Билет в один конец
Шрифт:
— А почему думаешь, что не бандиты?
Володе на самом деле интересно, каким образом командир так быстро определил, кем именно на самом деле являются встреченные ими степняки. Он даже неожиданно для себя вспомнил мудреное выражение «социальный статус», которое в чем-то похожей ситуации вырвалось года два назад у Рыжего. Тюкалов, присел на плавно покачивающиеся вместе со всем вагоном нары и хлопнул ладонью рядом с собой, мол, присаживайся.
— Молодец, Вовка, правильные вопросы задаешь. Ну, раз интересуешься — учись, пока старый дядя Миша жив и при памяти. В такие вот моменты главное — как можно быстрее просчитать своего оппонента. Поймешь, кто он — с достаточно большой долей уверенности сможешь определить, чего ожидать можно. А значит — и разговор будешь стоить в выгодном для себя направлении, и с действиями своими определишься: что можно, а что — ни в коем случае. Вот если ошибешься, то может такая ошибка тебе очень дорого стоить. Поэтому просто необходимо как можно больше общаться с разными людьми. И не просто лясы точить за жизнь, обо всем и ни о чем, а внимательно глядеть и запоминать. У людей сходных занятий или профессий и реакция на похожие ситуации однотипной почти всегда будет. Нет, кое-что, разумеется, от склада характера зависит, но в целом… Вот гляди, допустим, раздался где-то неподалеку выстрел. Что, ты сделаешь? Ну, или я, к примеру?
— На землю упаду и в ближайшее укрытие откачусь, если есть поблизости хоть какое-то. В крайнем случае — даже кочка какая-нибудь подойдет, или, наоборот, яма, — не задумываясь ответил Володя. — Ну, а как за что-нибудь подходящее спрячусь — ответный огонь открою. Ты, наверное, то же самое.
— Вооот! — согласно кивает Тюкалов, наставительно подняв вверх указательный палец. — Так, скорее всего, и будет. А теперь представь, что на твоем месте — «мирняк». Крестьянин, допустим, или слесарь с завода. Причем — конкретный «мирняк», без боевого опыта. Который или совсем не служил, или служил, но давно, лет сто назад и уже устройство автомата толком не помнит.
— В панику ударится? Метаться начнет, или, наоборот, в ступор впадет? — делает несмелое предположение ходок.
— Не исключено, — снова соглашается наемник. — Но это не сразу, а через пару-тройку секунд, когда до него дойдет, что случилось. А сначала?
Володя только плечами пожал.
— А сначала, Вова, будет он стоять столбом и по сторонам озираться, с глупой физиономией. Типа: «А шо енто было?»
— Точно, — поддакивает прислушивающийся к разговору Акимушкин, лежащий на втором ярусе нар. — Вот помню, когда с турками в Крыму хлестались, привезли нам в полк молодое пополнение. Щеглов желторотых, пороху не нюхавших. Даже боевого слаживания им провести в учебке не успели толком. Война же шла, потери — страшные, вот и затыкали дыры такими… Ну, мы на станции эшелон встретили. Рассадили их, кого в грузовики, кого на «броню» и на «передок» двинулись. А турецкие кайсери [35] , как назло, на нашем пути засаду устроили… Так оно и выглядело со стороны — после первого же взрыва под головной «бэхой» [36] взрыва все «старички» обстрелянные уже мордой в грязь по кюветам лежат и окрестную «зеленку» свинцом полосуют, а молодняк в кузовах, как галчата в гнезде, только головами по сторонам водят. Интересно им, маленьким…
35
Кайсери — диверсионные подразделения, коммандос воздушно-десантных войск Турции.
36
«Бэха» (армейск. сленг) — БМП, боевая машина пехоты.
Сергей резко обрывает рассказ на полуслове и явно едва удерживается от того, чтобы сплюнуть на пол. Воспоминания ему явно неприятны.
— И что? — не выдерживает затягивающейся паузы Стельмашок.
— Да ничего, — хмуро отмахивается Акимушкин. — Тех, что на «броне», мы кого спихнуть, кого за ноги вниз стащить успели. А те, что в кузове — чуть ли не в мелкий фарш. Там даже и патрон в патронник никто дослать не успел, так и умерли — сидя и с автоматами между коленок.
— М-да, — качает головой Михаил. — История, конечно, звиздец какая жизнеутверждающая, но очень в этом смысле показательная. Короче, на одно и то же событие реакция подготовленного человека ничего общего обычно не имеет с реакцией неподготовленного. Просто в случае с внезапным выстрелом это очень сильно в глаза бросается, даже неопытный наблюдатель заметит. В остальном, конечно, сложнее, порой — намного сложнее, но с опытом все придет.
— Круто, — тряхнул головой Володя. — Миш, но вот с этими-то ты как догадался, как их просчитал?
— Ну, гляди, давай совсем с простого… Как думаешь, часто бредуны работают?
— Что делают? — изумлению Стельмашка не было предела. — Это с какого перепуга они работать-то будут? Ну, разве только барахло награбленное в кузов закинуть, и то — если спешат сильно, а так, скорее всего, пленных таскать и грузить заставят.
— Именно, — Тюкалов выглядит явно довольным его сообразительностью. — У бредуна если только на костяшках кулаков кожа набита, да еще пистолетной рукоятью автомата, между большим и указательным пальцам, и от нагара порохового следы на руках и роже характерные. А у этих «великих воинов» ручищи заскорузлые, об их ладони, как о крупную наждачку поцарапаться можно. Такие мозоли бывают только у тех, кто всю жизнь сызмальства вкалывает целыми днями. И пахло от них не порохом, а навозом, шерстью овечьей и молоком немного. Поехали дальше — оружие. Нет, к винтовкам они своим привычные, не отнять. Так это края тут такие: и волков стреляют, и охотятся, чтобы скотину свою на мясо не резать. Но вот моторика — совсем другая…
Видя, что Володя мудреного слова не понял, Тюкалов пытается пояснить.
— Ну, как бы тебе попонятнее-то… Словом, боец и охотник оружие держат по-разному, да и ведут себя с ним тоже не одинаково. Дичь в охотника в ответ не выстрелит, понимаешь? Вот подъехали к нам эти деятели, увидали троих вооруженных мужиков, напряглись, не без этого, но ни один сразу винтовку свою из-за спины даже вытащить не попытался. Потом, когда наши повыпрыгивали — понятное дело, побоялись, что мы ответный огонь откроем. Но с самого-то начала, когда они думали, что в большинстве… Просто нет у них такого рефлекса — чуть что, сразу за ствол и палец к спусковому крючку поближе. Ну, и какие это, к едрене матери, бредуны?
— У старшего, кстати, карабин поперек седла лежал, — припоминает ходок.
— Ага, даже с предохранителя не снятый, — ухмыляется Михаил. — Там как раз все понятно — дедушка свою пушку демонстрировал. Показывал, что он старший, и потому ружжо у него самое крутое. Так сказать — статусная вещь. Но и это не главное.
— А что?
— А то, что испугались они нас. До усрачки испугались, Вов. Когда наши из вагона с Курсантом во главе посыпались, нужно было не ворон считать, а в глаза им смотреть. В них самый настоящий ужас был. У двоих, что помоложе, аж губы затряслись, как не заплакали — ума не приложу. Да и дедуля этот только за счет гонора своего держался, ему при младших лицо терять никак нельзя было. А как я в вагон его завел, так и все, скис… Колени трясутся, голову в плечи вжал… Словом, решили кролики от большого ума в шакалов поиграть, да на стаю волков нарвались. Сейчас, небось, сидят у себя в стойбище, штаны сушат, седла отмывают и Аллаха благодарят за милость его.
— И ты думаешь, что они за старое снова взяться не попробуют.
— Процентов на девяносто уверен. Я ж говорю — народ тут не разбойный, скорее — наоборот, вполне доброжелательный и дружелюбный…
Услышав это, Руслан только скептически хмыкнул.
— Успокойся Рус, я про ваши междусобойные разборки жузов в курсе, но прямо сейчас они никакого отношения к делу не имеют, — отрезал Михаил. — Так вот, ребята они неплохие, и трудяги — каких поискать, но, как бы это сказать: из-за своего обособленного житья и удаленности властей малость к анархии склонные. Но если им вовремя напомнить, что нарушать законы — это ай-ай-ай, потому как потом придут большие дяди, и сделают бо-бо, то будут они жить тихо и законопослушно.
— Угу, или напортачат и сбегут, а потом ищи-свищи, — недоверчиво сморщился Стельмашок. — Степи-то вокруг вон какие.
— Да куда они денутся с подводной лодки?! — вопросительно поднял бровь Тюкалов. — Это банде бредунов в этом плане хорошо — всех пожитков едва на рейдовый ранец наберется. А у этих — бабы, детишки, стойбище и стадо здоровенное. Куда они со всем этим? Заметь — со стадом далеко от воды не уйдешь, причем воды нужно много. А все надежные ее источники между такими вот кочевыми родами давно уже поделены. И чужаков на своей территории видеть никто рад не будет. А значит — ежели накосячат они, то выловить их — пара пустяков. И вот именно поэтому, когда в Индер доедем, я тамошние власти обо всем происшедшем извещу. Наказывать их пока, в общем-то, не за что, а вот приглядеть — стоит. Так, на всякий пожарный.
О том, что состав наш приближается к Индеру я понял минут, наверное, за сорок. Сначала мы увидели в степи небольшое стадо верблюдов. Выглядели они вовсе не так нарядно, как на пачке «Кэмела»: мало того, что двугорбые, так еще и цвета непонятного — ржаво-черного, и все в свисающих клочьях свалявшейся чуть не до состояния войлока шерсти. «Корабли пустыни» проводили нас меланхоличными взглядами, продолжая что-то жевать, хотя, клянусь, не понимаю, как они умудряются жрать здешнюю «траву», которая по всем параметрам больше на колючую проволоку похожа.