Шрифт:
Предисловие
Шумит, играет в мире нашем
Живой, могучий, вечный шторм.
И оттого весь мир украшен
Богатством и цветов, и форм.
Они дерутся, они спорят,
Куда б их жизнь не занесла;
Погибнут – возродятся вскоре.
Полюбят – детям нет числа!
Ведь то – природа! Ей привычно
Не иметь разумных мнений
И, при этом, быть логичной.
И любая клетка – гений!
* * *
Дни
Тяжело прожить без грима,
Все стареет, все течет,
И давно потерян счет:
Сколько лысин и морщин
И отвергнутых мужчин…
Только верьте ли, не верьте –
Есть лекарство против смерти –
Смерть всесильна? Вот вранье!
Скверный запах у нее,
Но глядя из едкой лужи,
Вечность пахнет еще хуже.
Сила лужи той… безмерна
(Лаборант разлил наверно),
Сохраняет на века
Даже дядю червяка:
Был он слабеньким и ломким,
Но живет назло потомкам,
С января до января
Формалин благодаря.
Сотню лет, а то и двести
Червячок не ест, не дышит.
Никаких дурных известий
Он, конечно, не услышит.
Он надежнее, чем в танке,
Только есть одна беда:
Он сидеть обязан в банке,
Без нее он – никуда…
* * *
В небе красные закаты –
Дни грядут морозные.
На стене висят плакаты
Антигельминтозные:
“В сердце ненависть горит
Против подлых аскарид!”
“Где-то вместе, где-то врозь
Плоть они грызут насквозь!”
“Червь у волка, червь у зайца
Червь у сокола в гнезде,
Червь разбрасывает яйца
Аскаридные везде!”
“Что быть может безобразней?
Предадим их лютой казни!”
“Овощи-фрукты перед едой
Тщательно мойте горячей водой.”
“Нам жизнь порой подсыпет перца,
Пошлет узнать и боль, и злость,
Но в чье-то раненое сердце
Залезет долгожданный гость.
Его пугает крик молвы;
Он ищет новой головы,
Где, несмотря на все грехи,
Читает дивные стихи…”
Весною светится окно,
На вербе распушилась почка.
Гельминтов на земле полно –
Для каждого найдется строчка.
* * *
Кто обедает по-царски?
Кто с печалью не знаком? –
Таракан мадагаскарский
Под хрустальным колпаком!
Соответствуя эпохе,
Он стабилен и лоялен:
Не живет, как эти блохи,
Грабежом из частных спален.
Не ворует, хлеб не тащит
У хозяев из-под носа
И ему противны чащи
“Тараканьего вопроса”.
– А вокруг дымятся страсти:
Тараканы жаждут власти,
Допущенья в Лигу Наций
И солидных репараций.
Их за это каждый день
Лупят все кому не лень.
Африканец – лапоть редкий –
Лишь молчит да ест объедки.
Для чего ему протухнуть
В политической борьбе? –
– Все равно всю власть на кухне
Человек забрал себе.
Только психи и болваны
Всюду лезут напролом.
Ну, сидели б за диваном,
Или так же – за стеклом…
* * *
На березе два сучка –
Здесь квартира паучка.
Серебром блестит паркет –
Паучок большой эстет.
Он, имея вкус и слух,
Приглашал бродячих мух,
Слушать песенки жужжал
За обедом обожал.
– Дорогая, сядьте рядом,
Чтобы грусти стало тесно.
Чтобы легким звездопадом
Побежала в сердце песня.
– Вы прекрасней Нефертити!
– Вам не нужно ярких бус?
Серьги, кольца – все берите;
– Дорогие? Я смеюсь.
В спальне новая певица
Так ликует, так гордится!
Вот она с кольцом в боку,
Прислонившись к потолку,
Вытирает пот со щек
И кричит:
– Давай еще!
Так растет с годами гроздь
Мушек, вздернутых на гвоздь.
У богемы тяжкий крест:
Всяк обманет или съест.
* * *
Садоводы, пейте кофе,
Спать вам нынче не с руки.
По ночам грызут картофель
Колорадские жуки.
Замирают звери в норах,
Ожидая злых вестей:
Их пугает страшный шорох
Колорадских челюстей.
Ужас!
Если ты себе позволил
Задремать хоть на часок
Ты найдешь на утро в поле
Только мятый колосок.
Целы тополь и ракита,
И помятая трава.
Но картофель весь побитый,
И разгромлена ботва.
Куст болезненный, корявый;
В десяти местах дырявый,
Еле шепчет: “Помоги!”
А на нем сидят враги!
Ужас!
Садовод, забудь пощаду
И “зеленых” не зови!
Негодяев до упаду
Собирай, лови, дави.
И горят твои мозоли,
И затылок как в огне,
То под ложечкой заколет,
То зачешется в спине…
Ужас!
Можешь смело разогнуться –
Ты злодеев всех убил.
Но они к тебе вернутся
Из невидимых могил.
Ты сегодня видел роту,