Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
– Не нужно. Сколько бы там ни было, отныне вы получаете вдвое больше.
– Благодарю вас, сэр. Я полагаю, вы передадите мне письменное уведомление на этот счет.
– Хоть двадцать.
– Одного будет достаточно, сэр.
Бредбери галопом промчался мимо дворецкого и устремился к жене. Та была одна.
– Мама легла спать, – пояснила она, – голова заболела.
– Ну и ну, – ответил Бредбери. Все складывалось как нельзя лучше, – до чего же приятно вернуться домой.
– Хорошо повеселился?
– Отлично.
– Встретил всех старых
– До единого.
– И речь на банкете произнес?
– Я-то? Все закатывались от смеха под столы.
– Большой, наверное, банкет был?
– Не то слово.
– А как прошел матч?
– Лучше не бывает. Наши выиграли. Номеру 432986 перед самым свистком удался результативный проход на сто десять ярдов.
– Правда?
– А это, поверь, не так-то просто, особенно в кандалах.
– Бредбери, – сказала вдруг миссис Фишер, – где ты был все это время?
Сердце Бредбери замерло на мгновение. Жена вдруг стала один в один похожа на тещу. Впервые в жизни он поверил, что она действительно приходится дочерью миссис Мейплбери.
– Как где? Я же говорю.
– Бредбери, – сказала миссис Фишер, – скажи мне одно. Ты видел сегодняшние газеты?
– Знаешь, я встретил столько старых друзей и все такое, как-то было не до газет.
– Тогда ты не знаешь, что торжественное открытие нового стадиона в Синг-Синг отложено из-за эпидемии свинки в тюрьме.
Бредбери напряженно сглотнул.
– Не было никакого банкета, никакого футбола и встречи выпускников. Так где ты был, Бредбери?
Бредбери снова сглотнул.
– А ты ничего не путаешь? – спросил он, придя в себя.
– Нет.
– Может, это где-нибудь в другом месте?
– Нет.
– Синг-Синг? Так и пишут?
– Да. Итак, Бредбери, где ты был целых два дня?
– Я… ну…
Миссис Фишер сухо кашлянула.
– Я спрашиваю из чистого любопытства. Все, конечно же, выяснится на суде.
– На суде?!
– Естественно, я намереваюсь немедленно обратиться к своему адвокату.
Бредбери вздрогнул.
– Не надо!
– А ты как думал?
Дрожь пробрала Бредбери с головы до ног. Он чувствовал себя еще хуже, чем когда его соперник по финалу неожиданно выиграл восемнадцатую лунку, тем самым сравняв счет в матче и добившись переигровки.
– Я все расскажу, – пролепетал он.
– Да?
– Дело вот в чем.
– Так.
– Э-э… вот в чем. То есть это…
– Что дальше?
Бредбери стоял, не зная, куда девать руки, и стараясь не встречаться с женой глазами.
– Я играл в гольф, – еле слышно произнес он.
– Играл в гольф?
– Да. – Бредбери помолчал. – Не в обиду будет сказано… то есть любой на моем месте счел бы за честь… но так уж я странно устроен, ангел мой, – просто не мог больше играть с тобой. Конечно, я сам виноват, но так уж вышло. Еще один день, и я начал бы бросаться на людей, а глядишь, и покусал бы кого. Вот я подумал и, чтобы не обижать тебя, прибег, так сказать, к военной хитрости. Говорил тебе, что хожу на работу, а сам ездил играть
– И ты был там вчера и сегодня? – воскликнула миссис Фишер.
Несмотря на деликатность ситуации, к Бредбери вернулось бьющее через край возбуждение.
– Я-то? – выкрикнул он. – Клянусь твоей соболиной шубой! Да я кубок выиграл!
– Ты? Кубок?
– Клянусь твоими бриллиантами, выиграл! Смотри, – сказал Бредбери, отломав ножку от антикварного стола, – знаешь, что случилось в полуфинале? – Он вцепился в ножку хватом Вардона [43] . – Значит, я здесь, метрах в пяти от грина. Соперник играет, как черт. Я не отстаю. Скажешь, я думал о ничьей? Как бы не так. Спокойно так подхожу к мячу, легонечко бью, и хочешь – верь, хочешь – нет, но мяч остановился только в лунке.
43
Один из возможных хватов клюшки в гольфе, популяризованный Г. Вардоном и названный в его честь.
Он осекся, поняв, что, пожалуй, отвлекся от главной темы разговора.
– Милая, – с жаром продолжил Бредбери, – не сердись. Может, попробуем еще разок, и все устроится. Дай мне шанс. Сыграем завтра раунд? Возможно, к твоему стилю просто нужно привыкнуть. Мне ведь и маслины не понравились с первого раза. И виски. Икра тоже. Вот если…
Миссис Фишер покачала головой.
– В гольф я больше не играю.
– Но послушай…
Она нежно посмотрела на Бредбери, едва не плача от счастья.
– Я была несправедлива к тебе, Бредбери. Так глупо подозревала тебя.
– Ну, ничего, ничего, – ответил Бредбери.
– Это все мама. Она ввела меня в заблуждение.
Бредбери было что сказать о теще, однако он предпочел воздержаться.
– Значит, ты простишь мне, что я удирал из дома и играл в гольф?
– Конечно.
– Может, и правда сыграем завтра?
– Нет, Бредбери, в гольф я больше не играю. Воспер убедил меня бросить.
– Что?!
– Он как-то увидел мою игру, а после подошел и сказал – очень вежливо и почтительно, – что это не должно повториться. В самых изысканных выражениях он объяснил мне, что я выставляю себя на посмешище и этому безобразию нужно положить конец. Так что больше никакого гольфа. Но ничего. Воспер говорит, что мою одышку можно вылечить массажем. Я наняла массажистку, и, кажется, мне уже лучше.
– Так, где Воспер? – хрипло спросил Бредбери.
– Ты ведь не станешь ругать его, Бредбери? Он такой чувствительный.
Но Бредбери уже не было в комнате.
– Вы хотели видеть меня, сэр? – спросил Воспер, войдя в византийскую курительную несколько минут спустя.
– Да, – ответил Бредбери. – Воспер, я человек простой и многого не знаю. Поэтому не обижайтесь, если я что-нибудь не так скажу.
– Ни в коем случае, сэр.
– Воспер, герцог когда-нибудь пожимал вам руку?