Билл — герой Галактики. Том 2
Шрифт:
— Погодите! Пока вы еще целы, я хочу воспользоваться моментом и познакомить вас с моим другом, мистером Билли Почкой! — Он оглянулся. — Билли, выйди-ка и поклонись нашим гостям!
Из толпы выпрыгнул на редкость уродливый и грязный сперматозоид. Облаченный в лохмотья, он свирепо уставился на Билла и компанию из-под продырявленной пулями шляпы. Глаза его были мертвее, чем у дохлой рыбины. Он что-то жевал, отчего создавалось впечатление, что по телу ковбоя перемещается оживший карбункул. Вот он выплюнул изо рта коричневую слюну, которая ударилась оземь, срикошетила и растеклась по забору.
—
Билл поглядел вверх. Над коралем кружила стая омерзительных канюков. Птицы посматривали на ковбоев и жадно облизывали клювы.
— Не шути со мной, Почка, — проговорил Уайетт Брех. — Ты сплюнул последний раз в жизни. Поскольку ты не один, мы с доком поможем Биллу уладить ваши разногласия. И потом, мы с радостью воспрепятствуем вам прогуляться в банк.
— Не горячись, шериф, — рассмеялся Делязны. — Я забыл упомянуть, что вызвал на подмогу племя индейцев виндалу. — Он взмахнул рукой. — Эй, ребята, покажитесь!
В следующий миг из-за конюшен выскочили по меньшей мере пять десятков сперматозоидов — все в перьях, набедренных повязках и мокасинах, по одному на брата. Каждый держал в руках лук и целился в Билла и тех, кто сопровождал Героя Галактики.
Билл широко раскрыл глаза — надо признать, не без причины. Во-первых, ему грозила неминуемая гибель, а во-вторых, гигантские краснокожие сперматозоиды встречаются отнюдь не часто.
Между тем число индейцев все возрастало. Они спускались с близлежащих холмов, мокро поблескивая в лучах рассветного солнца. Их были тысячи и тысячи.
— Замечательная штука сперма! — заметил доктор Делязны. — Если наткнулся на один сперматозоид, можно с уверенностью предположить, что где-то рядом бродит пара миллионов его приятелей.
— Елки-палки, — произнес Бгр. — Сказать по правде, что-то мне это не нравится.
— Черт побери! — Док Самовол печально покачал головой и пожал плечами. — Мне кажется, такова жизнь. От нее никуда не денешься. Мы имеем дело с бесконечным, бурным, кипучим, непреодолимым стремлением к слиянию. Этого требует Природа! А что такое Природа, как не грандиозное космическое преследование, погоня ян за инь? Индивидуальность? Человеческая душа? Ба! Она ничто в сравнении с бурливым морем, которое кишит безмозглыми, слюнявыми существами, которые обеспечивают размножение и правят естеством человека! — Он указал на бандитов и индейцев, кашлянул и достал пистолеты. — Судьба зовет, джентльмены! Умрем же с честью!
— Знаешь, Билл, — задумчиво проговорил Бгр, — я, пожалуй, свалял дурака, полагая, что смогу остановить их! —
Чинджер вильнул хвостом, ухватил тот за кончик и торжественно прижал к губам.
— Ты чего? — спросил Билл, пытаясь — не слишком успешно — набраться мужества. — Это что, религиозный обряд?
— Не совсем. Я просто прощаюсь со своим хвостом.
Индейцы издали воинственный клич и, размахивая копьями и что-то напевая, двинулись вперед. Вид у них был донельзя устрашающий: размалеванные краской, они выглядели столь же свирепыми, как галилейские мешотчатые
— Дерьмо! — выругался шериф. — Похоже, нынешнее утро даст сто очков вперед кровопролитнейшей битве в истории! — Он прицелился. — Ладно, если нам суждено погибнуть, умрем как мужчины! — И точным выстрелом прикончил одного из бандитов: пуля угодила тому точнехонько между вакуолей.
— Но я не мужчина! — возразил Бгр. — Я чинджер! По-моему, мне здесь не место.
— Поздно, ящерка! — отозвался док Самовол, прислушиваясь к свисту пуль и стрел над головой. — За работу! — Он выпалил из своих пистолетов, и ближайшая шеренга индейцев окропила спермой пыль.
Бгр юркнул за камень и уже оттуда принялся стрелять по атакующим.
Едва на землю упали первые стрелы, с Билла слетело всякое ковбойское мужество. Это была не битва, а бойня. Тому, в ком сохранилась хотя бы крупица здравого смысла, оставалось лишь одно — рвать когти.
Однако, развернувшись, чтобы кинуться прочь, Билл увидел, что бежать некуда. За спиной кишмя кишели все те же проклятые индейцы.
Их окружили!
— Блин! — прокомментировал Билл и тоже начал стрелять, рассчитывая пулями проложить себе дорогу. Краснокожие сперматозоиды взрывались один за другим, на место павших немедленно заступали подкрепления. Вдобавок запас патронов постепенно сходил на нет.
Приятели Билла испытывали те же затруднения,
— Дерьмо! — повторил с усмешкой шериф, руку которого пронзила стрела, а в живот воткнулась пуля. — Последний патрон! — Истекая кровью, он прорычал: — Билли! Мой последний патрон для тебя! — Издав боевой клич, похожий на дружный многоголосый вопль взвода взбунтовавшихся солдат, Брех рванулся навстречу подступающим бандитам. Бах! Бах! Бах! Вражеские пули раскроили доблестному шерифу грудь, однако он, весь в крови, продолжал бежать и остановился лишь тогда, когда оказался на расстоянии плевка от Билли Почки. — Почка! — выдохнул он. — Получай!
Билли Почка кинулся прочь, однако пуля шерифа догнала его, поразила в спину, и бандит взорвался, точно наполненный водой воздушный шарик.
— Теперь я умру спокойно, — простонал шериф, глядя на распростертое на песке тело Билли.
— Мы тебе поможем! — воскликнули хором бандиты. Шериф мгновенно оказался нафарширован свинцом, и сила тяжести вынудила его упасть. Шайка Джизма стреляла до тех пор, пока не убедилась, что шериф Уайетт Брех покончил все счеты с жизнью.
Док Самовол не вынес такого издевательства и попросту рехнулся.
— Взорли меня, Орел! — вскричал он, вперяя взгляд в небеса. — Взорли меня!
Вновь засвистели стрелы. Они утыкали дока, словно подушечку для иголок, и он как будто превратился в ходячую расческу. Вернее, в стоячую. Да, док погиб, однако, весь в стрелах, по-прежнему держался на ногах, ибо стрелы подпирали его тело, не давая рухнуть наземь.
Билл стрелял, перезаряжал и стрелял снова — и вдруг, когда барабаны в очередной раз опустели, обнаружил, что серебряных пуль больше нет.
Каким-то образом — благодаря то ли милости судьбы, то ли глупому везению — до сих пор Билл не получил ни единой царапины. Но, прикинув, в каких очутился обстоятельствах, он сообразил, что долго так продолжаться не может.