Биос
Шрифт:
Зоя внимательно слушала спор между Хайсом и Дегранпре, пытаясь уяснить суть разногласий. Обмен данными с Землёй через пары связанных частиц был столь узким и ограниченным по пропускной способности, что между разными проектами шла нешуточная борьба за передачу данных, и проекты приходилось ранжировать. Финальным арбитром был Дегранпре. Поэтому Хайс, глава проекта Ямбуку, лично доставил сюда не терпящие отлагательства выжимки пакетных данных, собранных его группой, а Дегранпре взял на себя приводящую в бешенство роль бюрократа Треста — равнодушного, скучающего, скептически
— Продемонстрируйте мне видеоматериалы, — в конце концов попросил Дегранпре.
Голограммы и фотографии передавать было особенно затратно, но в качестве свидетельств им не было цены. Там, дома, они находили в прессе особую популярность.
С потолка спустился большой центральный экран.
В изображениях с Ямбуку были микрограммы вирусов, бактерий, прионов и биологически активных белковых цепочек. Все они ЖЛН, как сказал Хайс — «ждут латинского наименования». Среди прочего была и серия обычных фотографий для иллюстрации записей в журнале, сделанных одним из младших биологов.
— Опять лопающиеся мыши? — спросил Дегранпре.
Такого выражения Зое слышать не доводилось.
Хайсу, судя по выражению лица, оно не нравилось.
— Экспозиция живых животных, да.
— Прошу вас, доктор Хайс, продемонстрируйте.
Хайс вызвал изображения из центральной памяти ОСИ и пролистал их вручную. Зоя поймала на себе любопытствующий взгляд Дегранпре. Он хочет увидеть её реакцию? Если да, то почему?
Пояснять картинки встала одетая в серый лабораторный костюм Элам Мейзер, женщина с полным лицом. Голос её звучал сильно и нетерпеливо.
— Концепция заключалась в сортировке микроорганизмов из биосферы Исис посредством пропускания их через микронные фильтры, с тем чтобы оценить летальность и особенности поражения. В спокойный, сухой день мы отобрали пробу воздуха за пределами станции перед наступлением сумерек — метеорологические данные прилагаются. Грубый анализ дал нам ряд органических материалов и обычный набор из капель воды, силикатной пыли, и так далее. Одна проба воздуха была пропущена через фильтр и впрыснута в изолированную камеру с клонированной мышью генетической линии «СИБА-37».
На экране возникла картинка.
Зоя посмотрела на неё, сглотнула и отвела взгляд.
— Результат, в сущности, был полностью аналогичен использованию пробы нефильтрованного местного воздуха. Через считанные минуты мышь проявила симптомы лихорадки. Не прошло и двух часов, как открылось внутреннее кровотечение. Вслед за этим — системный отказ органов, наружное кровотечение и нарушение целостности тканей. Из крови мыши были выделены более дюжины инородных микробиологических объектов — всё те же обычные кандидаты.
— Другой образец воздуха, — продолжила Элам, — был пропущен через фильтр более тонкий. На Земле подобная процедура привела бы к удалению всех спор и бактерий, но не вирусов или прионов. Вторая мышь также умерла — очевидно, — но заражение развилось слегка медленнее. Однако, итоговый
Комок из шерсти и мускульной ткани в лужице разлагающейся чёрной жидкости. С тем же успехом мышь генетической линии «СИБА-37» могла быть пропущена через кухонный комбайн. Вероятно, подумала Зоя, второй вариант был бы куда милосерднее.
Вид несчастного погибшего существа задел её куда сильнее, чем она ожидала. Горло сжали спазмы, и Зоя задалась вопросом — не стошнит ли её.
Притворяясь, будто рассматривает фотографии, Зоя сощурила глаза, избегая смотреть. Исследование продублировало, подтвердило и углубило более раннюю работу; в нём не было ничего нового. Либо Дегранпре хотел лично это увидеть, либо он хотел, чтобы это увидела Зоя.
«Потому что я не микробиолог, — подумала Зоя. — Он видит во мне неженку-теоретика с Земли. Будто я не знаю, во что ввязываюсь!»
— Даже с фильтрацией через ультратонкий фильтр «HEPA», несколько последовательных экспозиций клонированной мыши к местному воздуху привели к заражению. В данном случае мы считаем, что пылинки и фрагменты белков могли вызвать аллергическую реакцию, не полноценное геморрагическое заболевание, но всё равно смертельно опасную угрозу…
— Планета пытается нас уничтожить, — произнёс мужчина по имени Дитер Франклин. — Впрочем, мы уже давно это доказали. Что удивляет, так это настойчивость, с которой она это делает.
Дегранпре ещё раз бросил взгляд на Зою, словно говоря: «Видишь? Исис убьёт тебя, если ты это позволишь!».
На лице девушки не было никакого выражения: она не хотела доставить начальнику станции удовольствие узнать, насколько она напугана.
Зоя наткнулась на Тэма Хайса на следующий день, в кафетерии.
Это помещение было таким же спартанским, как и любое другое на всей ОСИ — стальная палуба, собранная сборщиками Тьюринга, неприкрытые сварные швы, непрочные временные стулья и столы. Неизбежность в условиях, где каждый рукотворный объект приходилось либо доставлять с Земли по баснословной цене, либо собирать на тьюринговской фабрике на луне Исис, размером с Деймос. По крайней мере, это помещение было украшено: какая-то творческая душа изнутри гравировала плоские стены с помощью травильной установки. На это, предположила Зоя, ушли время и энергия — но никаких существенно важных материалов. Дальняя стена представляла кельтский гобелен из переплетённых линий, в узорах ненавязчиво читались символы койперовских кланов. Довольно красиво, подумала Зоя, хоть немного и подрывает устои.
К сожалению, освещение давали точечные серные лампы; в их свете пища выглядела яркой и фальшивой, словно сделанной из полистирола.
— Утречко, доктор Фишер, — сказал Хайс. Он оказался позади Зои, неся термочашку липкого ядовито-жёлтого супа. — Не возражаете, если составлю вам компанию?
— «Утречко»?
По часам Зои было время обеда.
— Я всё ещё живу по времени Ямбуку. Солнце только-только взошло, если только нет дождя. Довольно скоро вы и сами это увидите.
— Жду не дождусь. С орбиты я мало что могу рассмотреть.