должны быть впоследствии скорректированы в свете достигнутого «молчаливого понимания», как говорит Полани;

предвосхищающую интуитивную догадку — она также должна смениться молчаливым осмыслением полученного знания, которое в дальнейшем сможет получить словесное, артикулированное выражение.

Как именно сказано, как зашифровано в символическом виде — это уже вопрос компетенции мозга и его способности работать на различных уровнях абстракции. Полани формулирует принцип непрестанной деятельности мозга так: «Наш разум живёт в постоянном действии; всякая попытка сформулировать основания этого действия приводит к появлению набора аксиом, которые сами по себе ничего не сообщают нам о том, почему мы их приняли».

Мозг неустанно обтачивает то одну, то другую мысль, плетёт сети рассуждений и создаёт логические цепочки, оформляя результаты своего труда в виде всё новых «побегов» на общем информационном «древе». Далеко не все озарения и строгие выводы имеют право быть включёнными в общую систему знаний под вывеской «Новое, оригинальное, ценное». Мозг, впрочем, не выбрасывает даже «стружки» и «обрезки»: покопавшись по случаю, можно и там невзначай обнаружить подходящее «жемчужное зерно».

Способность активно поставлять в мировую систему знаний нетривиальный интеллектуальный продукт под маркой «Это придумал я», количество и качество этого продукта определяются уровнем Вашего мышления, развитием творческого потенциала, умением использовать закономерности эвристики — науки о творчестве.

7. Творчество и творческие способности

— Сова, — сказал Пух, — Я что-то придумал.

— Сообразительный и изобретательный медведь! — сказала Сова. Пух приосанился, услышав, что его называют Поразительным и Забредательным Медведем, и скромно сказал, что да, эта мысль случайно забрела к нему в голову.

А.А. Милн. «Винни-Пух и все-все-все»

Науку, устанавливающую и изучающую законы творчества, ещё в начале XX века развивал П. Энгельмейер. Он назвал её эврилогией [47] и выделил несколько этапов творческого акта. Вначале — на психологической стадии — формируется замысел, возникает идея, предчувствие мысли, интуитивное ощущение. Логический этап, осуществляемый в рамках рациональных мыслительных процедур, приводит к непосредственному получению знания. На третьем этапе — конструктивном — сформулированная чётко и доказанная мысль получает конкретное воплощение, реализуется в материальной форме.

47

От греческого «Эврика!» (нашёл!): помните, что воскликнул Архимед, выскочив голышом из ванны?

Творчество имеет двойственную природу: генерация новой идеи содержит необходимый компонент интуиции, подсознательного мышления, а её обработка и «прививка» к подходящей ветви единого системного «дерева знаний» невозможна без участия педантичного и чёткого логического аппарата. Но если логика обеспечивает непрерывное и планомерное «сканирование» информации и её осмысление, то интуиция нарушает непрерывный ход мысли. Акт интуиции странным образом меняет ход биологического времени [48] : происходит своеобразное «сжатие» алгоритмических процедур во времени, «перескакивание» на иные уровни абстракции с введением обобщающих понятий и погружение нескольких вариантов алгоритмов в подсознание. Два типа мышления — интуитивное и логическое (дискурсивное) — не взаимоисключают, а взаимопроникают друг в друга.

48

То есть необыкновенно быстро устанавливает новую систему взаимосвязей между узлами-понятиями.

Лишь в процессе интеллектуальной работы:

выделяется и перестраивается (по мере необходимости) информационное хранилище;

подчиняясь мгновенным командам интуиции, посылаются и затухают информационные запросы-импульсы;

образуются временные локальные нейронные сети (новые связи в мозгу), усиливающие или ослабляющие сигналы мозга при проверке правильности решения проблемы.

Высказана и такая гипотеза: чем сильнее влияние нового знания на ранее накопленное, чем интенсивнее их обратная связь, тем выше творческий потенциал мышления. Новое знание не существует отдельно от уже известного — помните слова о «прививке» новых побегов? Известный философ М.А. Розов определил новое знание как ту часть неизвестного, которая сводится к известному. Сводится, т. е. осваивается, осмысливается, «приживляется» к уже существующему в мышлении системному «дереву» понятий и сведений.