Битва во мгле
Шрифт:
– Вот это влипли! – Тьюри прислушался к звукам катастрофы. – А может, все обойдется? Мне показалось, что болтанка не столь сильна, чтобы разрушить звездолет.
– Жаль, что тебя не слышит Строгов, – Серж горько улыбнулся. – Ему сейчас, наверное, кажется, что небо упало на землю.
– Почему это? – Мишель искренне удивился.
– Потому, что поле, получаемое от трех генераторов, недостаточно для полного покрытия всего корабля. Мы разместились в центральной части «Интеги», поэтому более или менее защищены, но корма вместе с палубой номер шесть находится в пограничной зоне. Сейчас она бьется, как
– Конструкция корабля может не выдержать?
– Выдержит или не выдержит, этого никто не знает. Совершенно ясно одно – мы выскочим из подпространства абсолютно не в том месте, где планировали. Это и представляет основную угрозу. «Интега» имеет шанс столкнуться с каким-нибудь астероидом, а в худшем случае вынырнуть внутри Агавы. И тогда… – капитан присвистнул, – тогда смерть. Два тела не могут существовать в одном месте в одно и то же время. Нарушение этого закона приведет к страшному аннигилирующему взрыву.
– Бр-р-р! Лучше бы я не затевал этот разговор! – Тьюри поежился. – А сколько у нас шансов нарваться на неприятности?
– Задай мне этот вопрос через минуту. Отвечу, если будем живы, – Риньон вцепился в подлокотники. – Держись! Кажется, начинается!
Это было понятно и без слов капитана. Мишелю показалось, что в окна пилотской кабины ударил сверхмощный прожектор. Сощурив глаза, сержант с колотящимся сердцем наблюдал за тем, как стены шлюзовой камеры становятся прозрачными и словно привидения уносятся прочь от их машины. Вслед за ними настал черед носа транспортника, пилотского оборудования, ног, рук, всего тела. Сержант заорал, но не услышал своего голоса. Какое-то мгновение он не существовал. Превратившись в сгусток чистой энергии, Мишель несся между двумя мирами, забыв о жизни и смерти, времени и пространстве.
Воскрешение ассоциировалось с видом наружной двери шлюзового блока и гремевшим из трансляторов голосом Жереса:
– Всем покинуть корабль! Срочное аварийное десантирование!
Мишель скосил осоловелые глаза и встретился со взглядом Риньона.
– Мы живы! – перекрикивая грохот, прокричал тот. – А теперь сматываемся!
Крышка люка выстрелила в безбрежное межзвездное пространство, словно пушечное ядро. Когда путь оказался свободным, транспорт полыхнул кормовыми дюзами и стремглав вылетел из своего опасного пристанища. Космос оказался не таким пустынным, как ожидал Мишель. Насколько хватало взгляда, он был усеян бесчисленными астероидами, которые угрожающе плыли навстречу их утлому суденышку. Еще один факт немало удивил сержанта. Здесь не было темно! Мрак, который окружал их маленький кораблик, был неплотным, а ближайшие каменные глыбы отсвечивали странным багровым сиянием.
От чувства опасности у Тьюри засосало под ложечкой. Взгляд сержанта метнулся к экрану заднего обзора. Боже милостивый! За их спиной в абсолютной тишине разыгрывалась сцена гибели гигантского корабля. Взрыв произошел в районе главной пассажирской палубы и был необычайно силен. Костлявое тело «Интеги» переломилось пополам и двумя пылающими кометами неслось навстречу угрюмому серому обломку размером с Корсику. Столкновение неизбежно. После него о звездолете можно будет забыть, как забывают о старом автомобиле, исчезнувшем в объятиях гидравлического пресса. Прощай, старый верный корабль! Спустя полторы тысячи лет после рождения ты закончил свой путь в бою, как и подобает настоящему солдату.
Провожая взглядом поверженный звездолет, Мишель думал о живых существах, которые погибали сейчас в недрах пылающего великана, о судьбе выживших, о Земле, о матери, о доме. Он представил все ужасы и мучения, которые предстоит перенести смельчакам прежде, чем вот точно так же на их смерть будут молчаливо взирать эти равнодушные холодные звезды.
Когда транспорт «ММ» отошел от ядерного костра, Риньон включил внешнюю коммуникацию. Знакомый живой голос вывел Тьюри из состояния душевной комы:
– Я «Первый», передаю векторы наведения. Всем машинам доложить о готовности изменения курса.
Глава 3
«Интересно, что можно сделать за три часа? Можно сыграть партию в теннис, если ты теннисист. Можно приготовить роскошный ужин, если ты повар. Можно поглазеть на американского президента Шварценеггера в новом блокбастере «Терминатор-5». Наконец, можно закадрить пару классных девочек! А что сделал я? Сидел и пялился на дурацкую планету, которая несется на нас со скоростью выпущенной пули, и прикидывал, каким боком лучше повернуться к неизвестной дикой твари, которая только того и ждет, чтобы оторвать тебе яйца. Жизнь казалась бы полным дерьмом, если бы не полфляги настоящего шотландского виски из той самой бутылки, которую Грабовский при загадочных обстоятельствах потерял на прошлой неделе».
Подобным думам предавался Мишель Тьюри, сержант второй роты, исполняя роль потенциальной мишени в безумном проекте под названием «Дуракам не сидится на Земле».
Избавление от мрачных мыслей пришло точно в назначенное время, секунда в секунду, совпадая с графиком входа в атмосферу Агавы. Транспорт «ММ» с разгону плюхнулся в море бушующего огня, от одного вида которого у Мишеля повалил пар из ботинок. Сержант повернулся к Сержу Риньону и опасливо поинтересовался:
– Господин капитан, это нормально?
– Что нормально?
– Я о температуре. Мне кажется, что термозащита плохо справляется со своими функциями.
Серж сверил ощущения сержанта с показаниями приборов.
– Мы теряем менее двух процентов экранирующего слоя в минуту. Это нормально. Нам нечего бояться. Через пару минут все закончится.
Оранжевое свечение от разогретой обшивки быстро ослабевало. Вместе с ним исчезли болтанка и леденящий душу свист. На смену всему этому в кабину снова заглянули тишина и мрак. Серж положил руку на панель контроля силовых установок.
– Садимся в тридцати километрах к юго-востоку от Ульфа. Сейчас основная задача – собраться всем вместе.
Двигатели включились, вызвав дикий скачок, от которого душа прыгнула в пятки, а к горлу подкатила тошнота. Транспортер не являлся летательным аппаратом. Все, что он мог противопоставить силам гравитации, – это четыре навесных плазменных двигателя, предназначенных исключительно для торможения и посадки. Пилот действовал ими, как парашютом. Он был в состоянии изменить скорость и направление падения, но только не высоту. Этот показатель стремительно падал. Когда голос Жереса в очередной раз загрохотал из трансляторов, высотомер отщелкивал 37 800 метров.