Билет в жизнь

Билет в жизнь

Когда на улице идет снег, особенно сильно чувствуется тепло родного дома. Кажется, что эти стены согревают тебя и охраняют от зимнего ненастья. Только вот снежинки, как ушастые чебурашки, все норовят заглянуть в окно и подсмотреть, что у тебя там интересненького делается. Ах вы противные! Нельзя, сглазите еще. Так-то лучше. Теперь только сонный свет желтых штор окутывал полумрак комнаты.

– Ах ты ирод проклятущий! Опять напился?! И как тебя земля только носит?!– гнев полный отчаяния вновь охватил Татьяну. Она уже знала, что

– Ты…это… Не-ет! Я же … Да-а-а! – Монолог, достойный лучших театров столицы. А в глазах такая преданность и доброта, что прямо… тошнит. – Ты не думай. Нет…Я же …только… . А ты? – И откуда у него столько эмоций? И ведь искрение же, настоящие!

– Я же …только по выходным. А ты … опять? – Наконец-то! Сказал. Да еще с таким укором в глазах, с таким чувством несправедливой обиды и всепрощения. И глаза такие грустные-грустные! Если бы не стойкий запах перегара, ну, прям, мученик с неба сошел.

– Иди ложись спать. Сил моих больше нету. Смотреть на тебя не могу, слышишь.

– Ты… это брось. Я же … по выходным…я. – Фраза явно получалась, и этим надо было пользоваться.

– По выходным он. Конечно. У тебя же рабочих нету. Алкаш проклятый. Это я пашу без просвета. А ты только по выходным. – Опять наплывал приступ злости и раздражения. Надо успокоится. Все равно уже ничего не изменишь. – Спать, говорю, иди. Чего уставился?

А на следующий день опять был выходной.

"Никогда не выйду замуж за алкоголика! Никогда, лучше я одна останусь." Каждый раз после таких вот семейных разговоров Оля повторяла про себя эти слова. А еще ей хотелось выйти за богатого. Чтоб прям все-все у него было: и квартира, и машина, и обязательно, чтобы вот в квартире такая большая-большая ванная, и чтобы булькала, как в кино. И он такой весь высокий и сильный, и смотрит так нежно и ласково. И чтобы цветы ей дарил каждый день. И еще… и потом.... .

Где-то с класса девятого на него стал похож Витька Середин. Он был таким же здоровым и высоким. Да и богатым тоже. Только чего-то он упорно ее не замечал. А Катьку замечал. Так ее и трудно было не заметить. Глаза такие большие-большие, и ресницами, как кукла хлопает, а еще юбка такая короткая, и волосы белые-белые. А у нее че: и ресницы не хлопают, и юбка не короткая (и вообще ее нет, она в джинсах постоянно ходит). Так разве в этом дело: какая юбка?

– Смотри, дочь, хорошо смотри, когда замуж выходить будешь. Поначалу все они хорошие: и любят так сильно, и обещают, что все в семье будет, что только ты им нужна. А потом – ноги на диван и "Отойди от телевизора, не видно."

– Мам, ну неужели все такие? – Оля даже испугалась. А как же ванная и цветы?

– Не знаю, я, Оль. Наверное, есть где-то нормальные, только не знаю, где они. – Татьяна задумалась. Через некоторое время произнесла тихо – главное ведь что, чтобы любил он тебя, а все остальное, оно же от этого все.

– Оль, а ты куда поступать будешь? – Она боялась, что этот вопрос дойдет и до нее. Людмила Ивановна уже опросила половину класса и теперь ее очередь.

– Я еще не определилась, Людмила Ивановна. Подумаю еще. " Куда-куда? В ПТУ! Денег-то нет!"

Хорошо, когда на дискотеке вот так темно. Как-то сразу все одинаковым становятся. И весело всем и радостно так. Особенно радостно, когда вспоминаешь грабли. Этот день Оля не скоро забудет. А если бы она не пошла туда листья загребать? Но ведь пошла же!

Белый бумажный листок она заметила сразу среди кучи опавшего листья. Сначала подумала, что просто мусор. Потом ее насторожило, что лежал он прямо сверху кучки, и был чистый, хотя везде была грязь, и кучку нагребли только что. Значит, кто-то специально его туда положил. Становилось уже интересно. Но поднять его просто так на глазах у всех было как-то не совсем удобно. Подумают еще чего. Тут надо со смекалкой.

– Ай! Больно как! – На глаза навернулись слезы. Получилось и правда больно. Прибежала Наталья Петровна.

– Что случилось? Оля, с тобой все нормально? – учительница была напугана. Ей было только двадцать четыре. Она пришла после института, вся полная педагогический идей Макаренко и Сухомлинского, а ей дали одиннадцатый класс. Наталья Петровна боялась всего ужасно, а вдруг у нее не получиться, и ее выгонят. – Что такое?

– Да ничего страшного, Наталья Петровна, просто грабли упали, я поднять хотела и наступила.

Сначала хихикнула Катя, потом ее поддержала Вита, а потом засмеялся весь класс. При других обстоятельствах, Оля, быть может, и почувствовала себя обиженной и униженной, но теперь ее преисполняло чувство превосходства. Она знала то, чего не знал никто, и это позволяло ей смотреть на всех свысока. Маленькая бумажка в кармане делала ее недоступной мирской суете.

Она и правда наступила на грабли, только уронила их Оля специально. Это был отличный повод, чтобы поднять таинственную бумажку. А вот ударилась девушка не специально, и поэтому, наверное, так больно. Даже радость от добытой бумажки не могла притупить ноющую боль во лбу, а шишку, которая уже выползала, бумажка точно спрятать не могла.

Итак, трудным путем была добыта таинственная записка. На то, что это не просто какой-нибудь листок из школьной тетради, никому не нужный, Оля надеялась всей душей. Иначе она не переживет своего позора. Это была ЗАПИСКА!

Она прочитала ее на следующем уроке в туалете (чтобы никто не видел).

"Интересно. Очень даже интересно."

И вот дискотека. Ссадина на лбу не давала возможности забыть школьное приключение, да и не хотелось ничего забывать, а, наоборот – во всем разобраться. Впервые за шестнадцать лет у нее случилось такое приключение. Все ее знакомые и подружки уже давно рассказывали о любовных записках, в которых незнакомцы назначали им таинственные свидания или признавались в любви. И Оле так хотелось тоже получить такую же записку! Правда, она немножко сомневалась, что та записка, которую девушка нашла, была любовной, и что она назначалась именно ей, но это придавало случившемуся еще большей таинственности и привлекательности.

Оля настолько была погружена в свои размышления, что не заметила, как сзади кто-то подошел. Она услышала только, как незнакомец шепнул ей на ухо:

– Ты ничего не забыла? Ровно в двенадцать.

Кто это? Громко играла музыка, и голос было невозможно узнать. Пока Оля развернулась, чтобы посмотреть на собеседника, он исчез, растворился в толпе. Везде было полно людей, все танцевали, ходили туда-сюда и найти среди них человека, которого не знаешь очень трудно. Оля почувствовала себя Золушкой, у которой осталось время до полуночи. А что будет потом?