Биограф
Шрифт:
– Сынок, родной мой! Теперь и у тебя, и у меня течёт одна кровь.
Теперь я твоя мама.
Пальмиро не слышал её. Он крепко спал впервые за долгое время.
– Спасибо, синьор Клаудио, – ответила она, прерываясь, переводя взгляд на лекаря. – Пить, очень хочется пить. И голова кружится. Дурнота, – ответила Розина слабым голосом.
Нунцио подошёл к ней, аккуратно приподнял её голову и приложил к губам сосуд с водой.
– Пригуби, Розина. Это тебе поможет. Я в воде развёл немного лимонного сока. Он устранит тошноту. Пей, дорогая. Ты молодец! Помощница наша. Настоящая героиня! Погоди немного. Силы начнут возвращаться.
Пауло дочитывал новый опус, написанный Цезаре. Он то и дело, всхлипывал, украдкой утирая глаза и щёки. Пауло закончил, не отрываясь, не задав мэтру ни единого вопроса.
Цезаре, со стороны наблюдавший эту картину, посмотрел на него внимательно, изучая, анализируя, затем подошёл поближе. Положил ему на плечо руку и сказал:
– Спасибо, дружище. Я знал, что ты именно так воспримешь эту историю. Признаюсь тебе, я тоже плакал, когда дописывал. А некоторые места меня по-настоящему пугали. Я не помню, когда меня посещало такое вдохновение. В этом и заключается счастье писателя, – Цезаре делился сокровенными мыслями.
Пауло понял это, он сидел молча, неподвижно, внимая каждому слову Цезаре.
– Да… – протянул Цезаре, – что я могу сказать? Буду полноценно счастлив, когда мой читатель также глубоко проникнется этими переживаниями, как мы с тобой.
Пауло повернулся к нему и серьёзно вдумчиво сказал:
– Цезаре – Вы гений! Без преувеличения. Сколько любви, света, надежды, доброты в своих опусах Вы дарите людям. Господь всё видит. Вам это вернётся сторицей. Заранее знаю, что Вы скажете, – когда Вы пишите, ни о чём подобном и не помышляете. Но поверьте бывалому слуге. Вы заслужили большой награды, и она найдёт Вас. Людская память – самая хорошая и самая большая награда, – резюмировал растроганный Пауло.
– Синьор, это так замечательно, так гуманно с Вашей стороны… – находясь под сильным впечатлением, вторил своим мыслям Пауло.
– Что именно? – поинтересовался Цезаре.
– А то, что мальчик, Пальмиро, остался жив, – пояснил Пауло.
Он так расчувствовался, что никак не мог успокоиться. Слёзы, нет-нет, а выдавали его состояние.
– Пауло, дорогой, – обратился к нему Цезаре. – Я же тебе уже сказал. Это доподлинно правдивая история. Я лишь изложил факты, которые когда-то набросал в своём дневнике мой отец. Ему по роду службы приходилось часто переезжать с места на место, менять среду обитания. От меня потребовалось совсем немного – придать этим фактам форму литературного произведения. Выскажу точку зрения, которой придерживаюсь всю жизнь: однозначно, такое должны знать все. Это далеко не рядовой поступок. Это, если хочешь знать моё мнение, – подвиг! Да, да, её человеческий подвиг, – настаивал на своём Цезаре.
Розина заслужила, чтобы в её честь слагали оды. Её светлый, прекрасный образ должны были увековечить при жизни, как я считаю, – пафосно заявил Цезаре. – Жаль, что этого не сделали
вовремя. Значит, нам предстоит исправить их ошибку и незамедлительно.
– Полностью с Вами согласен, синьор, – подтвердил Пауло благородные намерения Цезаре.
– Я включу «Розину» в тот большой опус, в котором собраны и доработаны мною увлекательные
– Всё правильно, – согласился Пауло.
Легендарные встречи
Цезаре по складу характера был очень общительным человеком.
Он легко знакомился, заводил приятельские отношения, умел дружить. Именно поэтому его всегда окружали бесчисленные знакомые. А его дом периодически посещали гости. Среди них было немало знаменитостей, людей известных в своих кругах и, как Цезаре их характеризовал, во всех отношениях, достойных людей.
Самое интересное то, что они удивительным образом умели подгадать свой приезд так, чтобы застать Цезаре дома. Хозяина это забавляло, ибо он сам порой не знал, когда вернётся в родные пенаты.
Все эти встречи были наполнены долгими беседами на природе в тёплое время года, а в холодное – в доме. Спорами с логическим завершением, дружескими посиделками у камина и носили доверительный, а иногда и интимный характер. Друзья доверяли ему свои секреты, семейные тайны, любовные похождения.
Так или иначе, рано и позднее, результат этих встреч выливался в опусы и ложился под перо мастера.
В жизни всякое случается
Цезаре работал с документами, напевая песенку герцога из оперы Джузеппе Верди «Риголетто».
Пауло по его просьбе сортировал материал в архиве, упорядочивая его. Неожиданно, он спросил:
– Синьор, а помните, у Вас в молодые годы был друг. Он часто навещал Вас. Всегда такой жизнерадостный, весёлый. Читал стихи, красиво пел. Вы ещё с ним дуэтом напевали. А потом он проигрался и застрелился. Помните?
Цезаре прервал пение, отложил документы в сторону, отвлекаясь от дела и прокомментировал слова Пауло:
– Да, эта рана не заживает, – скорбным голосом проговорил он.
Сколько говорил ему, чтобы не подходил к игорному дому. Раз не можешь во время остановиться, нечего этим заниматься, – категорично заявил Цезаре. А он не послушал меня и вот, чем всё закончилось. Молодой ведь. Очень печально, – завершил Цезаре, не желая продолжать эту тему.
– А кто помогает его семье? – надоедал, любопытный Пауло.
– Помнится, у него осталась молодая жена и четверо маленьких детей, – уточнил он.
– Странные вопросы ты задаёшь. Я, конечно. А кто ещё? Родители его рано ушли, вечная им память. То, что осталось после них, списали за долги. Вот и весь сказ, – подытожил Цезаре.
Пауло смотрел на него, не проронив ни слова. В глубине души его переполняло чувство гордости. Ему, не кому-нибудь другому, а именно ему выпала честь, находится рядом с таким благородным, необыкновенно щедрым человеком.
Ко всему отношусь с юмором…
– Что это ты сегодня весь день сам не свой. Весь скорчился, согнулся, в три погибели. Что случилось? – спросил Цезаре у Пауло, перебирая свою старинную шкатулку, где хранились маленькие сувениры, напоминающие те или иные события. Эти вещички были подарены ему в разное время, но до сих хранили тепло тех, кто с любовью преподносили их Цезаре.
Выражение лица Пауло приобрело мученическую гримасу.
– Синьор, у меня сегодня трудный день. Изводят сильные боли в животе, с ночи начались и не отпускают, – пожаловался Пауло.