Битва Деревьев
Шрифт:
Трещащий от напряжения канат лопнул. Корабль содрогнулся; низко, протяжно застонали доски и переборки. Жрецы рухнули на мостовую, два мертвых тела скатились с борта, который стал горизонтальным, и последовали за ними. Нос ковчега будто подбросило: ноги, а затем и все тело агача отделилось от палубы, он кувыркнулся через борт. Все провернулось вокруг, Септанта полетел вниз, но успел схватиться за перерубленный канат. Несколько мгновений тот проскальзывал между сжатыми пальцами, обдирая кожу, и наконец агач повис, качаясь, вцепившись в лохматые волокна, оставшиеся на месте удара.
Ковчег теперь двигался какими-то сложными зигзагами, медленно, но неудержимо разворачивался, кренясь в обратную сторону, к
Площадь была уже далеко внизу. После рывка нос поднялся выше кормы, и Септанта вцепился в планшир. С грохотом ковчег ударился в Пирамиду по всей длине левого борта, скрежеща деревом о гранит, взрываясь фонтанами щепок, стал заваливаться набок. Эльхант присел. Мимо промелькнули квадраты окон-коридоров, из которых лилось желтое сияние.
Качнувшись в обратную сторону, корабль начал отплывать от здания. Сверху надвигался широкий балкон, протянувшийся вдоль всей стены. Далеко-далеко сияли звезды. Агач задрал голову. Как управлять этой посудиной? Наверняка во время длительных перелетов здесь находится большая команда матросов. Балкон был уже рядом, Септанта разглядел проемы позади него и каменное ограждение в виде многоножки. Ковчег поднимался в звездную высь. Эльхант попятился, затем побежал, оттолкнувшись от планшира, прыгнул. Поджав ноги, он перелетел через ограждение, кренясь вперед, простучал пятками по камням и ввалился в один из проемов.
В широком зале было прохладней, чем на нижних этажах, хотя и здесь извивались потоки теплого воздуха. Они поднимались от лестницы; в другом конце помещения была еще одна, ведущая вверх. Раненую ладонь саднило, но это была единственная боль, которую ощущал Эльхант. Плоть его все еще полнилась жаром и холодом, клубы которых путешествовали по животу, груди и бедрам, смешиваясь, — граница, разделившая тело напополам, исчезала. Слыша топот ног, Септанта достал меч, прошел к той лестнице, что вела вниз, выглянул — и метнулся обратно. Он взбежал по ступеням, миновал еще один зал, второй лестничный пролет, затем следующий… Каждый был короче и уже предыдущего. Шум не смолкал, хотя и не приближался. Вокруг был лишь древний гранит — и никаких помещений, никаких дверей.
Путь преградил завал камней. Эльхант взбежал по ним, сунув меч в ножны, лег и забрался в узкий просвет под потолком. Затем ему пришлось соскользнуть вдоль расколотой гранитной глыбы, протиснуться у стены. Позади завала оказалась монолитная треугольная плита — идущая от самого основания исполинская лестница закончилась. Но зато здесь было окно-коридор, и Эльхант, краем глаза углядев что-то, мелькнувшее снаружи, нырнул в него, прополз, упираясь локтями и коленями, выставил голову: машина с оседлавшим ее големом быстро летела вниз.
— Кучек! — выкрикнул Септанта. — Эй!
Голем не слышал: он был уже далеко, спускаясь почти отвесно. Под собой агач видел балкон с перилами-многоножкой.
— Кучек!!
Он повернулся, лег на спину. Вершина пирамиды была прямо над ним. Раздался звук шагов, затем в другом конце коридора мелькнули фигуры. Шаги смолкли, появилось лицо. Увидев агача, жрец что-то выкрикнул.
Ухватившись за край проема, Эльхант подтянул тело вперед, сел спиной наружу, повернув голову, прижимаясь к камню грудью и щекой, поднял руки. Резко выдохнул, оттолкнувшись- ногами, — и очутился на вершине Верхнего мира.
Он присел на корточки у самого края, так что пальцы ног выступали над стеной, достал меч, сжимая двумя руками, поднял над головой и чуть наклонился. Вниз уходила стена, необъятное гранитное поле, гладь которого нарушал лишь проем окна да полоса балкона в трех дюжинах шагов внизу. В спину Эльханта лился ровный тусклый свет, сильный ветер дул справа. Внизу прошуршало, возникла лысая голова с татурой скорпиона. Агач взмахнул мечом — клинок описал почти полный круг, пронесся вдоль стены. Голова покатилась по ней, стуча, ударилась о балконное ограждение и пропала из виду. По граниту от окна потекла кровь. Сверху Эльхант видел плечи и то, что осталось от шеи. Он сидел в прежней позе, вновь занеся кэлгор. Плечи дернулись, затем тело втянулось в коридор. Раздался шум, голоса, отрывистый приказ… Из проема резко выдвинулась голова, на этот раз обращенная лицом к Септанте. Меч устремился вниз, зрачки жреца расширились, он заскреб руками и ногами по стенкам коридора — голова рывком втянулась обратно, хотя клинок успел срезать лоскут кожи с макушки. Донесся сдавленный вопль, стихающие голоса, едва слышный звук, когда жрец спрыгнул на пол… Потом все смолкло. Эльхант не сомневался, что по крайней мере часть преследователей еще стоит там, хотя теперь никто не решается высунуться в окно. Он подождал немного, выпрямился и вложил меч в ножны.
Сильный порыв ветра заставил его переступить с ноги на ногу. Агач не ощущал холода — вернее, ощущал, но то и дело сменяющийся короткими приступами горячки, от которых на лбу появлялась испарина. Озноб накатывал волнами, потом в теле будто загорался костер, жар расходился во все стороны, напитывал собою плоть, заставляя кровь вскипать в венах, — а после его гасила ледяная волна. Суставы и кости, мышцы и сухожилия… он ощущал предметы внутри себя. Суставы стали толстыми пружинами и разновеликими шарами, мышцы — рычагами и жгутами стальных прутьев, которые распрямлялись, сгибались и натягивались, повинуясь воле Эльханта. Сжав пальцами висящий на шее кошель, он пошел вдоль одной из сторон треугольной площадки, венчающей Пирамиду. Свет лился из ее центра — но пока что агач не поворачивался, не глядел на источник.
Ковчег стал едва различимой щепкой на фоне звезд. Они светили ярко — белый жемчуг, рассыпанный по черной ткани. Призрачный свет невесомым покрывалом накрывал Верхний мир, слабо выделяя неровности ландшафта. Будто расплющенный слиток потускневшего от времени серебра, Шамба'Ла плыла над бескрайней чернотой, которой стали облака. Наднебесье утопало во мраке. И не было Мира Деревьев — а может, и был, но где-то далеко, не единственный, как полагал Эльхант всю свою жизнь, но лишь один из многих, он лежал в ночной тиши запада, соседствуя с Миром Шестерни, Миром Снежинки и другими, о которых агач ничего не знал, но которые тоже были где-то там, спрятанные под облезшим, в прорехах, складках и комьях свалявшегося пуха одеялом облаков.
Он наконец обернулся к источнику света. Плоская крыша каменного домика была немного выше головы агача. Короткие широкие колонны по углам, ровные стены и четыре квадратных окошка друг напротив друга. Эльхант пошел вокруг — из всех окон лился свет. Казалось, что источником его является нечто, стоящее на середине здания, но почему-то каждое окно было озарено по-своему. Серебристо-стальной, красно-желтый, бело-голубой и зелено-коричневый: две пары полос света крестом озаряли треугольную площадку. Вернувшись на то же место, Септанта замер, не понимая, что его сдерживает… Он ощущал не страх, но незнакомый трепет, легчайшую дрожь слабости. Вытеснив холод и тепло Слез Мира, она разлилась по телу после того, как он решил подойти ближе и заглянуть в одно из окошек. Что там внутри — этого Эльхант отсюда не видел, но там было нечто… Оно манило — и отпугивало, звало к себе — и в то же время самим своим существованием, и разномастным светом, который испускало сквозь четыре окна, будто говорило: не приближайся, не подходи, не смотри, потому что если увидишь — все может очень измениться.