Битва во мгле
Шрифт:
«Интересно, почему все твердят о трудностях посадки? Очень увлекательное, даже приятное мероприятие, – Строгов призадумался. – Или все дело в моих ощущениях, сглаженных, причесанных и припудренных искусственным мозгом совершенной машины?»
Этот вопрос Николай решил приберечь на потом. Где-то здесь скрывается враг! Хотя многофазное сканирование и не дало тревожных результатов, лейтенант не спешил отключать боевой режим. Он припал как можно ниже к земле и, ощетинившись жерлами излучателей, притаился посреди клубов черной пыли.
Восстановление видимости вселило в душу Строгова относительное спокойствие
«Прекрасно, пустыня мертва! – отметил про себя Николай. – Есть время разобраться с домашними делами».
– Киуро! Как ты там?
– Х-хорошо, если не учитывать того, как мне плохо, – слова японца цеплялись одно за другое и напоминали среднюю степень алкогольного опьянения.
– Тебе нужна помощь?
– Нет, – голос Намимото был слабым, с нотками скрытой вины, – а вот ведро с тряпкой не помешало бы.
О нет! Николай с отвращением вспомнил кулинарные шедевры из их последнего меню, а также зверский аппетит бортинженера. Сбрасывая навесные двигатели, лейтенант соображал, как помочь Киуро.
«Ведь что-то такое было… – он напряженно вспоминал арсенал боевой машины. – Может быть, это? Внутренняя дезинфекция. Устранение биологического заражения».
Стоило Строгову только подумать, как за спиной у него что-то громко зашипело, заскрежетало и забулькало.
– Спасибо, господин лейтенант, – в речи бортинженера снова не сквозила радость. – А у нас на борту случайно нет сушилки?
Взревевший сигнал тревоги заглушил голос японца. «Опасное сближение. Объект в первом верхнем секторе». Сообщение гремело в глубине мозга, словно лейтенант пытался предупредить сам себя. Еще слабо соображая, что происходит, Строгов рванулся вперед. Раздвоившимся зрением он контролировал машину и одновременно наблюдал за падающей на его голову огненной кометой. Понимая, что столкновения не избежать, он прыгнул…
Что ж сегодня за день такой? Николай почувствовал себя кузнечиком, в которого пальнули из огнемета. Его шагоход стоял на четвереньках, слегка дымя перегретой броней. Какой-то идиот совершил посадку в ручном режиме, полностью проигнорировав десантную дислокацию. Не увернись Николай из-под удара, из двух машин получилась бы одна, а из четырех человек – восемь. Разъяренный лейтенант наблюдал за оседающей пылью и с нетерпением ожидал появления обидчика.
– 41-й! 41-й, я сел! – Из грязного марева проступили знакомые очертания «Сахая», на которых красовалась цифра 65.
– Я рад за тебя, приятель, – улыбка сменила гнев на лице лейтенанта. – Ни за что не скажешь, что ты бортмеханик. Посадил машину, как настоящий ас.
Строгов сосредоточенно наблюдал за приземлением боевых шагоходов. С борта погибающего звездолета их ушло двадцать два. Это он помнил точно. Именно с этим количеством машин установила контакт его командирская управляющая система. Из них на связь вышло только семнадцать. Но сколько уцелеет после посадки? Вспоминая лица своих товарищей, Николай невольно обратился к событиям трехчасовой давности. «Интега» выскочила из Z-пространства прямо на месте небольшого астероида. Оказавшись в чреве корабля, каменюка полыхнула с силой десятка ядерных боеголовок. Для лейтенанта до сих пор оставалось загадкой, что спасло их от мгновенной смерти: воля божья или совершенная энергопоглощающая система боевого звездолета. Тем не менее они пережили злополучный скачок! Однако, избежав мгновенной смерти, тут же превратились в узников, заживо замурованных в глубине шестой палубы. От взрыва весь борт подвергся чудовищным деформациям. Обшивка превратилась в гармошку, намертво заблокировав десантные шлюзы. Строгов пережил минуты настоящего ужаса, когда стены шлюзовой камеры начали сжиматься. Вместо пути наружу они попали в уютный металлический гроб. Выход был только один – используя арсенал боевых машин, пробиваться наружу. Это удалось далеко не всем. Пять машин, которые ближе других находились к эпицентру взрыва, так и остались зажатыми в стальных тисках. Николай вечно будет помнить крики их экипажей, молящих о помощи. Но он был бессилен помочь. Строгов последним покидал зону катастрофы, из партера наблюдая акт смерти громадного корабля.
Николай встрепенулся. Пусть мертвые покоятся с миром, а в его руках остаются судьбы живых!
– Киуро, ты продолжаешь вызывать Жереса?
– Так точно, господин лейтенант. Но ни он, ни кто-либо другой нам пока не ответил. – Японец деловито засопел прямо в мозгу у командира. – И вообще что-то странное творится со связью. Атмосфера забита плотным энергетическим полем. Через него наши сигналы пробиваются не дальше трехсот метров.
– Передай всем приказ перейти на лазерные системы. Пока мы не разобрались, что тут к чему, будем считать, что нас глушат.
Когда невидимая паутина лазерных лучей соединила приземлившиеся машины, Строгов получил полную картину их беспрецедентного десанта. Девятнадцать шагоходов класса «Сахай-47» составляли его немногочисленную армию. Окажись они на Земле, Николай считал бы себя непобедимым. Однако здесь все было по-другому. Он внутренним чутьем чувствовал беззащитность грозных боевых машин. На этой бескрайней равнине они стояли, словно гладиаторы на арене. Не было, где укрыться, спрятаться, куда убежать. Можно было только драться.
– Внимание, общий канал! – Николай был обязан обратиться к своему воинству: – Поздравляю с прибытием на Агаву. Мы, наконец, добрались туда, куда стремились. Здесь нашей смерти желают все и вся, так что теперь за ваши шкуры я не дам и ломаного гроша. Поэтому держитесь друг за друга и делайте то, что вы умеете. – Приветственный спич окончился, пора было заняться делом. – Проверить все системы, произвести внутренний и наружный осмотр. Доложить о повреждениях. Через тридцать минут быть готовыми к маршу. Все. Конец связи.
Присвоив всю полноту власти, Строгов решил выяснить, как к этому отнеслись другие командиры взводов.
– Связь с машинами 31, 51 и 61.
Как только изображения трех других командирских великанов появились у него перед глазами, Николай позвал:
– Дюваль, Манзони, Фурье, вы меня слышите?
– Слышим, – итальянский акцент пробился даже сквозь фон эфира. – А мы уже думали, что ты зазнался и не вспомнишь старых товарищей. – «Сахай» под номером 51 отдал честь своей громадной зазубренной клешней.