Битва за империю
Шрифт:
Марина фыркнула:
– Вот только не надо мне рассказывать сказки, ладно? Как будто я не видела, что произошло в… ну ты знаешь где. Так как, поможешь?
– Что это за человек? – вместо ответа поинтересовался протокуратор.
Сладенькая оглянулась, словно опасаясь кого-то:
– Его зовут Игнатий Фламин!
– И кто это?
– Кто?! – Девушка по-настоящему удивилась, даже вскинула свои тщательно выщипанные – ниточкой – брови. – Ты шутишь? Или и в самом деле не знаешь, кто такой Игнатий Фламин?!
– В самом деле…
– Ну ты и… А еще назвался писателем! Игнатий Фламин – это… это…
Упали– Ну что, не вспомнил?
– Что-то припоминаю… Игнатий Фламин – уличный поэт, так?
– Ха! Уличный поэт? Поэт с большой буквы! Актер, стихотворец, певец, философ… Впрочем, откуда власть имущим знать его песни – он поет не для них. Вот если б ты вышел на улицы вечером, где-нибудь на Артополионе или у Влахернской гавани… Да хоть у Золотых ворот, у Амастрид – везде. Чьи песни поют рыбаки и землекопы? Чьи четверостишия, дразнясь, выкрикивают уличные мальчишки? Кто смело и открыто критикует любую власть?
– Ах вот оно что… – Протокуратор снова потянулся к кувшину, налил. – Значит, критиковал власть… И конечно же нарвался на соглядатаев базилевса?
– Нарвался… – подняв бокал с вином, Марина нервно повертела его в руках, а потом, так и не выпив, поставила обратно на стол. – Они не посмели схватить его при народе. Взяли ночью, дома… у ворот Святого Романа. Шакалы!
– У ворот Святого Романа, – запоминая адрес, негромко повторил молодой человек. – Шестнадцатый округ… угу… Что же он такого интересного пел, этот бард?
– Правильно – бард. Так когда-то назвал его один странствующий рыцарь из Альбиона. – Сладенькая прищурилась и вдруг, с самым нахальным видом, напела:
Тиара над городом,Тиара…Тиара над вечным градом.Генуэзцы торгуют рыбой,Выловленной рыбаками,Весьма недешевой рыбой,Выловленной нашими рыбаками…Базилевс – то ли слеп, то ль не видит…– Ах, вот он какие песенки сочиняет?! – махнув рукой, воскликнул протокуратор. – Теперь понятно… Теперь припоминаю – подобное слышал и часто! Хм, интересно, чем же я могу помочь?
– Узнать, где его держат. И при случае передать весточку.
– Хорошо. – Алексей согласно кивнул и прищурился. – Но в ответ попрошу тебя об одной услуге!
– Мессир Чезини? – улыбнулась девушка.
– А ты не дура!
– Еще бы… Однако за Чезини могут и голову оторвать… Так что я ничего не скажу… ничего… Хочешь, прочту стихи?
– Прочти.
Плещется море,Синее, синее море.В гавани – корабли с парусами,Белыми, как облака, парусами.Плещется море,Синее, синее море…– Спасибо за вино, Мелентин… или как там твое настоящее имя? Впрочем, не суть… Прощай.
– Постой! – Алексей схватил девушку за руку. – Если что – где тебя отыскать?
– Я сама тебя найду… Когда буду знать, что делать.
Последняя фраза показалась протокуратору довольно странной. Интересно, что это значит «когда буду знать,
– Ну, пусти же меня! Прощай. – Освободив руку, Сладенькая быстро пошла к выходу.
– Прощай, Марина, – улыбнулся ей вслед Алексей. – И спасибо за песню.
«Синее море». Так называлась таверна в гавани Феодосия! Расположенная у самых ворот, она оказалась уютной и не очень-то людной, поскольку собирались там только свои, да посторонний человек и не зашел бы, бросив хотя бы один взгляд на завсегдатаев сего заведения! Контрабандисты, подозрительного вида купцы, не брезгующие пиратством, пробирающиеся к туркам ренегаты всех европейских наций, промышлявшие в гавани преступники, содержатели притонов, сутенеры и прочий сброд самого низкого пошиба. И такой сноб, как мессир Франческо Чезини, прячется там? Трудно было поверить, однако ведь и врать Сладенькой незачем. Она ведь надеется на помощь… она… или те, кто за нею стоит? Хотя Марина – девочка своенравная, умная, такой не больно-то покомандуешь, не очень-то подчинишь… если она сама того не захочет.
А «Синее море» – кстати, открывшееся недавно, наверное, года два назад – такое местечко, куда не очень-то попадешь. Уж его-то, протокуратора Алексия Пафлагона, тамошний народец знает в лицо – примелькался за долгие годы, будучи еще тавуллярием сыскного ведомства. Так вот, с размаху, в эту харчевню не явишься, даже хорошо замаскировавшись… Нужен кто-то, кто-то… Зевка! Зевгарий! Давненько уже протокуратор не использовал этого своего агента, нечистого на руку кудрявого парня с оттопыренными ушами. Зевка, конечно, пронырлив, ловок… Однако в гавани Феодосия – чужак. Никто ему там ничего стоящего не скажет, скорее, язык отрежут за слишком уж настойчивые расспросы. А Зевгарий, при всех его недостатках, ценный агент, рисковать бы им не хотелось. Послать других агентов, приказав Луке, Леонтию, Иоанну, Панкратию? Можно, конечно… Однако не хотелось бы подставлять ребят – слишком уж щекотливое дело, слишком уж высоки покровители у сбежавшего содержателя притона. Слишком! Нет, сам, только сам… Найти, найти кого-нибудь, кто мог бы помочь. «Синее море», гавань Феодосия… Феодосия…
Ну конечно! Кого еще и просить, как не контрабандистов? Ту же Мелезию – интересно, как она там поживает?
В этот же день протокуратор отправился в Феодосийскую гавань. Полюбовался морем, покачивающимися на бирюзовых волнах кораблями и лодками, посмотрел, как ловят рыбу мальчишки, подкармливая многочисленных котов, и, повернув обратно к воротам, направился к неприметному двухэтажному домику – одной из многочисленных торговых контор.
Вежливо постучал и, дождавшись ответа, вошел. Сидевший внизу, в небольшой зале, служитель – молодой чернявый парень лет шестнадцати, увидев его, улыбнулся и, поздоровавшись, кивнул на лестницу, ведущую на второй этаж. Сидевшие на ней два дюжих молодца, старательно чистившие алебарды, увидев посетителя, тут же встали и вежливо посторонились:
– Прошу вас, господин.
Служитель – Фрол, так его звали – усмехнулся:
– Что-то вы к нам зачастили, господин Алексий.
Зачастил?! Хм…
– Проходите. Мелезия, как всегда, наверху.
Сидевшая наверху, перед большим зеркалом, девушка с выгоревшими – специально, по моде, выгоревшими – на солнце волосами, старательно выщипывала брови. Увидев отразившегося в зеркале посетителя, шоколадно-карие блестящие глаза ее повеселели.
– Снова к нам? Зачастил ты…