Биржевой дьявол
Шрифт:
Изабель надолго заперлась в ванной и лишь после этого поведала о своих злоключениях. Обращались с ней вполне сносно. Первые пару недель ее держали в палатке внутри какого-то подвала, а потом неожиданно перевезли на ферму, где держали в сарае с наглухо заколоченным окном. Бандиты постарались, чтобы у нее было тепло, электрический свет, еда и вода. Раз в день ей позволяли купаться, дали радиоприемник, книги, газеты. Своих похитителей она видела только в масках, – до самого последнего дня, когда наконец увидела лицо Зико, но она быстро научилась
С самого начала она решила, что наилучшим шансом выжить будет абсолютное послушание. Изабель постоянно спрашивала, как идут переговоры, но ей ничего не отвечали. Единственным свидетельством того, что с ее отцом поддерживали связь, были те два вопроса, на которые она должна была ответить, чтобы мы убедились, что она жива.
Но, несмотря на все это, она сохраняла спокойствие. Подобные переговоры порой тянутся месяцами. Обо всем этом она рассказывала то по-английски, чтобы понятно было мне, то по-португальски – для Марии. Когда Изабель закончила свой рассказ, я незаметно выскользнул из комнаты, пусть наговорятся. Я прихватил бутылку пива и вышел на балкон.
Через несколько минут на мое плечо легла легкая рука.
– Привет.
– Привет.
Она привстала на цыпочки и приникла к моим губам долгим поцелуем.
– Ты даже не представляешь, как это прекрасно. Снова видеть все это. Море. Песок. Людей. Тебя.
Я едва не задохнулся от нахлынувшей на меня волны счастья. Я так долго мечтал услышать эти слова. Я притянул ее к себе, и мир вокруг перестал существовать.
Через некоторое время Изабель неохотно высвободилась из моих рук.
– И что ты теперь будешь делать?
– Не знаю. Пока не думал.
Честно говоря, так оно и было.
– Ты все же думаешь, Papai действительно купит Dekker?
– Скоро узнаем. Аукцион завтра после полудня.
– Значит, Рикарду все-таки проиграл? До сих пор не могу поверить, что это он. Похитить. Торговаться...
Конечно, между нами давно ничего нет, но... я думала, что все-таки хоть что-то для него значу.
– Ты ведь знаешь его. Когда на кону стоит Dekker, он способен на все. А ты выжила.
Изабель, задумавшись, нахмурилась.
– Да. Ты, пожалуй, прав.
Снаружи быстро темнело. На улицах зажглись фонари, выхватывая из темноты белые клочки пены на песке. Сколько раз я наблюдал ту же картину, думая об Изабель... А сейчас она стоит рядом.
Мои мысли обратились к Луису и завтрашнему аукциону. Я молился, чтобы победа досталась ему. Мне до смерти хотелось, чтобы жизнь ткнула Рикарду носом в простой факт: он не так уж неуязвим. Нельзя играть чужими жизнями и оставаться безнаказанным.
Похоже, Изабель задумалась о том же.
– Давай полетим в Лондон. Сегодня же. И поможем ему с аукционом.
– Но уже поздно. Тебе все-таки лучше сейчас отдыхать.
– Я уже наотдыхалась. Для него это очень важный момент. Кажется, есть десятичасовой рейс в Лондон. У нас еще куча
– Уговорила. Летим.
Самолет прилетал в Хитроу около полудня. Луис пообещал встретить нас в аэропорту. Мы летели первым классом, и на этот раз я даже не стал возражать. Хотя она и утверждала, что отдохнула с лихвой, напряжение двух месяцев давало о себе знать. Она проспала весь полет, а я перебирал в памяти события последних недель и мечтал о будущем.
Луис на голову возвышался над толпой встречающих. Они кинулись друг к другу, обнялись и долго стояли, словно боялись, что их разнимут. Он гладил ее волосы, в его глазах стояли непролитые слезы. Наконец он отпустил ее и пожал мне руку. Точнее сказать, сжал, и очень крепко. Человек, с которым я провел столько времени в последние недели, который согнулся, но не сломался под грузом обрушившегося на него несчастья, снова выпрямился и обрел силу.
Пока мы шли к машине отец и дочь оживленно болтали по-португальски. Но когда мы помчались по трассе, ведущей в Лондон, Луис перешел на английский.
– Я забронировал для вас номера в Savoy, так что жить будем в одном отеле. Я высажу вас там, а сам поеду в Сити.
– Как все идет?
– Пока успешно. Мы пригласили в качестве наших представителей Gurney Kroheim. Слышал о них?
Это была фирма, где раньше работал Джейми. Один из самых влиятельных коммерческих банков в Великобритании и надежный консультант в международных сделках.
– Приходилось. У них солидная репутация.
– Они ее заслуживают. KBN тоже в игре. Мы разработали довольно сложную схему оффшорных компаний и конвертируемых привилегированных акций. KBN получит экономический контроль над портфелем облигаций, не беря на себя впрямую убытки Dekker, которые съели бы их капиталы. KBN получает двадцать процентов Dekker, мы забираем остальные восемьдесят.
– А что говорят ваши нынешние партнеры?
– Слава Богу, они настроены очень оптимистично. В последние дни рынок серьезно поднялся. И, похоже, Конгресс намерен вообще забыть о билле Пиннока.
– Хорошая новость.
– Хорошая, но не очень. Хорошо здесь то, что вся наша задумка становится менее рискованной. Плохо, однако, то, что это повышает цену Dekker Ward. A Bloomfield Weiss способен заплатить больше, чем мы.
Шталь был безусловно более мощной фигурой, чем Луис. Но он не тот человек, который будет переплачивать за что бы то ни было. Так что наши шансы были совсем неплохи.
– Что Рикарду?
– Ничего. Кертон тешит себя иллюзией, что Рикарду до сих пор ни о чем не знает, но у меня на этот счет другое мнение. Я думаю, что он все еще пытается барахтаться. И надеется, что, пока существует угроза жизни Изабель, ради ее спасения мы найдем способ как-то поломать всю сделку.
– Да, но Изабель на свободе. И, естественно, он вот-вот об этом узнает.
– Да, – сказал Луис задумчиво. – Думаю, узнает.
– Ты спрашивал Франсиску о нем? – поинтересовался Луис.