Билли Батгейт
Шрифт:
– Спасибо, мисс Дрю, за ваши полезные умозаключения, которые были сделаны для нашей же пользы. Спасибо за обращение нашего внимания на такую важную для нашей безопасности мелочь!
Я тут же ощутил, что что-то невысказанное прошло и зависло в воздухе, но не мог дать себе силу внимательно подумать над этим до тех пор, пока не очутился опять в своем номере, один. Я лежал на кровати, слушал сверчков Онондаги, их треск напоминал пульс ночи, будто сама ночь была огромным телом, как море, с живущими внутри созданиями, любящими внутри и умирающими внутри. Мисс Лола мисс Дрю презирала память. Событийно, она была пленницей, ее жизнь подвергалась опасности. Но у нее не было намерений быть пленницей. У нее было что внести в нашу жизнь свое. Разумеется, мистер Шульц был прав, когда упомянул нашу безопасность – надо было держать ушки на макушке в чужом окружении. Но вот то, что действительно изумило каждого за столом – это другое! Он принял ее сторону, она сыграла жестокую пантомиму, обдав нас всех презрением существа высшего порядка, а он, вместо того, чтобы отхлестать ее по щекам, чего все и ждали, принял ее поведение и нашел в нем ценность. Было ощущение, что они сами с собой договорились о помолвке, она, тем самым, как бы стала членом банды, а нас поставили перед фактом.
Я не знал, прав ли я, так ли думали и остальные, но я знал и другое, уже из своего опыта, что мистер Шульц любит, когда его добиваются, он раним душой к людям его обожающим, последователям, приспешникам и другим, зависящим от него. Это касалось и детишек, глазеющих на него – живую легенду, и женщин – мужей, которых он убил. Мисс Дрю – это трофей войны, ее неземная и божественная ценность женщины досталась ему по наследству, как любовь Бо Уайнберга. У меня не возникло сомнений, что когда он уложил ее в постель, то наслаждение триумфом и телом прекрасной леди было на самом деле посвящено памяти Бо.
На следующее, яркое и раннее утро мистер Берман постучал мне в дверь и велел одеть мой новый костюм, надеть очки и ждать мистера Шульца через пятнадцать минут в лобби. Уже через десять, его мне хватило сбегать в кафе и перекусить кофе с булочкой, я стоял на месте и видел всех, спускающихся по лестнице. Микки стоял у машины, Лулу – рядом, мистер Шульц и мисс Дрю сели, я – запрыгнул за ними.
Путешествие было коротким, за угол, к Онондагскому Национальному Банку, узкому, из известняка зданию, с двумя длинными окнами в решетках и колоннами, поддерживающими треугольник крыши над входом. Микки остановился посреди улицы и мы все посидели немного, обозревая внушительное сооружение финансов.
– Я как-то встречал Элвина Пинкуса. Того, что работал с Флойдом, – сказал Лулу, – Превосходный был взломщик!
– Да? И где он сейчас? – проронил мистер Шульц.
– Ну когда-то они работали первоклассно…
– Подумай об этом, Лулу, – сказал мистер Шульц, – Зачем искать деньги там, где они под замком? Надо быть идиотом. Быть вне закона – значит быть в стороне от пульса экономики! – добавил он, похлопывая портфель на коленях, – Ну, пошли, леди и джентльмены!
Он вышел из машины и подержал дверь для мисс Дрю и меня.
Я так и не знал, что мне делать, но мисс Дрю, выйдя наружу, сказала Шульцу: «Подожди секунду!» и поправила мой галстук. Я инстинктивно отпрянул назад.
– Будь приятным мальчиком, – посоветовал мне мистер Шульц, – Я знаю как это трудно.
А между тем мои новые ботинки уже натерли мне мозоли на пятках, а проволочные дужки очков сдавили кожу за ушами. Книгу я купить забыл, поэтому, как последний шанс, прихватил с собой гостиничную Библию и нес ее в левой руке. За правую меня взяла мисс Дрю. Переходя улицу вслед за боссом, я почувствовал как леди сжала ее.
– Ты выглядишь превосходно! – сказала она.
Но я не мог отнестись к ее словам с должным пиететом – даже несмотря на мои высоченные каблуки в новых ботинках, она все равно была выше нас всех.
– Это, между прочим, комплимент, – добавила она, – мог хотя бы не хмуриться!
В банке нас пригласили в задний офис, откуда вышел сам президент и сердечно потряс руку босса, хотя его глаза холодно оглядывали нас, оценивали. Это был грузный мужчина с редким по объему тройным подбородком, который двигался как насос, когда он открывал рот. Сразу за президентом начиналась та самая комната со стальной решетчатой дверью, большой сейф с множеством маленьких железных отделений – будто на почте.
– Прекрасно, прекрасно, – сказал он, после необходимых приветствий и ознакомлений. Меня мистер Шульц представил как своего «продижи», а мисс Дрю
– как мою воспитательницу. – Садитесь, прошу вас. В нашем захолустье не каждый день встречаешь таких знаменитых персон. Надеюсь у нас вам понравится!
– Вы правы, – ответил мистер Шульц, развязывая ремни на портфеле, – Это лето на природе – как раз для нас!
– Да, природа – это наш конек. Плавание, рыбалка на стремнинах, дикие леса…– на этой фразе его глаза уткнулись в перекрестье ног мисс Дрю, – …э-э-э, превосходные скалы для альпинистов, если кто увлекается. Свежий воздух, дыши, не надышишься! – сказал он, смеясь, будто и в самом деле сказал что-то смешное, и продолжил такой же неспешный и бесцельный разговор, глазами же делая вращательные движения по портфелю, который мистер Шульц приготовился возложить на стол.
Портфель, уже полностью готовый к окончательному открытию, вскоре лег на стол. Мистер Шульц распахнул его и пододвинул к президенту – пачки изумрудных аккредитивов высыпались на темно-зеленую ткань стола. Рот президента остался открытым, но слова прекратили свое порхание, насос подбородка еще с две секунды забыл захлопнуть нижнюю челюсть вверх.
Денег было очень много – так много я еще никогда не видел, но я оказался более сдержанным чем банкир и ничем не выдал своего удивления. Мистер Шульц заявил, что желает открыть счет на 5 000 $ и положить остаток в сейф на депозит. Уже в следующую секунду банкир вызвал звоночком секретаршу, они ушли пересчитывать деньги, а мистер Шульц откинулся в кресле назад и с ленцой закурил сигару из коробки банкира.
– Малыш! – обратился он ко мне, – ты заметил сколько кассовых окошек работает?
– Одно?
– Точно. И всего один кассир – вон тот седой джентльмен, что читает газету. Друзья Лулу зайдут в банк и не встретят даже охрану. А знаешь сколько резервов у банкира? Одни закладные на фермы со всей округи. Так они и живут, закрывают фермы и продают графство Онондага за 10 центов на доллар стоимости. Уж я то знаю! Сегодня ночью он будет лежать с открытыми глазами и думать о наличности в депозитном ящике. Что это значит? Дам ему неделю, десять дней. И он мне позвонит.
– И ты согласишься с тем, что он тебе предложит, – сказала мисс Дрю.
– В самую точку, мадам. Вы имеете счастье лицезреть милашку благодетеля всей этой «дыры»!
Он застегнул пуговицу на жилетке, стряхнул воображаемую пыль с рукавов, затем затянулся сигарой, наклонился и подтянул носки.
– Обжиться здесь и можно прямым ходом баллотироваться в Конгресс!
– Я хочу кое-что сказать тебе, может не по этой теме, если дашь обещание не дуться и не обижаться! – сказала мисс Дрю.