Битва на Калке
Шрифт:
– Ты кто такой будешь? – поинтересовался бывалый воин, видно, местный начальник, у Забубенного, что лежал на дне небольшого суденышка весь мокрый и стучал зубами, – откудова? И что это за людишки за тобой охотятся?
Григорий не мог поверить, что спасся. Говорили с ним вроде бы по-русски, да одеты были спасители тоже не как азиаты или монголы. Значит свои. Но, таких своих в сопредельных княжествах было непонятное множество. А в нынешней обстановке всякому душу изливать было даже опасно. Может, очередные бродники. С ними надо держать ухо в остро, пока не поймешь
– Спасибо братцы, что подобрали, думал уж околею, – начал издалека осторожный механик, – дали б чего-нибудь для разогреву, а то зуб на зуб не попадает. Вроде лето почти, а вода холодная.
Старшой только мигнул, и у Забубенного в руках мгновенно образовалась чарка с медовухой, да еще, какой крепкой. Василько налил ее до краев. Не пожадничал.
– Пей, спасенная душа. Грейся.
Забубенный впил залпом. Приятная теплота разлилась по всему телу и слегка затуманила мозг. Погоня и плавание медленно отходили на второй план. Черт побери, ведь он выбрался от этих монголов. Все-таки выбрался. Ради этого стоило рискнуть. Обдурил Буратая как младенца. Остался один всего-то на мгновение. Глядит на Днепр, и словно «дежа вю» с ним, – он на том же мысу, а по волнам опять ладья идет в сторону Руси. Ну и сиганул в воду, не раздумывая. Третий раз такого шанса точно не будет. Но что это за полет был! «Никогда не забуду, – подумал Григорий, глядя на желтое солнце, висевшее прямо над головой и обсыхая понемножку, – такое не забывается. С парашютом, наверное, и то не так страшно».
– Так кто таков будешь? – повторил вопрос старшой.
– Я-то? – переспросил Забубенный, и ответил первое что вспомнил, язык понемногу развязывался, – Кара-чулмус. Тьфу ты, привык уже. Григорий я, Забубенный, русский по паспорту. Сбежал из монгольского плена. Двигаюсь на родину. Подбросьте, сколько сможете в сторону Руси.
Старшой кивнул удовлетворительно.
– Значит, русич. Хорошо. А из каких будешь? Русь большая.
– Да из черниговских, – решил долго не травить байки Забубенный, и впарил местному командиру заученную легенду, – из купцов я тамошних.
Старшой снова кивнул. Значит, черниговский подданный. И то ладно.
– А как же ты в плен попал к монголам, да и кто такие эти монголы? Что-то я ребят сиих грозных раньше не встречал. Хорошо стреляют.
– О, это страшные люди, – проговорил Забубенный, и погрозил утесу кулаком, – Кочевники, вроде половцев. Только хуже. Я в прошлом году с братом ехал торговать по степям половецким. А тут они как налетели, повязали, все деньги и документы отобрали. Да в плен угнали. Вот с тех пор и скитаюсь. Не знаю даже, что на Руси творится.
Начальник ладьи, сидевший на носу небольшого суденышка, что было втрое меньше той, на которой в свое время плыли черниговцы, снова присмотрелся к спасенному мужику. Странный он был какой-то, малохольный и слова говорил непонятные. На купца не сильно похож. Ну, да бог с ним, едва смерти избежал. Да на грудь уже принял. Вот и развезло. До Заруба всего день идти, доставим его туда, князю отдадим, ежли интерес будет, пускай сам разбирается. А нет, пусть идет к своим черниговцам, благо рядом стоят.
– Давно ль в плен-то попал? – уточнил старшой, – не пытали?
– Да я уж счет дням потерял, – продолжал вещать Забубенный, – давно. Пытать не пытали. Ограбили, и работать заставляли под страхом смерти. Все больше по столярным работам. Башни осадные чинить. Я хоть и купец, но в ремесле понимаю. Да только сильно я не работал, а как случай представился, то и утек сразу.
– А много этих монголов-то? – гнул свою линию старшой.
– Много, – сказал Забубенный, – и не сосчитаешь. Я ведь не всех видел. Но, думаю, тысячи. Много тысяч.
Более точную информацию он решил утаить для своих черниговцев, до которых, правда, следовало еще добраться.
– А что они на Днепре делают, не ведаешь? Сам-то как здесь оказался?
– Пригнали меня вместе с народом мосты наводить, – самозабвенно врал Забубенный, – А зачем, не знаю. Видать, караваны проходящие грабить.
Григорий уже понял, что спасся. Что находился среди своих. Хотя кто они и откуда, еще не понял. Скорее всего, убивать его сейчас никто не собирался. Значит, можно было немного расслабиться. О настоящей причине нападения на караван и своих связях с монгольским генералитетом Забубенный решил пока умолчать. Мало ли чем это могло обернуться.
Но ситуацию с попутчиками следовало прояснить. Григорий, присев на лавку, и осмотревшись, спросил:
– А сами то вы, люди добрые, откуда, и куда путь держите?
– Мы то из Галича, человече, что на Днестре стоит, – ответил старшой в тон Григорию, – слыхал про такой, небось? Купцы-то, они, ведь все знают.
Забубенный про реку Днестр еще слыхал, а вот про Галич никогда в жизни. Провал в географии. Но для порядка кивнул, что в курсе. Кто же не знает где Галич? Все знают. Это где-то между Владимиром и Парижем.
– Плывем мы из похода ближнего в стан свой у Заруба, где дружина княжеская сейчас лагерем стоит.
Великий механик Григорий Забубенный, как услыхал про Заруб, чуть за борт не свалился от приятной неожиданности. Выходило, что его извилистый путь по степи превращался в кольцо и снова выводил к Зарубу. Все возвращалось на круги своя.
– Ну, а я, Юрий Доморечич, – соизволил, наконец, представится собеседник механика, – воевода князя моего Мстислава Удачного, что владеет великим Галицко-волынским княжеством. А со мной люди мои дружинные.
Теперь все встало на свои места. «Еще один воевода, – с удивлением подумал Забубенный, но все же кивнул, в знак уважения, – везет мне на воевод». Хотя имя князя его смутило. Черниговского князя, начальника Путяты, пославшего его на разведку вместе с Забубенным, тоже звали Мстислав. Если механику, конечно, не окончательно отшибло память в монгольском плену.
«Кругом одни Мстиславы, – размышлял Забубенный, – Что за мода такая? С фантазией у них плоховато. Нет, чтобы Васей назвать или, например, Иваном. Хотя, за Иваном дело не станет. Лет через триста такой Иван появится, закачаешься. Даже целых два Ивана подряд».