Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2

Ангелов Августин

Все участники экспедиции, проснувшись в это утро слишком рано, были сонными и клевали носами. Вышли на середину реки неспешно. Старший матрос Данила Степанов греб неторопливо, но размашисто. А пожилой палеонтолог Лев Мурашевский спал, откинувшись на собственный рюкзак. Александр Фадеев, сидящий на корме, внимательно следил за курсом и обстановкой. Туман над водой не клубился, видимость была хорошей, а погоды здесь, как понял Фадеев, стояли летние. Вот только никто точно не знал, какой именно сейчас летний месяц. Как сказал профессор, никто даже еще ни разу не видел звездное небо, потому что местный климат отличался тем, что к вечеру небо затягивала плотная облачность, и почти каждую ночь шли дожди. А вот время суток определили, вычислив полдень по положению солнца на небе. Игнатов перед отправкой выдал Фадееву наручные трофейные швейцарские часы с хронометром. И в момент отправления они показывали семь часов утра.

Выстроившись друг за другом в кильватер, лодки устремились вперед на веслах. Матросы знали свое дело. Ведь Александр выбрал именно тех, которые имели опыт походов на шлюпках и хорошо умели грести. Они прошли мимо арок в скалах, около которых как раз просыпался большой военный палаточный лагерь. Увидев лодки, бойцы приветственно махали им с берега руками. Но, вскоре они остались позади. А впереди речное русло делало поворот вокруг скального мыса, за которым довольно быстро скрылось обжитое место, имеющее не более двух километров в длину, от первых пещер, где жили колхозники, и до военного лагеря возле арок с проездами в сорок первый год. В сущности, дальше перед Александром Фадеевым раскинулась абсолютно неизведанная местность, терра инкогнита, неизвестная земля, как в эпоху географических открытий. И капитан чувствовал себя тем, кем всегда мечтал стать еще в юности: первопроходцем и первооткрывателем.

Глава 6

Когда доложили, что телефонная связь со штабом полка с плацдарма возле поселка Красная Пряжа восстановлена, майор Васильев сразу занервничал. Станислав Николаевич до сих пор точно не решил, что будет говорить местным военным властям. Врать совсем не хотелось. Если ему не поверят, то могут и арестовать. А попадать в застенки НКВД он не собирался. Ведь был он там уже однажды. Только не говорил никому, почему отправился в отставку и перешел в лесники.

А все из-за того, что написали на него донос, что, якобы, является он троцкистом и сторонником какого-то там заговора, готовящегося, как будто бы, против товарища Сталина. А настоящая причина доноса крылась в том, что просто он неосторожно с одним чванливым партийцем разговаривал, который не поделил с Васильевым любовницу. Впрочем, Васильеву повезло. Его оправдали. Но, пока шло разбирательство, под арестом продержали три месяца, а следователи избивали и давили психологически, как могли, чтобы только признание подписал. Но, не добились они ничего. Не сломался Васильев. Не подписал он клевету ни на себя, ни на товарищей. Отделался переломом левой руки, двумя сломанными ребрами и сотрясением мозга. После оправдательного приговора на службе даже восстановили. Вот только сразу и списали по здоровью, отчего и пришлось ему, после выздоровления, в лесники определяться. А любовница, конечно, осталась с тем партийцем.

Все это, разумеется, наложило отпечаток на восприятие Васильевым советской власти. Вернее, даже не ее самой, а тех непорядочных людей, которые, оказывается, затесались в ее ряды под маской ярых коммунистов, являясь, на самом деле, самыми настоящими врагами народа, о которых столько говорили в СССР все последние годы. Но, доносы писать Васильев не любил. Хотя и надо было, наверное, заявить куда следует на этого функционера с молодой любовницей-телефонисткой при живой жене и пятерых детях, да на не в меру пристрастных следователей.

Да только останавливало Станислава Николаевича то обстоятельство, что на тех из его знакомых, кто попадал в подобную ситуацию и потом пытался добиться справедливости, вешали новые сфабрикованные дела. Потому и не стал Васильев никуда жаловаться и ничего ворошить, а держался подальше от всего этого. Только с тех пор он старался начинать любые разговоры с представителями власти очень осторожно, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. И предстоящие контакты с военным руководством обороны Петрозаводска заранее нервировали Васильева.

* * *

Разгромив врагов у станции Виллагора до самой линии боевого соприкосновения перед высотой 175, подполковник Сомов приказал великанам не выходить на позиции красноармейцев, а выполнить разворот в обратном направлении, немного не доходя до них. А чтобы их не приняли за врагов, Сомов дал команду включить опознавательные знаки — красные звезды. На глазах у удивленных красноармейцев, каменные чудовища громили передовые финские позиции, а затем разворачивались обратно, снова двигаясь на запад сквозь пожар и добивая тех финнов, которые еще остались в окрестностях Виллагоры.

Подготавливая эту атаку, Николай Сомов внимательно изучал исторические материалы и карты, предоставленные ему клубом реконструкторов «Война и Родина». И подполковник хорошо знал, что резервы у финнов находятся не только возле Виллагоры, но и дальше, на станции Кутижма. А основные тыловые запасы и склады боеприпасов для наступления на Петрозаводск финны разместили в деревне Сямозеро и в поселке Эссойла. Потому, не теряя времени, все три каменных исполина двинулись туда. Станцию Виллагора от берега Сямозера отделяло всего два десятка километров. И, добивая врагов, каменные исполины уверенно пошли в ту сторону вдоль железной дороги. Пламя пожара нисколько не мешало их движению.

У станции Кутижма великаны разгромили еще два финских эшелона, причем, один из них вез легкие танки к линии фронта, а второй оказался набит боеприпасами, которые сдетонировали от огня, разметав горящие остовы вагонов на десятки метров вдоль железнодорожного полотна. Великанов взрывной волной сильно покачнуло и обдало тучей осколков, вышибив гранитную крошку во многих местах, но, на ногах они удержались. Там же, чуть в стороне от станции, им удалось уничтожить еще две батареи финских орудий и пожечь огнеметами палаточный лагерь егерей.

Когда каменные исполины, сходу форсировав речку Сяпся, дошли от Кутижмы до деревни Сямозеро, их встретил плотный артиллеристский заслон, выставленный тыловыми финскими частями. Вот только не знали финны, что их полевые орудия небольших калибров ни остановить, ни даже немного задержать великанов не смогут. Каменные чудовища продолжали движение под градом снарядов, не сбавляя темпа. Впрочем, попадания вражеских снарядов в них были единичными. Но, они были, потому что уже наступил рассвет. И под блеклым осенним небом, по которому северный ветер гнал на юг разрозненные облака, огромные силуэты трех каменных исполинов, шагающих вдоль железной дороги, сделались хорошо заметными.

Финские офицеры узла связи, развернутого в Кутижме около железнодорожной станции, погибая в пожаре, все-таки успели передать по радио в штаб предупреждение об атаке каменных чудовищ с красными звездами на головах. И в штабе седьмого корпуса финской армии, находящемся в поселке Эссойла на берегу Сямозера, тут же началось лихорадочное движение. Ведь слухи о великанах, проснувшихся под скалами из-за войны, уже ходили вовсю даже среди командования. Штабные офицеры засуетились, напоминая пчел в растревоженном улье. А штабная радиостанция не успевала передавать поток сообщений. В разные стороны побежали посыльные, поехали мотоциклисты и велосипедисты со срочными директивами.