Битва судьбы
Шрифт:
Смех, донесшийся из-за спины, привлек его внимание. Луций потряс головой, решив, что в ней что-то разладилось. Но тихий призывный смех прозвучал вновь, из тесно стоящей группы кустарников.
Дернув себя за бороду, Луций встал и заковылял к подозрительному месту. На всякий случай приготовил лук. Выглянув из-за кустов, выругался и вытаращил глаза. Женщина из его Народа стояла посреди зеленой травы. Темно-коричневые волосы уложены в хитрую прическу, в ушах, розовых, словно морские раковины, блестят серьги с изумрудами. Шею украшает ожерелье с крупными
Иллюзия была совершенной. Луций бы сам попался, если бы не знал твердо, что женщина его Народа никогда не покинет дом без сопровождения мужчины и в жизни не наденет драгоценности вне семейного праздника. Вспомнив то, что говорили о ловушках Внутреннего леса маги, Луций поднял лук, и оперение стрелы пощекотало ухо.
Готовясь к выстрелу, Огнебородый непроизвольно перенес вес на больную ногу и зашипел, словно кошка. Иллюзия взглянула на него, и цверг прочел в больших карих глазах страх и мольбу. Колени стрелка задрожали, впервые за многие годы он ощутил, что не может спустить тетиву.
Помогла, как ни странно, та же боль. Она заставила Луция разозлиться, прошлась по разуму, словно тряпка по зеркалу, сделала его холодным и чистым. Закусив губу, он выстрелил и закрыл глаза. Услышал, как зажужжала стрела, услышал глухой удар. Когда поднял веки, то облегченно вздохнул.
Пронзенное стрелой, посреди травы, ставшей вдруг бурой, корчилось нечто вроде змеи, наполовину высунувшейся из земли. Вместо головы ее туловище венчал огромный глаз, в который и попала стрела.
Хоть завтрак Луция и был скуден, цверга вырвало. Умывшись в ручье, Огнебородый оглядел исхудавшее отражение, подмигнул ему, на что отражение обидчиво пошло волнами.
Отправился дальше, но далеко уйти без приключений не удалось. Пыхтя и отдуваясь, он преодолел занавес из отливающих синевой лиан и вывалился на поляну, где шел самый настоящий бой. Огромное создание, похожее на крупного снежного барса с крыльями летучей мыши и скорпионьим хвостом, атаковало Длиннорукого, вооруженного большой секирой.
Пока цверг стоял, разинув рот, чудище налетело на воина и попыталось ухватить его лапами, одновременно нанося коварный удар сверху. Длиннорукий отскочил, но как-то неловко. Видно было, что он утомлен. Сверкнуло тяжелое лезвие, раздался хряск, и на скорпионьем хвосте образовалась щель, из которой начала сочиться темная жидкость.
Тонкий свист разнесся над поляной. Не сразу Луций понял, что чудище так выражает ярость. Слишком несолидным казался этот звук рядом с мощным телом, острыми зубами и жутким обликом. Но задумываться надолго Огнебородый не стал. Не обращая внимания на боль в ноге, он сдернул с плеча лук.
Успокоил дыхание и наложил стрелу на тетиву.
Очередной удар длинного хвоста Длиннорукий отразил, но устоять не смог. Рухнул тяжело, словно раненый. Чудище вскинуло хвост, замахиваясь для последнего удара, и тут стрела вошла ему в затылок. Ее удар ослабила густая рыжая шерсть, похожая на лошадиную гриву, но укол получился ощутимым.
Мигом забыв о поверженном противнике, монстр
Второй выстрел оказался удачнее, древко вошло чудищу в глаз, погрузившись почти на половину длины. Но зверь упал не сразу. Яростно свистя, он некоторое время мотал головой, пытаясь избавиться от стрелы. Затем все четыре лапы подломились, подобно подрубленным деревьям, и чудище рухнуло, покрыв половину поляны кожистым плащом крыльев.
Хвост некоторое время еще жил, дергаясь. Жало бессильно втыкалось в землю, но затем и оно перестало дергаться. Только после этого Луций позволил себе сесть, точнее, упасть. Нога словно горела в огне. Боль перекинулась на позвоночник, и лучник потерял сознание.
Наследник
Кусты хрустнули под его телом. Сил пошевелиться не было, и Терик остался лежать, готовясь принять смерть. Но удара не последовало, донеслось лишь странное щелканье, словно от лука. Затем что-то большое и тяжелое упало, и стало тихо. Затихшие на время схватки птицы вновь заорали, зашевелились в траве насекомые.
Поднявшись, Терик с удивлением обнаружил, что в силах нормально двигаться. Немного подрагивали руки, но в общем сын конунга чувствовал себя сносно. Радовало, что избежал серьезных ран.
Удивительным оказалось другое. Недавний противник лежал мертвым посреди поляны, раскинув уродливые крылья. Осторожно подойдя, Терик осмотрел труп. Обнаруженные стрелы заставили удивиться еще сильнее. Если есть стрелы, есть и стрелок. Но где же он?
Йотун внимательно ощупал взглядом заросли. Заметил примятую траву, из которой торчали подошвы сапог. «Он ранен!» – мелькнула тревожная мысль, и Терик бросился к спасителю.
Тот оказался Полурослым. Привычная гадливость по отношению к представителям других Народов куда-то делась, и сын конунга осмотрел стрелка. Повреждений на теле не обнаружил, но обитатель гор, рыжий, словно утреннее солнце, почему-то продолжал лежать без движения.
Достав флягу, Терик брызнул водой в бородатое лицо. Дождался, пока веки дрогнули, и спросил, стараясь произносить слова четко:
– Что с тобой? Ты ранен? Или болен? – Йотун даже не подумал, что неведомо как забредший в пределы Внутреннего леса Полурослый может не знать языка Нордбурга.
Бледные губы на белом, словно мел, лице раздвинулись:
– Нога... – По крайней мере, одно слово из родного языка Терика огненноволосый знал.
С ногой, а точнее, с коленом, в самом деле возникли проблемы, и серьезные. Сустав распух, едва помещаясь в штанине. Самодельный лубок скорее всего больше причинял неудобств, чем помогал.
– Да... – Терик почесал в затылке. – Я не лекарь, такое не вылечу. Придется делать привал.
Вскоре костер вовсю шипел и плевался искрами. Спаситель Терика мрачно смотрел в пламя. Со стороны мертвого чудовища доносилось неразборчивое ворчание, чавканье и треск костей – его останками занялись падальщики.