Битва на Калке
Шрифт:
Тысячи шатров раскинулись на правом берегу Днепра, и монгольские лазутчики, прячась на левобережье, пытались отследить всё, что происходило в русском лагере. Вряд ли полководцы Чингисхана имели достаточное представление о том, с каким врагом в лице русских дружин им придётся столкнуться. Что-то они могли узнать от половцев, что-то от шатающихся по степи бродников, но всё это была лишь обрывочная информация от третьих лиц и не более того. Субудаю и Джебе требовалось узнать как можно больше информации о противнике, и поэтому в один прекрасный день в русском лагере появилось монгольское посольство.
Ситуация повторялась как под копирку. Исхитрившись внести разлад между половцами и аланами, монголы разгромили их поодиночке, и теперь решили
Оказавшись перед князьями, посланцы сказали следующее: «Слышали мы, что идете вы против нас, послушавшись половцев. А мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел ваших, и пришли не на вас. Но пришли мы, посланные богом, на конюхов и холопов своих, на поганых половцев, а вы заключите с нами мир.И если прибегут половцы к вам, вы не принимайте их, и прогоняйте от себя, а добро их берите себе.Ведь мы слышали, что и вам они много зла приносят, поэтому мы их также бьем» (Из Тверской летописи). Как и в первом случае, монголы упирают на жадность тех, с кем ведут переговоры, однако в этот раз они ошиблись. Русские князья оказались умнее Юрия Кончаковича и Данилы Кобяковича.
С другой стороны, у половцев уже был печальный опыт общения с монгольскими послами, и судя по всему, они этим опытом щедро поделились со своими русскими союзниками. Узнав о том, какие речи посланцы ведут в княжеском шатре, хан Котян со всех ног бросился к зятю и употребил всё своё красноречие, убеждая Мстислава не совершать ошибку, которую когда-то совершили половецкие ханы. Но Удатного ни в чём убеждать было не надо. Он для себя давно уже всё решил в Галиче, и не для того собрал пол-Руси, чтобы в итоге послушаться неведомых пришельцев и предать союзников. Однако князь не знал о том, как отнесутся к монгольским инициативам остальные князья, и, желая отрезать все пути отступления, приказал выдать монгольскую делегацию своему родственнику Котяну. Вот тут-то половцы и отвели душу, отыгравшись на послах за всё, что претерпели от их соотечественников.
Байку о том, как монголы трепетно относились к лицам, облеченным посольскими полномочиями, отбросим за ненадобностью, в неё свято верят либо люди некомпетентные, либо сознательно искажающие историю. Монголы сами резали послов с завидной регулярностью, невзирая на их статус и положение. Наиболее вопиющим здесь остается убийство рязанского князя Федора Юрьевича в ставке Батыя зимой 1237 года, но подробно об этом будет рассказано в следующей книге. Вся история становления Монгольской империи – это история подлости, обмана и коварства. Степняки практически всегда нарушали данное слово, очень часто прибегая при этом к двойным стандартам, чтобы оправдать своё преступление. Поэтому говорить о том, что именно убийство послов являлось краеугольным камнем их завоевательной политики, не приходится. Это всего лишь предлог и не более того. Не подвернулся бы этот, нашли бы другой.
После того как монгольская делегация была перебита, громадная русская рать снялась с лагеря и двинулась по правому берегу Днепра на юг, в сторону расположенной в низовьях реки крепости Олешье. Но пока полки были на марше прибыло ещё одно монгольское посольство. На этот раз оно передало короткое послание князьям от Джебе и Субудая, по сути это было объявление войны: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и идете против нас, то идите. А мы вас не трогали, и пусть рассудит нас бог» (Из Тверской летописи). Новостью это ни для кого не стало, русские и так были решительно
Русское войско продолжило движение на юг и вскоре подошло к острову Св. Георгия (Хортица). Туда же, согласно информации В.Н. Татищева, приплыла на ладьях от низовьев Днепра галицкая и волынская пехота, а согласно летописям – изгнанники из Галича, «выгонци». Но сути дела это не меняет. Путь, который они проделали, был не близок – сначала по Днестру до моря, затем вдоль побережья до устья Днепра, а потом против течения на север. Летописцы сохранили имена двух воевод, которые успешно осуществили столь трудный переход – Юрий Домамерич и Держикрай Володиславич.
Теперь все русские полки, участвовавшие в походе, собрались в один кулак, и князьям пришло время решать, как действовать дальше, поскольку на противоположном берегу Днепра появились первые монгольские разъезды. Когда весть о них достигла русского стана, то Даниил Волынский в окружении гридней и воевод отправился посмотреть, что же это за «народ незнаемый». Следом увязались другие молодые князья, и монголы быстро ретировались, не желая связываться с этой огромной, сверкающей сталью и золотом толпой. Юрий Домамерич, прикрывая рукой глаза от солнца, долго вглядывался в дрожащее степное марево, а затем уверенно сказал: «Это стрелки». Мнение, сложившееся после этой встречи у русских князей о монгольских воинах, было довольно оригинальным: «Это простые люди,хуже половцев». И только опытный воевода Юрий Домамерич высказал самое объективное суждение: «Это ратники и хорошие воины» (Галицко-Волынская летопись). Обсудив боевые качества противника, русские развернули коней, и вся кавалькада вернулась в лагерь, где Юрий Домамерич доложил обо всём увиденном Мстиславу Удатному.
Что же касается Даниила Волынского, то он поделился впечатлениями с остальными молодыми князьями и заразил их своей воинственностью. После чего молодёжь всем скопом отправилась к Мстиславу Киевскому и Мстиславу Черниговскому и стала убеждать старших князей перейти Днепр: «Мстислав и другой Мстислав, не стойте! Пойдем против них!» (Галицко-Волынская летопись). Но воинственный настрой молодых людей не произвёл должного впечатления на представителей старшего поколения. Мстислав Романович и Мстислав Святославич решили сначала всё тщательно обдумать, а уж затем принимать решение. Но пока они судили да рядили, события начали стремительно развиваться, и помимо своей воли киевский и черниговский князья оказались в них вовлечёнными.
Мстислав Галицкий очень внимательно выслушал Юрия Домамерича и сделал из рассказа воеводы далекоидущие выводы. Во-первых, князь узнал, что среди «народа неведомого» очень много конных стрелков, а это ещё больше усиливало роль половецкой конницы. Во-вторых, Мстислав решил, что раз на левом берегу Днепра наблюдается усиленное передвижение монгольских разъездов, то, значит, и главные силы врага где-то рядом. Третий вывод вытекал из предыдущего – переправляться всем скопом через Днепр на виду у вражеских войск просто глупо, для этого необходима тщательно подготовленная и неожиданно для противника проведённая операция. Не откладывая дела в долгий ящик, Мстислав Удатный занялся подготовкой переброски войск на противоположный берег. Но что характерно, кроме своего зятя Даниила и половецких ханов, в известность об этом никого больше не поставил. И если в этот раз подобная самонадеянность сойдёт Удатному с рук, то в дальнейшем она обернётся трагедией для всего русского войска.