Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов
Шрифт:
Доселъ Князь Василiй Владимiровичь, пользуясь неограниченной довъренностiю Обладателя Россiи, оправдывалъ оную; но въ 1718 году имълъ онъ несчастiе навлечь на себя подозрънiе Петра Великаго по дълу Царевича Алексъя Петровича; послъднiй, въ отобранныхъ отъ него отвътахъ, показалъ, будтобы Долгорукiй совътовалъ ему: давать на бумагъ хотя тысячу отрицанiй отъ паслъдства, утверждая, что акты эти ничтожные, не запись съ неустойкою; что онъ отзывался о Государъ: Отецъ твой уменъ, только умныхъ людей не знаетъ; а ты умнъе его и умныхъ людей знать будешь лучше; что онъ хулилъ и нравъ жестокiй Петра, словами: еслибъ не Царица, намъ бы и житъ не льзя: я бы въ Штетинъ первый измънилъ.
– Такъ говорилъ Царевичь передъ строгими слъдователями, которые видъли въ немъ преступнаго сына и, вмъстъ, Наслъдника Престола; страшились для себя послъдствiй и, успокоивая встревоженнаго Самодержца, увеличивали число жертвъ справедливой Его недовърчивости. Если прибавить къ этому, что главнымъ дъйствующимъ лицемъ былъ Меншиковъ, котораго участь, за три года передъ тъмъ, находилась въ рукахъ Долгорукаго, который не могъ простить ему казни, постигшей Корсакова - то не льзя удивляться, что оправданiя обвиненнаго, ходатайство за него безсмертнаго Долгорукаго{162}оставлены безъ уваженiя. Тщетно послъднiй умолялъ грознаго Царя помиловать сродниковъ его{163}; ссылался на страдальческую кончину, за върность къ Престолу, дяди своего и брата{164}; на свои собственныя заслуги{165}, "Ино есть дъло злое - писалъ онъ къ Государю - "ино есть слово
Около семи лътъ, Князь Василiй Владимiровичь влачилъ дни свои въ нищетъ, вдали отъ родины: въ исходъ 1724 г., Петръ Великiй возвратилъ ему свободу и шпагу, дозволивъ вступить въ службу съ чиномъ Бригадира{168}. Неизвъстно, кто исходатайствовалъ Долгорукому прощенiе: Екатерина или родственникъ его, Князь Василiй Лукичь, котораго Государь отличалъ отъ прочихъ Министровъ, который и для Меншикова умълъ сдълаться необходимымъ{169}. Славнаго Долгорукаго, въщавшаго истину Петру, не было уже на свътъ{170}. Должно полагать, что Князь Василiй Владимiровичь отправился тогда въ Персiю и служилъ подъ начальствомъ Генералъ-Лейтенанта Матюшкина; ибо онъ, болъе года по кончинъ Петра Великаго, оставался забытымъ: только 13 Февраля 1726 г., Императрица Екатерина Iая возвратила Долгорукому ордена и пожаловала его Генералъ-Аншефомъ. Въ то время Князь Василiй Лукичь старался въ Митавъ объ избранiи Меншикова въ Герцоги Курляндскiе: онъ, безъ всякаго сомнънiя, ходатайствовалъ въ пользу опальнаго. Но умный и хитрый Князь Ижерскiй, удовлетворивъ просьбъ своего любимца, поставя Долгорукаго на прежнюю степень значенiя и внутренно не терпя его, доставилъ ему званiе Главнокомандующаго надъ Россiйскими войсками въ Персiи, удалилъ отъ Двора. Въ Апрълъ мъсяцъ, Князь Долгорукiй поъхалъ въ ввъренную ему армiю, съ порученiемъ склонить Шаха Тахмасиба къ принятiю и подтвержденiю постановленнаго въ 1724 году между Россiею и Портой Оттоманскою трактата{171}; военныя дъйствiя были тогда прекращены. Между тъмъ, какъ Долгорукiй производилъ переговоры съ Испаганскимъ Дворомъ и послъднiй медлилъ исполненiемъ требованiй Императрицы, Екатерина I сошла во гробъ (1727 г.); Меншиковъ еще болъе возвысился при Петръ II-мъ, но вскоръ испыталъ самъ превратность счастiя: лишился достоинствъ, имънiя, жены, любимой дочери, умеръ въ изгнанiи и въ бъдности.
Виновники паденiя Меншикова, Долгорукiе, завладъвшiе всъми сокровищами Князя Ижерскаго, сдълались первыми Вельможами въРоссiи. Изъ нихъ хитръе прочихъ былъ Князь Василiй Лукичь, который руководилъ своего племянника, Князя Ивана Алексъевича, управлялъ и отцомъ его. Князь Иванъ необразованный, чрезвычайно надменный, пользовался неограниченною любовiю Императора, безотлучно находился при Немъ; даже спалъ въ одной комнатъ; получилъ, на шестнадцатомъ году отъ рожденiя (1728 г.), достоинство Оберъ-Камергера, чинъ Дъйствительнаго Генерала, званiе Маiора лейбъ-гвардiи Преображенскаго полка, ордена: Св. Апостола Андрея Первозваннаго, Св. Александра Невскаго и Польскiй Бълаго Орла. Онъ, въ то время, внушалъ Императору совсъмъ иныя мысли: прежде, когда Меншиковъ управлялъ Имперiею, юный Царедворецъ описывалъ
Петру II - му сколь гибельна для Государства чрезмърная власть подданныхъ, обыкновенно употребляющихъ во зло довъренность Царскую. Не стало Князя Ижерскаго - и тотъ же Долгорукiй, не полагавшiй границъ своему честолюбiю и могуществу, каждый день выдумывалъ для Государя новыя удовольствiя; старался, среди беззаботной, разсъянной жизни, вливать въ пепорочное сердце ядъ любви; воспламенялъ пылкое, огненное воображенiе описанiемъ красоты сестры своей, Княжны Екатерины; наконецъ, представилъ ее Императору въ отцовской подмосковной. Петръ увидълъ и полюбилъ Долгорукую. Она имъла пригожее лице, множество блеска, прiятностей въ чертахъ; нъчто обворожительное въ томныхъ большихъ глазахъ своихъ небеснаго цвъта; была высокаго роста, стройна собою и съ прелестями красоты и молодости соединяла умъ образованный, кротость, ласковое обращенiе; но любила другаго{172}, умъла скрывать тайну сердца. Отецъ Княжны Екатерины и Князя Ивана, Князь Алексъй Григорьевичь Долгорукiй, родный племянникъ славнаго Сенатора, получилъ, въ чинъ Дъйствительнаго Статскаго Совътника Андреевскiй орденъ (1727 г.) и, вслъдъ за тъмъ, пожалованъ Дъйствительнымъ Тайнымъ Совътникомъ, Членомъ Верховнаго Совъта. Съ нравомъ лукавымъ, гордымъ, умомъ весьма посредственнымъ, Князь Алексъй простиралъ честолюбiе свое до такой степени, что, даже, завидовалъ - по словамъ Дюка де Лирiя - могуществу своего сына. Князь Сергъй Дмитрiевичь Голицынъ, племянникъ Фельдмаршала, образованный, прiятной наружности, ловкiй, служившiй при Петръ Великомъ Совътникомъ Посольства въ Испанiи (1723-1726 г.), имълъ счастiе обратить на себя вниманiе Петра II-го, пожалованъ кавалеромъ ордена Св. Александра Невскаго (1727 г.), Тайнымъ Совътникомъ (1728 г.): Долгорукiе удалили его въ Берлинъ въ званiи Полномочнаго Министра{173}. Но, умаляя силу Голицыныхъ, любимцы Императора не забывали своихъ кровныхъ: Князь Василiй Владимiровичь, въ день коронованiя ПЕТРА II-го (25 Февраля 1728 года), возведенъ въ достоинство Генералъ-Фельдмаршала и Подполковника лейбъ-гвардiи Преображенскаго полка, отозванъ къ Высочайшему Двору, назначенъ, по прiъздъ въ Петербургъ (въ Iюнъ), Членомъ Верховнаго Тайнаго Совъта. Онъ находился, потомъ, въ Москвъ при обрученiи Императора (30 Ноября 1729 г.) съ Княжною Екатерiною Алексъевною, привътствовалъ ее вмъстъ съ другими и произнесъ при этомъ случаъ слъдующiя примъчательныя слова: "Вчера еще Вы были моею племянницею; сегодня стали уже моею Всемилостивъйшею Государынею; но да не ослъпитъ Васъ блескъ новаго величiя и да сохраните Вы прежнюю кротость и смиренiе. Домъ нашъ надъленъ всъми благами мiра; не забывая, что Вы изъ него происходите, помните однакожъ, болъе всего то, что власть Высочайшая, даруемая Вамъ Провидънiемъ, должна счастливить добрыхъ и отличать достойныхъ отличiя и наградъ, не разбирая ни имени, ни рода{174}."
Вскоръ Государь опасно занемогъ оспою. Князь Василiй Владимiровичь находился тогда въ подмосковной деревнъ; къ нему отправили нарочнаго гонца съ печальною въстiю. Онъ поспъшилъ въ столицу, прибылъ въ Головинскiй Дворецъ, гдъ родственники его совъщали о провозглашенiи, въ случаъ кончины Императора, наслъдницею Высочайшихъ правъ и Самодержавною Государынею обрученную Его невъсту. Неслыханное дъло вы затъваете - произнесъ прямодушный старецъ, - чтобъ обрученной невъстъ быть Россiйскаго Престола наслъдницею! Кто захочетъ ей подданнымъ быть? Не только постороннiе, но и я, и прочiе нашей фамилiи на то не согласятся. Княжна Катерина съ Государемъ не вънчалась." - "Хоть не вънчалась - возразилъ отецъ ея, Князь Алексъй; - "но обручалась." - Вънчанiе иное, а обрученiе иное - отвъчалъ Князь Василiй Владимiровичь: - да ежелибъ она была и въ супружествъ съ Его Величествомъ, то сомнительно, чтобъ тогда даже признали ее наслъдницею. Если Императрица Екатерина Алексъевна царствовала, то потому только, что Государь Императоръ при жизни Своей Ее короновалъ." - Долгорукiе ссылались на содъйствiе Графа Головкина и Князя Дмитрiя
Не долго Князь Василiй Владимiровичь оставался внъ опалы: супруга его осмълилась отзываться на счетъ Имперктрицы въ неприличныхъ выраженiяхъ, и 23 Декабря 1731 года, по доносу Гессенъ-гомбургскаго Принца Лудовика{177}, Долгорукiй арестованъ, лишенъ чиновъ, знаковъ отличiй, сосланъ въ кръпость Иванъ-городъ, близь Нарвы, гдъ содержался подъ строгимъ карауломъ восемь лътъ. Въ 1739 году несчастный узникъ переведенъ въ въчное заточенiе въ Соловецкiй монастырь, находящiйся въ Архангельской губернiи, на Бъломъ моръ; признанъ виновнымъ въ томъ, что, въдая коварныя намъренiя своихъ родственниковъ, не донесъ Государынъ. Тогда, единственнымъ утьшенiемъ его было ходить въ церковь и возсылать теплыя мольбы Всевышнему. Онъ были услышаны: Императрица Елисавета Петровна, по вступленiи своемъ на Престолъ (1741 г.), возвратила Долгорукому Княжеское достоинство, чинъ Фельдмаршала, ордена и пожаловала его Президентомъ Военной Коллегiи. Онъ скончался въ этомъ почетномъ званiи 11 Февраля 1746 года, на 79 отъ рожденiя.
Князь Василiй Владимiровичь Долгорукiй, какъ описываетъ его современникъ, Дюкъ де Лирiя, былъ храбръ, отваженъ, честенъ, свъдущъ въ военномъ ремеслъ; не умълъ лукавить и слишкомъ далеко простиралъ откровенность свою; другъ върный, врагъ непримиримый; жилъ пышно; не возставалъ противъ иностранцевъ, хотя не любилъ ихъ; дълалъ честь своей родинъ, но, къ сожалънiю, со всъми достоинствами, предавался постыдной гордости.
10-й Генералъ-Фельдмаршалъ
Князь Иванъ Юрьевичь Трубецкой
Князь Иванъ Юрьевичь Трубецкой, сынъ Боярина Князя Юрiя Петровича и потомокъ славнаго Гедимина, родился 18 Iюня 1667 года. Съ самыхъ молодыхъ лътъ служилъ онъ лейбъ-гвардiи въ Преображенскомъ полку и былъ уже Капитаномъ онаго въ 1693 году. Петръ Великiй столько довърялъ ему, что поручилъ надзоръ за мятежной сестрою своей, которая содержалась подъ стражею въ Московскомъ Дъвичьемъ монастыръ. Трубецкой долженъ былъ остерегаться не одной хитрой Царевны, но и отчаянныхъ Стръльцовъ: сдълавъ подкопъ подъ самую комнату, гдъ стояли часовые его, они проломали полъ, освободили Софiю и, потомъ, устремились на стражу. Тогда Трубецкой заперся въ кельъ, желая скрыться отъ мщенiя ожесточившихся мятежниковъ. Уже Стръльцы приближались къ тому мъсту, какъ, къ счастiю Трубецкаго, одинъ товарищъ ихъ, бывшiй до того брадобръемъ Князя, ему преданный, бросился впередъ, желая, будто, показать имъ дорогу и отвелъ, такимъ образомъ, убiйцъ отъ кельи, въ которой онъ находился, способствовалъ его побъгу. Черезъ нъсколько дней возмущенiе утихло, виновные были схвачены, выведены на площадь для полученiя заслуженнаго наказанiя. На мъстъ казни присутствовалъ юный Государь, окруженный приближенными сановниками. Въ числъ связанныхъ Стръльцовъ, которыхъ головы лежали на плахахъ, Трубецкой замътилъ брадобръя, спасшаго ему жизнь. Немедленно великодушный Князь повергся къ ногамъ Царя, описалъ поступокъ осужденнаго, просилъ, умолялъ о пощадъ, получилъ желаемое; но не довольствовался исходатайствованнымъ прощенiемъ Стръльцу: поселилъ его въ одной деревнъ своей, освободилъ навсегда потомство отъ оброка. Благородный поступокъ, заглаживающiй событiе монастырское!
Вслъдъ за тъмъ Князь Иванъ Юрьевичь пожалованъ въ Намъстники Новогородскiе и въ 1700 году, бывши Генералъ-Маiоромъ, начальствовалъ дивизiею въ первую битву Россiянъ съ Шведами подъ Нарвою. Отсутствiе Петра Великаго и неопытность воиновъ нашихъ способствовали Карлу XII увеличить число побъдъ своихъ, еще новою, блистательнъйшею. Дивизiя Князя Трубецкаго, составленная изъ рекрутъ, неокуренныхъ порохомъ, положила оружiе; Начальникъ оной принужденъ былъ сдаться въ числъ военноплънныхъ. Осмнадцать лътъ содержался Трубецкой въ Стокгольмъ и только въ 1718 году размъненъ, вмъстъ съ Генераломъ Автамономъ Головинымъ{178}, на Шведскаго Генералъ-Фельдмаршала Графа Реншильда, взятаго подъ Полтавою.
Возвратясь въ Отечество, Князь Иванъ Юрьевичь опредъленъ Губернаторомъ въ Кiевъ съ чиномъ Генералъ-Лейтенанта, а въ 1721 году, по случаю заключеннаго мира съ Швецiею, пожалованъ Генералъ-Аншефомъ и Членомъ Военной Коллегiи. Императоръ Петръ II возвелъ его въ достоинство Генералъ-Фельдмаршала, 25 Февраля 1728 года, не возлагая, однакожъ, на него никакого знака отличiя. Тогда Долгоруковы первенствовали въ Россiи, но блестящiя надежды ихъ вскоръ исчезли съ преждевременною кончиной Внука Петра Великаго (1730 г.). Они, соединясь въ то время съ Голицыными, вознамърились ограничить Самодержавiе, присвоивъ всю власть Верховному Совъту. Князь Иванъ Юрьевичь не участвовалъ въ дерзкихъ предпрiятiяхъ. На его сторонъ были: Великiй Канцлеръ Графъ Головкинъ, ВицеКанцлеръ Баронъ Остерманъ и Тайный Совътникъ Князь Алексъй Михайловичь Черкаскiй. Совъщанiя происходили въ домахъ послъдняго и Трубецкаго. Племянница Князя Ивана Юрьевича, Прасковья Юрьевна Салтыкова, имъвшая свободный входъ во Дворецъ, передавала Государынъ всъ предпрiятiя Ея приверженцевъ. 24 Февраля Князь Трубецкой, сопровождаемый знатнъйшимъ Дворянствомъ, вручилъИмператрицъ прошенiе, подписанное 276 особами и сочиненное Княземъ Антiохомъ Кантемиромъ о принятiи неограниченнаго Самодержавiя. Анна Iоанновна, уничтоживъ подписанныя Ею условiя въ Митавъ, наградила главныхъ виновниковъ этого важнаго переворота въ Государствъ: Графъ Головкинъ, съ сохраненiемъ Канцлерскаго званiя, пожалованъ Сенаторомъ и первымъ Членомъ учрежденнаго (1731 г.) Кабинета; Баронъ Остерманъ, освободившiйся отъ своей притворной болъзни, возведенъ въ достоинство Графа Россiйской Имперiи; Князь Черкаскiй получилъ чинъ Дъйствительнаго Тайнаго Совътника, ордена Св. Апостола Андрея Первозваннаго и Св. Александра Невскаго и нъсколько деревень въ Ингерманландiи; Князь Трубецкой пожалованъ Сенаторомъ и, вслъдъ за тъмъ, кавалеромъ обоихъ Россiйскихъ орденовъ (26 Апр. 1730 г.).
По прошествiи нъсколькихъ лътъ, Князь Иванъ Юрьевичь назначенъ былъ (23 Мая 1739 г.) Генералъ-Губернаторомъ въ Москву; но, за старостiю, отказался отъ этой почетной должности и, вскоръ, уволенъ отъ всъхъ дълъ (въ Дек.). Императрица Елисавета Петровна велъла ему (1741 г.) снова присутствовать въ Правительствующемъ Сенатъ, куда онъ, однакожъ, ръдко ъздилъ. Онъ скончался 16 Января 1750 года, на восемдесять четвертомъ отъ рожденiя.
Князь Иванъ Юрьевичь Трубецкой хотя не долженъ занимать мъста между Полководцами нашими, ибо не отличилъ себя на ратномъ полъ, но върностiю къ Престолу и любовiю къ правдъ заслуживаетъ уваженiе потомства. Нащокинъ пишетъ объ немъ въ своихъ Запискахъ: что онъ былъ человъкъ житiя воздержнаго, добродътельный. Дюкъ де Лирiя также отдаетъ справедливость Трубецкому въ томъ, что онъ имълъ доброе сердце, но отзывается невыгодно объ умъ его и свъдънiяхъ въ военномъ искуствъ; говоритъ, что его мало уважали, что онъ былъ заика и чрезвычайно гордъ.