Билет в никуда
Шрифт:
Возле крайнего тамбура дожидалась пассажиров слегка полная, молодая проводница, с копной рыжих волос. Униформа на ней смотрелась убого, словно с чужого плеча.
«Как клоуна одели», – улыбнулась Яна собственным мыслям.
– Здравствуйте, – улыбнулась в ответ проводница. – Документы? – протянула руку.
Яна замерла и, прищурившись, пристально посмотрела на рыжеволосую. По мнению поэтессы, документы должны проверять как-нибудь потом, но точно не перед вагоном, на тридцатипятиградусной жаре.
– А что, – поинтересовалась Яна, читая бейдж рыжеволосой. – Юлия, позже этого сделать
Проводница осмотрела пассажирку в вызывающей одежде, предчувствуя проблемы. Обязательно кто-нибудь выпьет, возомнит себя ловеласом, начнёт к ней приставать, она поднимет крик…
– Проверка документов производится при посадке, – ответила она.
Яна глубоко вдохнула, мол, что взять с этих провинциалов, и полезла в сумочку за паспортом.
Отвращение, которое вызывал поезд, стократно усилилось, после того как Яна поняла всю убогость Ростовского вокзала. Состав стоял на первом пути, и перрон находился почти на уровне колес. Яне пришлось на каблуках взбираться по узкой и неудобной лесенке, чувствуя себя неповоротливой коровой, за которой наблюдает каждый мужчина в пределах видимости. Затем узкий проход, копошащиеся в нем люди, рядом с которыми приходилось протискиваться, касаться, извиняться… Яну передернуло от одной мысли, что придется здесь ехать восемнадцать часов. Она закрыла глаза, три раза глубоко вдохнула-выдохнула и отправилась искать тридцать восьмое место. Верхняя плацкартная боковушка возле туалета – что может быть хуже? Но Яна легко отнеслась к этому. Все равно ее в вагоне практически не будет. Чуточку посидит, посмотрит на ненавистный жаркий город, да направится в ресторан. Носильщик загрузил красный чемодан на третью полку.
– Тысяча, – вырвалась у него сумма, которую сам не ожидал.
Поэтесса заплатила в полтора раза больше. Рабочий вокзала поспешно скрылся, ошарашенный собственной наглостью.
Напротив, в отсеке из четырех коек, прощались в усмерть пьяные мужики неприятного вида.
– Помню, помню, я всегда все помню, никогда не забывал, – бормотал один из них, в красной кофте, с клиновидной бородкой и забранными в хвост черными волосами. На его левой руке остались лишь огрызки от мизинца и безымянного пальцев. – Как только приеду, сразу «кину на мыло».
– Тогда мы пошли, – сказал один из приятелей.
– Вино оставьте, – попросил тот, который в красной кофте. – Вы тут сейчас все равно выйдете, еще возьмете…
Один из собутыльников протянул ему недавно початую бутылку дешевого пойла. По очереди они пожали на прощание руку пассажиру в красной кофте. Пожелали хорошего пути таким тоном, каким и смерти не желают. Пошатываясь, направились к выходу.
Мужчина сделал хороший глоток из бутылки, потом заметил Яну.
– Привет! – улыбнулся противной, пьяной ухмылкой. Поэтесса отвернулась и принялась рассматривать недавно отстроенное здание вокзала.
По проходу протискивался коренастый парень одного возраста с Яной. Серая майка без рукавов открывала горы мышц на руках, черные джинсы, туфли, голова коротко стрижена под машинку. Где-то Яна его уже видела. Причем не единожды. Перед собой он нес средних размеров спортивную сумку. Добравшись к последнему четырехместному отсеку, кинул заинтересованный взгляд на Яну,
– Привет, – поздоровался он с пьяным попутчиком.
– Здаров, здаров, – отозвался длинноволосый сосед в красной кофте. Затем, приложившись к бутылке, сделал два больших глотка.
Парень сел, небрежным движением зашвырнул сумку под сиденье.
– Будешь? – протянул бутылку попутчик.
– Нет, спасибо.
– Что, трезвенник? Или язвенник? – хохотнул мужчина в красной кофте. Он попытался встать, но ударился головой о верхнюю койку. Бутылка вылетела из рук и упала на колени парня. Светлая жидкость, лишь по недоразумению называемая вином, с веселым бульканьем потекла ему на джинсы.
– Твою мать! – парень поставил бутылку на стол, достал из заднего кармана платок и принялся оттирать джинсы. – Руки дырявые что ли?!
– Да не парься, – махнул рукой пьяный попутчик. – Я тебе свои отдам. Знаешь, сколько они стоят?
– Да на фиг мне твои? Нажрался, веди себя нормально!
– А то что? – наклонился вперед мужчина в красной кофте.
– В окно выкину, – ответил парень.
– Ты хоть знаешь, кто я, что заявляешь такое? – не дожидаясь ответа, попутчик ударил себя кулаком в грудь. – Я Егор Белоцерковец!
– И что?
– А ты кто?
– Мишастик, – ответил парень. – И что?
– А! – прищурился Белоцерковец. – Ты этот… как там тебя? Барабанщик «Лейкемии»? Ну и говно вы играете, честно тебе скажу, – тут же сообщил он. – Просто откровенный кал. Любые дворовые пацаны, на вениках, и то лучше сбацают!
Мишастик с трудом подавил желание вырвать клиновидную бородку соседа вместе с нижней челюстью, чтоб лишнего не болтал.
– И название у вас дебильное, – продолжал попутчик, залив глаза и не чувствуя берегов. – Не могли получше придумать? А от ваших прозвищ я вообще в шоке! Мишастик, Бабка, Сив, Тарантул и Мацик.
– Не тарантул, а Паук, – машинально поправил Мишастик. – А тебе я советую сейчас заткнуться и сидеть тихо, а то мы отъехать не успеем, а ты уже в форточку выйдешь.
– Ты что не понял кто я?!
– Да понял я, что ты белогвардеец. Понял.
Белоцерковец схватил со стола бутылку и залпом допил до дна. Отрыгнув, протер рукавом губы.
– Я Егор Белоцер… – он неторопливо, словно в замедленном воспроизведении, завалился набок и захрапел.
– Это что за клоун? – спросил Мишастик у Яны.
– Я знаю одного Егора Белоцерковца, – сказала поэтесса. – Режиссер-неудачник. У него даже такое прозвище есть. Слышала о нем в определенных кругах.
Мишастик усмехнулся и спрятал платок. У джинсов есть шанс, благо вино белое.
По проходу, в сторону последнего четырехместного отсека, продвигался высокий мужчина пятидесяти с лишним лет, в синем спортивном костюме и белых кроссовках. Яна задержала на нем взгляд. Именно таким, в идеале, она видела своего мужа. Взрослый, гладко выбритый, со стрижкой ежиком, со спортивным, упругим телом. И, конечно, при деньгах. К сожалению, по последнему пункту мужчина в синем костюме не проходил. Люди с деньгами в плацкартных вагонах, как правило, не ездят.
Мужчина почувствовал взгляд. Посмотрел на Яну. Улыбка озарила его гладковыбритое лицо.