Шрифт:
Во двор, через высокую арку въехало желтое такси. Увидев машину, Кислый отчаянно замахал рукой и когда машина притормозила, открыл дверцу, втиснувшись внутрь и упав на задние сидение, назвал водителю адрес. «Все. Больше я сюда никогда не вернусь», – в изнеможении подумал он и, откинувшись на спинку, и закрывая глаза.
Алкид Фемистоклович Кислый, известный в городе артист разговорного жанра, отъезжал сейчас от своей шикарной квартиры в элитном доме на Наполеоновском шоссе. Точнее сказать, бежал от своей третьей, молодой жены, и с которой он прожил здесь, последние два года. Очередной брак Кислого, подошел к логическому финалу. Впереди светил долгий бракоразводный процесс, но об этом сейчас не хотелось думать. А хотелось скорее уехать от всего этого подальше,
Уже совсем стемнело, когда они въехали в этот старый дворик. Кислый рассчитался и отпустил такси. В городе только установилась первая, по-настоящему теплая майская погода. Среди веток огромного тополя уходящего в небо, мелькнул тоненький лучик молодого месяца. Кислый вспомнил старую примету, если показать денежку такому месяцу, то это к возможному богатству. Он порылся в кармане пиджака, нащупал монетку и достав ее, протянув на открытой ладони вперед, задрав голову вверх, стал обходить тополь, стараясь лучше разглядеть месяц. «Здравствуйте», – неожиданно остановил его басистый голос. Кислый от неожиданности, застыл с вытянутой вперед рукой. Перед ним, на скамейке детской площадки, в слабом свете уличного фонаря, сидела парочка, молодой парень с желтой гитарой и девчушка в рваненьких джинсиках с сигареткой в руке.
– Вам нужны деньги, – затянувшись серьезным тоном, спросила девчушка.
– Зачем, – не понял Кислый.
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Просто вы ходите с протянутой рукой как бомж в метро.
Кислый посмотрел на руку и отдернув ее, сунул ладонь в карман пиджака.
–Я не езжу в метро, – немного раздосадовано ответил он, и развернулся было уходить, как вдруг парень радостно произнес:
– А я вас узнал. Вы Кислый. Известный комик.
– Почему сразу комик, – раздраженно переспросил Кислый. Он очень не любил когда, его так называли.
– Ну, вы же ведете с веселые передачи по телеку. Я вас всегда с удовольствием смотрю. Очень смешно. Иногда.
– А при чем здесь комик, – подобрев, усмехнулся Кислый.
– Извините, я просто не знаю, как правильно называть, – растерянным голосом произнес парень.
– Артист. Просто артист, – вздохнув, ответил Кислый, – Ладно, пойду. Хорошо провести время, – и он, махнув рукой парочке, развернулся и собрался уходить.
– Подождите, – парень привстал с лавочки, – А как вы здесь оказались?
– Я здесь живу, – повернув вполоборота голову, ответил Кислый.
– Как, – еще больше удивился парень.
– Как все люди. У которых есть дом, своя квартира. Я не бомж, как решила ваша милая подружка.
– Я тоже. В четвертом подъезде, – обрадовался парень, – Только я вас раньше здесь не видел.
– Я из второго. Соседи значит. Тебя как зовут?
– Толик.
– Хорошее имя. Пойду я. Поздно уже.
– А это Лизка, моя подруга, – махнул рукой в сторону девушки Толик.
– Симпатичная. Как нибудь потом посидим здесь, пивка возьмем. Познакомимся поближе, – и Кислый помахав рукой, направился в сторону своего подъезда.
– Ты поняла, какой человек у нас теперь здесь будет жить, – глядя вслед Кислому, с восхищением произнес Толик, – Это же сам Кислый из Комик-шоу.
–Что-то мне их юмор не доходит, – безразличным тоном произнесла Лизка.
–Но у него есть классные номера.
– Отстой для гламурной тусовки, – вставая, зевнула Лизка, выстреливая окурком в кусты, – Мне домой пора. Проводишь?
– Конечно, – спрыгивая на землю, ответил Толик и они, обнявшись, через арку вышли со двора.
***
Кислый с грохотом поднялся на старом полуоткрытом лифте на четвертый этаж, где находились его и еще одна соседняя квартира, в которой по детским воспоминаниям проживала почтенная дама с белой болонкой, и которая по расчетам Кислого давно уже должна была покинуть этот мир.
Он вытащил из портфеля связку ключей и долго подбирая, нашел, наконец нужный и с трудом провернув его в замке, открыл дверь. Черное пространство внутри квартиры обдало его, чуть ли не подземным холодом. Он пошарил рукой по стене, и найдя рычажок выключателя, опустил его вниз. Тусклая лампочка, без абажура, висевшая под потолком осветила небольшой коридор, обклеенный желтыми, сильно потертыми обоями. Эти обои Кислый запомнил еще с детства. Их так и не переклеили, а прошло уже, наверное, более тридцати лет. Кислый положив портфель на столик у зеркала, прошел через высокую дверь в темную гостиннную. Здесь было немного потеплее, но тоже прохладно и совсем темно. Не найдя выключателя, он на ощупь пробрался к окну и с трудом отодвинул высокую, тяжелую штору. В комнате сразу возник полумрак от света неярких, уличных фонарей. Этого было достаточно, чтобы обозначились предметы, стоящие внутри. Здесь был большой круглый стол посередине, старинный стеклянный буфет с посудой у противоположной стены и кожаный диван с высокой, вертикальной спинкой. Кислый не включая свет, снял пиджак, повесив его на стул, подойдя к дивану, присел, откинувшись к спинке. «Сколько же я здесь не был», – вслух подумал он. И напрягшись, стал вспоминать. Лет десять назад умерла мама. Отец еще раньше. Они с сестрой тогда быстро поделили имущество. Она забрала себе дачу на Копейковском шоссе, а Кислый согласился на эту квартиру. Впрочем, к тому времени он уже жил со второй женой в ее элитной квартире у Папских прудов, а эту через агентство стал сдавать внаем. Однако вскоре ему это надоело. Денег больших это не приносило, а вот возникали постоянные проблемы из-за жильцов. Сначала одни устроили здесь наркопритон, потом вторые затопили соседей снизу, а тритии вообще не платили. И тогда Кислый перестал сдавать, но продавать не стал, договорившись с домоуправом, что тот будет присматривать за ней и раз в полгода приезжать к Сидору за квартплатой и небольшим вознаграждением. «Значит почти десять лет я здесь не был», – подытожил он, как вдруг неожиданно раздался громкий звонок. Сидор ошарашенно вскочило с дивана, не понимая, откуда раздается звонок, и бросился на свет в коридор. Но звонок снова раздался уже из-за спины и Сидор сообразил, что это звонил телефон и вернувшись в гостиннную, по звуку нашел телефон, стоящий на высокие этажерки рядом с дверью. Он поднял тяжелую, холодную трубку и приложив к уху, испуганно произнес, – Але?
– Алкид Фемистоклович, – раздался уверенный мужской голос.
– Да, – пересохшим горлом прошептал Кислый.
– Полковник Моржов, беспокоит. Помните такого?
– Моржов, – неуверенно переспросил Кислый, судорожно вспоминая.
– Начальник городской полиции Центрального округа, – подсказал голос и тихо засмеялся.
– Да, да, да. Припоминаю, – без энтузиазма произнес Кислый. – А как вы меня нашли?
– Работа у нас такая, – снова расхохотался полковник.
–Алкид Фемистоклович, у нас завтра праздник, – отсмеявшись, уже серьезным голосом продолжил полковник.
–Поздравляю, – автоматически ответил Кислый.
– Как всегда ждем вас на торжественном концерте.
– Завтра, – напрягся Кислый.
– Да. В семь вечера. Во Дворце Полиции.
– Я боюсь, что завтра я не смогу, – неопределенно протянул Кислый, – У меня на завтра…
– Постарайтесь. Я вас очень прошу, – перебил полковник, – Здесь завтра все будут, – и он, переходя на шепот, добавил, – Весь генералитет с женами. А машину я пришлю за вами в шесть, – бодро продолжил полковник, – Гонорар получите сразу после концерта.
– Я постараюсь, но не гарантирую, – сомневающимся тоном ответил Кислый.
– Постарайтесь пожалуйста. Очень рассчитываю на понимание, – с надеждой произнес полковник. – Не смею больше отвлекать. Вам обустроится еще надо в старой квартире. Вы же одиннадцать лет там не были?
– Мне кажется, десять, – засомневался Кислый.
– Одиннадцать. Мы точно знаем, – снова хохотнул полковник и отключился.
Кислый еще посидел, прислушиваясь к гудкам в трубке и только потом положил ее на аппарат.