Билет в один конец
Шрифт:
— Ну, чего, Рус? — поинтересовался в висящий на тонком проводочке миниатюрный микрофон Тюкалов.
Азиат со «снайперкой» не стал отвечать по станции, а просто сделал красноречивый жест, чиркнув себе ладонью на уровне кадыка. Ну, да, куда уж понятнее. Михаил только кивнул в ответ и снова повернулся в сторону страхолюдных УАЗов.
— Шуруп, как вы там?
С противоположной стороны улицы к Тюкалову тут же подскочил невысокий крепкий парень, у которого из-под сдвинутой со лба вверх черной косынки выбивался наружу рыжий вихор.
— Все, командир, шмон закончили: пятнадцать тушек, с них — четыре автомата, не поверишь — два ППС и два «калаша», да не абы каких, а раритетных, которые «образца сорок седьмого года». Где только выкопали такие? Один «ручник», три карабина СКС, «мосинских» винтовок семь штук. Пистолетов всего три, два ТТ и один ПММ. Боеприпасов немного. Гранат пяток. Сейчас Рус с Ковалем подъедут, глянем, что у тех, которые в бега подались, было.
— Счетчиком трофеи проверили? — спросил Михаил. — Еще не
— Обижаешь, командир. Нам позориться перед местными ни к чему, да и так… Вредно оно, — ответил рыжий Шуруп.
— Ну, и ладненько, — кивнул Тюкалов, а потом ткнул пальцем в сторону убитого Володей бредуна. — Так, Саня, все, что вон с того орла комнатного сняли — парнишке отдайте. Его трофей, законный.
— Да мы и не претендуем, — хитро подмигнул Стельмашку Саня-Шуруп. — Что с бою взято — то свято! Пошли, гроза пустошей, трофеи тебе твои выдам.
Володя, уже поняв, что Тюкалов тут самый старший и на любое действие не мешало бы спросить его разрешения, вопросительно взглянул на Михаила. Тот только коротко кивнул и пошел в сторону остановившегося неподалеку бэтээра, с которого ему навстречу уже соскочили азиат-снайпер и средних лет крепкий мужик с «Печенегом». Подобрав с земли свой мешок, ходок направился вслед за Сашей Шурупом к сложенным кучей оружию и снаряжению убитых бредунов.
Отправив под присмотром Шурупа мальчишку-ходока, совершенно ошалевшего от внезапного спасения и свалившихся на него «златых гор» в виде старенького ТТ, вполне еще приличного СКС и полусотни патронов в обоймах к нему, в БТР, я уселся за руль своего УАЗа и, поставив автомат в специально для него сделанное крепление справа от водительского сиденья, дал команду на выдвижение. Бдевший у турельного ПКМС Курсант к своим обязанностям наблюдателя относился очень серьезно, да и сидевший на переднем пассажирском сиденье Руслан, аккуратно пристроивший свою винтовку между колен, осматривал окрестности внимательным и цепким взглядом снайпера. Кроме того, уж во что я точно не поверю, так это в наличие еще одной группы совершенно «потерявших берега» от собственной наглости налетчиков-бредунов в радиусе хотя бы сотни ближайших километров. Словом, подчиненные несут службу в полном соответствии с Уставом гарнизонной и караульной, а ведущий машину командир вполне может немного расслабиться. Машину я вел, что называется, рефлекторно: руки и ноги сами делали свою работу, а вот мысли были где-то очень далеко.
Автоматически объезжая слишком уж высокие ухабы и глубокие промоины, вспоминал, с чего именно вообще начался путь, приведший меня в конце концов в приволжскую степь, на самые окраины Северных Границ. Как сказал персонаж одной позабытой книжки: «Кой черт занес тебя, студент, на эти галеры?»
А началось все для меня — бойца Подмосковного ОМОН, обычного милицейского прапорщика, того самого, умнее которого только старший прапорщик, 15 сентября 2010 года, с совершенно обычной, рутинной «проводки» [4] из Моздока в маленький поселок Беной, приютившийся возле поросшего лесом невысокого горного хребта на границе Веденского и Шалинского районов Чечни. Нам очень сильно не повезло, и, едва проехав треть пути, колонна наша влетела в отлично спланированную и грамотно реализованную засаду боевиков. Водитель моего «Камаза», был почти сразу убит снайпером, а сам я едва успел выпрыгнуть на ходу из кабины, в которую буквально через секунду угодил выстрел из противотанкового гранатомета. Повезло? Да кто бы спорил. Вот только дальше приключилось такое, что впору бы поверить в существование любых богов, Высшего вселенского Разума или злобных инопланетян на их «летающей посуде». Потому как в себя пришел моя, контуженная близким взрывом, светлость только почти три десятилетия спустя, оказавшись в самом что ни на есть будущем. И оказалось это «перкрасное далеко» нифига не светлым и уж точно не безоблачным. Ядерный конфликт 2012 года, до которого я не дожил буквально пары лет, спалил планету практически дотла, но даже это не смогло изменить человеческую природу. И те, кто смог пережить самую страшную в истории человечества войну и последовавшую за ней Большую Тьму, продолжали убивать друг друга на равнинах и в горах Чечни, ставшей теперь Терским Фронтом. На этом несчастном клочке каменистой земли, где я, неполными тридцатью годами ранее, почти полтора десятилетия рисковал здоровьем и жизнью в жутком, кровавом и бестолковом «двухсерийном» балагане под названием «контртеррористическая операция», теперь схлестнулись интересы двух непримиримых противников: Турции, лелеющей надежды построить на освобожденных от гяуров [5] землях Великий Туран и созданной на руинах прежних южных районов Российской Федерации республики Югороссия. Чтобы выжить, мне пришлось вспомнить все, чему научили жизнь и, доброй памяти, армейский инструктор прапорщик Комаров. В новом для себя мире я выбрал новую профессию, опасную, но престижную и весьма неплохо оплачиваемую — стал наемником. И, как показало время — совершенно не прогадал.
4
«Проводка» (армейский сленг) — операция по сопровождению охране колонны.
5
Гяур (араб.) — неверный, христианин.
Вообще, поговорка «Кому — война, кому — мать родна» имеет не только негативный смысл. Именно во время войны смелые, умные и инициативные бойцы получают шанс проявить себя. Я такой шанс смог не только разглядеть, но и успешно им воспользовался. И меньше чем за полгода из почти нищего приблудного стрелка с непонятным, темным прошлым, у которого кроме автомата и навыков за душой ничего не было, стал командиром одного из самых подготовленных отрядов Вольных Стрелков и, параллельно, дослужившись до звания лейтенанта Службы Безопасности Югороссии. А затянувшееся противостояние двух стран закончилось именно тем, чем и должно было закончиться — военным конфликтом, начавшимся с провокаций и мелких диверсионных рейдов в приграничье, а закончившихся полномасштабным вторжением. И первый удар приняли на себя казачьи станицы Терского Фронта. Только благодаря мужеству, выучке, стойкости и железной воле парней, что почти двое суток бились и умирали бок обок со мной, турецкие войска сначала увязли, а потом и вовсе были отброшены назад пришедшей на помощь югороссийской армией. На ставшем теперь глубоким тылом Терском Фронте начала понемногу налаживаться нормальная мирная жизнь. А в середине февраля в трактир «Псарня», штаб-квартиру червленненских наемников, неспешной, осторожной и немного неуверенной походкой недавно вставшего с кровати после долгой болезни человека вошел мой старый знакомый. Причем, пришел он не просто в гости, а с серьезным деловым предложением.
Червленная гремела и грохотала молотками и топорами, на улицах пахло свежей стружкой, краской и разогретым битумом. Израненная, но не сдавшаяся станица затягивала раны после устроенного турками и Непримиримыми в начале января штурма. Будто по волшебству ожила вдруг практически не используемая уже много лет железнодорожная ветка, ведущая из Моздока через Гудермес и Червленную на Ханкалу. Несколько дизельных мотовозов круглые сутки тягали в обоих направлениях длинные грузовые составы. На Терской Фронт везли пиломатериалы, кирпич, цемент, стекло, а в обратную сторону на тех же платформах вывозили остовы подбитой бронетехники, как югороссийской, так и турецкой, трофейные, принадлежавшие раньше туркам, танки, БТР, грузовики и внедорожники. Восстановление путей, а местами и железнодорожной насыпи явно влетело Югооссии в немалую копеечку, но иначе было просто нельзя. Дороги Терского Фронта, обычно практически пустые, сейчас были забиты до отказа: на юг сплошным потоком шли военные колонны. Там, за горными перевалами, продолжались ожесточенные бои.
Обеденный зал трактира «Псарня» явно совсем недавно подвергся едва ли не капитальному ремонту. Хорошо видны были свежие, более яркого цвета, кирпичные «заплаты» на месте проломов в стенах, от стойки бара, полок за ней и перил ведущей наверх лестницы одуряющее пахло мебельной морилкой и лаком, краска на полу не только не успела вытереться, но и легонечко липла еще к подошвам сапог и ботинок. А на стене за стойкой, на том самом месте, где раньше красовались старая выцветшая черная бандана и автомат «Вал» с оптикой, теперь висела слегка обгоревшая с одного края фотография в черной траурной рамке. На ней весело глядели в объектив молодой широкоплечий коротко остриженный мужик и совсем еще молодая, ослепительно красивая девушка — хозяин «Псарни» и посредник-координатор отряда Кузьма Четверть и его жена Зина. Эту фотографию Толя Курсант совершенно случайно отыскал через несколько дней после длившегося двое суток боя, когда все наемники, способные самостоятельно передвигаться и хоть что-то делать, совместными усилиями пытались навести хоть какой-то порядок в своем разрушенном доме.
За одним из столов, тоже новых, дерево столешниц еще даже не начало темнеть, нас было четверо. Мы втроем были одеты в выгоревшие и потертые «горки», четвертый, наш гость, в новенький, с иголочки, черный комбинезон югороссийской СБ с подполковничьими звездами на погонах-хлястиках.
— Значит, Олег, говоришь, есть для нас работенка по профилю? — спросил у подполковника Костя Убивец, наголо бритый крепкий мужик средних лет с ухоженной короткой бородой, сидевший между мною и Курсантом.
— Да, Костя. Хорошая и неплохо оплачиваемая работа. На длительный срок. Единственное «но» — далековато, на Северных Границах.
— Понятно! — кивнул бородач Костя. — А заказчик кто?
— Ну, скажем так — правительственный подряд.
— Вот оно как… — удивленно и задумчиво тянет наш явно озадаченный старший. — Что ж, нужно обдумать, у нас тут тоже кое-что наклевывается.
— Послушай, Убивец, хватит цену набивать. Я же тебе сказал, работа эта очень хорошо оплачивается. А баки мне забивать не нужно! Наклевывается у них! Не забывай, с кем разговариваешь, я хоть и всего неделю как из госпиталя, но все же, контрразведкой в здешних краях командую. Нет у вас никаких контрактов, и даже не предвидится. По всему Терскому Фронту режим прифронтовой полосы со всеми вытекающими в виде армейских патрулей, временных КПП на дорогах и всего остального. Чуть не через каждые полсотни метров по часовому. Никому сейчас ваши услуги не требуются. А там, где работа есть — там свои Вольные Стрелки имеются.