Билет на Лысую гору

Эдя Хаврон зевнул. Эдя Хаврон вздохнул. Эдя Хаврон заглянул в холодильник, но обнаружил там лишь позавчерашний суп, подернутый жирной застывшей пленкой. Он был голоден и сердит. В карманах позванивала только горсть мелочи, словно он клянчил у прохожих на проезд в метро.

Его работа в спортивном клубе бесславно завершилась неделю назад, когда, печатая очередное меню, Эдя озорства ради изменил его шапку. В новом варианте гордая «Царица пляжа» стала «Королевой целлюлита».

По закону подлости, именно это искаженное меню отправили для подготовки радиорекламы, и никто, конечно, ничего не проверил до самого последнего момента. Начальство Эди не оценило шутку по достоинству, и выброшенный из тихой заводи коктейлей и витаминных салатов враждебным береговым течением Эдя поплыл по реке жизни дальше.

Деньги быстро закончились. А тут еще, прихватив рабочую пятницу и два выходных, его любимая сестрица Зозо уехала в подмосковный дом отдыха, где в очередной раз пыталась устроить свою судьбу. Дафна с Мефодием тоже куда-то запропастились, но о них Эдя почти не вспоминал: не до того было. Он, повторяю, был голоден и сердит.

Дверной звонок ласково тренькнул раз, другой и внезапно забился в истерике. Хаврон удивился. Он никого не ждал.

– Кто там? – спросил он.

– Телеграмма! – ответили ему.

Эдя открыл. Но, увы, телеграммы он так и не получил. Если, конечно, не считать телеграммой врезавшийся ему в подбородок кулак. Уклониться он не успел. Пыльный коврик с горой Демерджи заботливо постелился под его рухнувшее тело.

Сознания Эдя все же не потерял и, лежа на коврике, наблюдал, как, перешагивая через его тело, в квартиру проходят трое мужчин. Первый был бритый толстяк в белой водолазке и черных джинсах, на ремень которых свисало жирное и, вероятно, потное брюхо. Спутники толстяка были два типичнейших братка, одетые в спортивные костюмы и кроссовки. Отличались они друг от друга только тем, что один был рыжеватый, а у другого щеку пересекал шрам.

Захлопнув дверь, владелец жирного брюха пнул Эдю ногой.

– Ё-мое! – охнул Эдя.

– Да твое оно, твое! Вставай, матрос! Разговор есть!

– Спасибо. Я лучше полежу. Трудный, знаете ли, выдался денек, – отказался Хаврон, задумчиво трогая подбородок. Он прикинул, что если встанет, то скорее всего снова получит.

– Я сказал: вставай! – процедил толстяк и опять пнул его ногой.

Эдя неохотно поднялся. Он умел разбираться в интонациях. Его втащили в комнату и бесцеремонно толкнули в кресло.

– Я пришел потолковать с тобой как матрос с матросом. Меня зовут Феликс, – заявил толстяк, оседлав стул.

Эдя хотел поинтересоваться, с какой это радости его назвали матросом, но благоразумно промолчал. Хоть матросом назови, только купаться не заставляй.

– Матрос, знаешь, зачем существуют долги? Чтобы их отдавать! Моя же работа состоит в том, чтобы получать деньги с тех, кто не хочет делать это добровольно, – продолжал Феликс.

Фразы лились из него, как из патефона. Ощущались немалый опыт и глубокое профессиональное соответствие.

– Я ничего не должен, – уныло заспорил Эдя.

Отнекиваясь, он торопливо соображал, с каким из его многочисленных долгов связан этот визит. Он был должен целой куче людей, но чисто символические суммы. Во всяком случае мордобоем нигде не пахло. Максимум могли кинуть в него котлетой или помидором.

Толстяк зацокал языком.

– Два года назад ты работал в ресторане «Египет»?

– Э-э… – сказал Эдя, не решаясь это отрицать. – Возможно. Я много где работал.

– В баре?

– Ну…

Феликс похлопал его по щеке.

– Умный мальчик, головастый! Все помнит!.. Так вот, матрос, вы с напарником продавали там спиртное и прикарманивали часть выручки. Потом ты уволился. Твой напарник продолжал прежние фокусы. Недавно он засыпался… Мы с ним уже говорили, – толстяк посмотрел на свой кулак. – Он раскаялся и уже заплатил штраф. Кроме того, он рассказал нам о тебе.

– Настоящий друг, – печально произнес Эдя. Интуиция подсказывала, что отрицание в данном случае не лучшая идея.

Феликс одобрительно хмыкнул.

– Вот и умница, что все понял!.. Настоящий матрос! В общем с тебя три тысячи, и разойдемся на встречных курсах.

– Три тысячи чего? Рублей? – неосторожно ляпнул Хаврон и едва не перелетел через кресло. Он даже не заметил, когда толстяк замахнулся. У этой драчливой туши определенно было боксерское прошлое.

– Не обижайся, матрос! Рублями тут не считают! Это чтобы ты стал понятливее. Вернешь деньги? – сказал Феликс.

– Угу. Нет проблем! – злобно проговорил Эдя, трогая скулу. – Ах да, я забыл! Я же пожертвовал их на заморозку Антарктиды! Позвоните моему банкиру на следующей неделе…

Кулак толстяка вновь взлетел. На этот раз Хаврон уловил движение, начавшееся в бедре, но, не успев уклониться, вновь ткнулся ухом в кресло.

– Послушайте, вы! Перестаньте распускать руки! Я что, похож на человека, у которого есть деньги? – заорал Эдя.

Нахмурившись, Феликс повернулся к браткам. Рыжий с большим умственным напряжением, читавшимся на его лице, чистил ногти кнопочным ножом. Парень со шрамом откровенно зевал, разглядывая свои кроссовки. Его длинное лошадиное лицо было унылым. Оба явно скучали от рутинной работы.

– Как думаете? Нет у него денег? – поинтересовался толстяк.

– Похоже на то, – неохотно процедил рыжий. – Квартира убитая. Машины нет, компьютера нет, техника дрянь. Даже если все подчистую вынести, и на пятьсот баксов не набежит… Короче, парень серьезно попал.

– Ладно, матрос. Убедил! – сказал Феликс. – У тебя нет этих денег, мы верим. Мы даем тебе три дня, чтобы ты нашел нужную сумму. Достанешь – твое счастье. Не достанешь – пеняй на себя. Сегодня я бил тебя один и в треть силы. В следующий раз будем бить втроем. И вот что, матрос, даже не пытайся скрыться. Если попробуешь скрыться, мы…