Битва за Кальдерон
Шрифт:
Раздался громкий треск, перекрывший даже рев ветра, и в их сторону начали поворачиваться головы. Рукоять кинжала ударила в бок паланкина с такой силой, что во все стороны полетели обломки лакированного дерева.
Серай принялась оглядываться по сторонам, потом указала на удаляющуюся спину мужчины в коричневой тунике, который начал спускаться по лестнице.
— Рольф!
Сидевший на полу рыцарь поднял голову, он был так измучен, что не сразу понял, чего она от него хочет, затем, покачиваясь,
— Вороны и кровавые фурии! — послышался громкий рев с крыши паланкина.
Горацио сел на крыше, но заскользил и свалился на землю, громко выкрикивая проклятия.
Рольф побежал по лестнице и начал задыхаться уже через несколько ступенек. Он остановился, пару мгновений вглядывался вдаль, затем повернулся к Серай и с расстроенным видом покачал головой.
— Я лишу вас звания за это безобразие! — вопил Горацио, пытаясь подняться на ноги.
Граждане королевства показывали пальцами на сонного трибуна, улыбаясь или весело хохоча. Мало кто, если вообще кто-то, понял, что была совершена попытка убийства.
Серай побледнела, и Исана видела и одновременно чувствовала ее ужас. Она протянула Исане руку.
— Ты в порядке?
— Да, — ответила Исана. Она споткнулась, потеряла равновесие в налетевшем порыве ветра и чуть не сбила с ног высокую женщину в красном платье и черном плаще. — Извините. Серай, кто это был?
— Я не знаю, — сказала Серай, у которой дрожали руки, а глаза были широко раскрыты. — Я видела пятна на его тунике. Только в последний момент я поняла, что это кровь.
— Что?
— Потом объясню. Держись поближе ко мне.
— Что мы будем делать?
Куртизанка прищурилась, и страх в ее глазах сменился яростным вызовом.
— Мы спешим, стедгольдер, — ответила она. — Будь повнимательнее и иди за мной.
ГЛАВА 14
— Так, хорошо, — рявкнул маэстро Галлус своим брюзгливым голосом. — Время вышло.
Тави резко поднял голову со стола и принялся сонно моргать, оглядывая классную комнату. Почти двести других студентов сидели на полу перед низкими столами и что-то быстро писали на длинных листах бумаги.
— Время, — снова выкрикнул Галлус, и в его голосе появились сердитые нотки. — Прекратите писать. Если вы еще не закончили, пара минут вас не спасет. Положите свои работы слева.
Тави потер губы, вытирая слюну рукавом серой туники. Последние несколько дюймов его листка оставались совершенно пустыми. Он дождался, когда стопка работ доберется до него, положил свою и передал ее Эррену.
— Сколько я проспал? — тихо спросил он.
— Последние два вопроса, — ответил Эррен, ловко поправляя стопку, прежде чем передать ее дальше.
— Как ты думаешь, я нормально написал? —
— Я думаю, идиот, тебе следовало выспаться ночью, — без обиняков заявил Эррен. — Ты что, хочешь провалиться?
— Это не моя вина, — пробормотал Тави. Они с Эрреном встали и начали выбираться из душного класса вместе с другими студентами. — Поверь мне, я говорю правду. Ну, как ты думаешь, я сдал экзамен?
Эррен вздохнул и потер глаза.
— Возможно. Никто, кроме меня и, может, тебя, все равно не смог бы написать ответы на последние два вопроса.
— Хорошо, — сказал Тави. — Наверное.
— Изучение математики имеет огромное значение, — сказал Эррен. — В определенном смысле — первостепенное значение для выживания королевства. Правильно производить расчеты необходимо для разных вещей.
— Может, я слишком устал, — с иронией ответил Тави, — но в данный момент мне совсем не интересно рассчитывать продолжительность плавания торгового судна или оценивать размеры налогов, которые выплачивают дальние провинции.
Потрясенный Эррен несколько мгновений смотрел на Тави так, словно он только что сказал, будто они должны жарить младенцев и класть их вместо начинки в пироги.
— Ты шутишь, — сказал он. — Ты ведь шутишь, правда, Тави?
Тави вздохнул.
Оказавшись за пределами классной комнаты, студенты принялись громко разговаривать, жаловаться, смеяться, кое-кто пел, и ближайшая дорожка, ведущая в главный двор, превратилась в живую реку из серых туник и усталых умов. Тави потянулся, едва они вышли на свежий воздух.
— В классе слишком жарко после долгого теста, — сказал он Эррену. — А воздух становится каким-то вязким.
— Это называется «влажность», Тави, — сообщил ему Эррен.
— Я не спал почти два дня. Он вязкий.
Гаэль ждала у арки, ведущей во двор, встав на цыпочки и пытаясь разглядеть через головы других студентов Тави и Эррена. Ее лицо озарила улыбка, когда она их увидела, и она бросилась им навстречу, время от времени извиняясь, когда она на кого-то наталкивалась.
— Эррен, Тави. Ну что, трудно было?
Тави изобразил нечто среднее между стоном и ворчанием.
Эррен закатил глаза и сказал Гаэль:
— Как я и предполагал. Ты справишься. — Он нахмурился и принялся оглядываться по сторонам. — А где Макс?
— Понятия не имею, — ответила Гаэль и тоже принялась с беспокойством искать Макса глазами. — Я его не видела. А ты, Тави?
Тави мгновение поколебался, ибо ему совсем не хотелось врать друзьям, но на кону стояло слишком многое. Он понимал: ему не просто придется соврать, но еще и сделать это безупречно.