Битва полчищ
Шрифт:
Казалось, что Яджун вовсе неостановим. Сыпался пепел, летели раскаленные добела камни, его руки и ноги бушевали огненными ураганами, а над головой пульсировал зловещий багряный свет. Злоба клокотала в колдуне все сильнее – и сам он становился все больше и больше. Страшно было даже взглянуть на этот ужас.
Но потом этот огненный ураган начал как будто… сплющиваться. Его словно сдавило между невидимых ладоней – гигантских невидимых ладоней. Сверху, снизу и со всех четырех сторон света. Яджун метался и страшно рычал, но его огненные щупальца не могли прорваться сквозь эти барьеры.
Лод
На миг лод Аштарон задумался, правомерно ли называть святого Шамшуддина святым. Паладины немало спорили на этот счет. Безусловно, он добр, благороден и великодушен… по чести говоря, много более, чем святой Креол… За минувшие годы святой Шамшуддин немало сделал для блага простых людей Серой Земли и не раз помогал Ордену в его свершениях. Надо было видеть, как трудился он на постройке храмов, сколь дивные силы ему подчинялись!..
Но достаточно ли сего, чтобы при жизни именоваться святым? Святой Креол является таковым истинно, ибо его таковым объявила сама Пречистая Дева. Даже малейшее сомнение в Ее Слове – ересь и богохульство.
Однако святой Шамшуддин такой чести не удостаивался… Как и леди Ванесса, он был причислен к лику святых исключительно за близость к святому Креолу…
Достаточно ли сего?..
Впрочем, время ли сейчас предаваться столь отвлеченным думам?.. Время ли… лод Аштарон резко вскинул щит, едва успев защититься от слепящей молнии. По всему телу побежали малые искры, в левую руку словно вонзились тысячи иголочек, но тем и обошлось. Большая часть злой силы расплескалась о дивный щит.
Раши истошно заржал – следом за демонской молнией в паладина врезался и сам демон. Чудовище, похожее на огромного уродливого шершня, рвануло крылатого коня когтями, силясь добраться до его всадника. Страшная пасть скребла по адамантиевому щиту, но не могла даже оцарапать несокрушимого металла.
Лод Аштарон задержал дыхание. Его обдало невыносимым смрадом. И вблизи этот демон уже не очень-то похож на шершня. Когти, зубы… крылья, правда, слюдяные, окрас черно-желтый, лап целых шесть, да и жало… правда, мечет это жало не яд, а молнии! Раши под паладином снова заржал – жалобно, надрывно…
Чувствуя, как слабеет верный скакун, лод Аштарон продолжал отталкивать демона. Он не мог достать меч или хотя бы гольбейн – слишком мало места, не размахнуться. Вместо этого он вогнал в пасть твари собственный кулак. Блистающий кереф саданул по игольно-острым зубам – лод Аштарон нашарил извивающийся язык и с силой рванул. Демон страшно заметался, скрежеща по непробиваемому щиту и – увы! – по окровавленному боку раши!
Боль коня отражалась болью в сердце всадника. Лод Аштарон немного грустил по своему прежнему – великолепному суухскому жеребцу Инею. Все-таки тот носил паладина без малого пятнадцать лет. Но Инею все равно пора было на покой – возраст сказывался, он уже начинал глохнуть, а разве это дело для боевого коня?
А раши, взращенные добрым колдуном Муроком, оказались поистине чудесными зверями. Ученый мудрец Лакласторос несколько даже приревновал и все пытался уговорить Орден пересесть на его железных птиц или начать носить летательные котомки. Иные из братьев даже попробовали, но все остались верны раши.
Они ведь живые, они слышат всадника и имеют свое разумение. Даже если оплошает паладин – конь не подведет, конь вынесет.
А железо – оно мертвое. Оно делает только то, что ему приказывают. Ничего не прикажешь – ничего не сделает. И если кто ранит железную птицу – паладин ее исцелить никак не сможет…
Сейчас он как раз пытался исцелить бедного раши. Однако выходило плохо – как наложить руки на рану, если приходится отбиваться от демона? Раши бился в агонии и все быстрее терял высоту. Сцепившиеся в смертельном клубке демон, паладин и крылатый конь кубарем летели вниз. Еще немного, и…
– Пречистая Дева, дай мне сил!!! – воззвал лод Аштарон.
Мгновенный прилив энергии! Захват, рывок, и вот уже демон падает мертвым! Обретший на краткие секунды священную мощь паладин разорвал его голыми руками, точно гнилой кочан!
Но спасти раши лод Аштарон уже не успевал. Избавившись от лишнего груза, раненый скакун чуть замедлил падение, но еще немного, и…
Спеша успеть, пока над ним простерта длань Богини, паладин выскользнул из седла. Оставшись совсем без груза, раши воспрянул духом, вновь замахал белоснежными крылами, стал подниматься выше…
А лод Аштарон упал на землю. Он встретил ее обеими ногами, оставив глубокие следы. Замер на мгновение, перевел дыхание, выпрямился – и встретился взглядом с целой толпой ходячих мертвецов.
Демон сбил паладина над легионом ревенантов.
Тут же из-за спины Серебряного Рыцаря вылетел меч. Сверкающая полоса керефа с разлету врубилась в высохшую плоть, распахав ревенанта надвое. Пнув его, лод Аштарон вырвал клинок на свободу и ударил вновь. Еще один ходячий труп повалился без движения – а за ним сразу трое других, пронзенные «шлейфом» чистого света.
Лод Аштарон работал мечом спокойно и методично. Вести подобный бой ему было не привыкать – ходячие мертвецы всегда были главными врагами паладинов. На Каабаре их хватало – самых разных видов. Именно из-за них паладины носят глухие доспехи, в которых можно спокойно передвигаться даже в толпе упырей. Кереф слишком прочен для гнилых зубов и трухлявых ногтей.
Дерутся мертвецы тоже так себе. Пока труп свежий, еще туда-сюда, но проходит немного времени, и мышцы коченеют, движения замедляются, становятся неуклюжими.
Зато им не занимать упорства. Упырь не сильнее живого человека, но, в отличие от него, не знает пределов и не щадит себя. Ему незнакомы боль, усталость и страх, он не чувствует тяжести и никогда не сдается.
Впереди мясо – упырь будет ковылять к нему, пока не развалится. На пути дверь – будет ломиться, пока не высадит или не расквасит кулаки в гнилую кашу. Насадишь упыря на пику – все равно будет тянуть руки, ничуть не скорбея о вываливающихся кишках.