Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2
Шрифт:
Но, зная о плохом состоянии седьмой армии, отступавшей с самого начала войны и уже наполовину разгромленной противником, Верховный не сразу поверил сообщениям о победах, распорядившись перепроверить информацию. Тем более, что сообщали о каком-то Гиперборейском полке, якобы переброшенном в Петрозаводск из резерва Ставки, причем, вместе с зенитками, с гаубицами и с батальоном каких-то шагающих танков. Что за такие маневренные резервы появились у Мерецкова? Что за шагающие танки? И что за Гиперборейский полк? Сталин не любил вопросы без ответов. Он удивился этим известиям.
Неужели Мерецков оказался гениальным полководцем? Но Сталин, зная Кирилла Афанасьевича достаточно хорошо, в полководческий талант, открывшийся внезапно в этом генерале, просто не мог поверить. Конечно, он был очень неплохим военачальником, сумевшим организовать прорыв линии Маннергейма, но к гениям военной науки не относился. Тогда он выпросил сотню тяжелых орудий из резерва Ставки, вот и прорвал финскую оборону. Но, разве не смог бы сделать это любой другой генерал РККА, имея в распоряжении столько орудий?
Верховный до сих пор сомневался в Мерецкове. Сталин прекрасно помнил, как по его распоряжению еще совсем недавно этого генерала привезли в Кремль, только что освободив из тюрьмы Лефортово. И тогда Мерецков, вошедший в сталинский кабинет, представлял из себя весьма жалкое зрелище. Войдя к Сталину в тот раз, генерал едва держался на ногах после побоев. Выглядел он разбитым и несчастным, но старался бодриться и не предъявлял никаких претензий власти за несправедливость, хотя имел на это право.
Сталин в тогда сделал обиженный вид, давая понять, что невиновность генерала под вопросом, она не доказана, несмотря на тот факт, что сам Верховный распорядился освободить его из-под ареста. Сталин намекнул, что Мерецкову надлежало заново доказать свою верность партии. И командовать обороной Петрозаводска Иосиф Виссарионович назначил Мерецкова вполне осознанно, уже предчувствуя потерю этого города. Армию Кирилла Афанасьевича просто требовалось разменять на время, чтобы остатки войск под его командованием смогли хотя бы оттянуть на себя силы неприятеля. Это дало бы еще пару недель, то есть время, необходимое для развертывания резервов, отправленных Ставкой на Свирь. И вдруг этот самый Мерецков демонстрирует такие великолепные результаты, которых от него никто в Ставке и не мог ожидать. Что-то тут было не так. И Сталин отчетливо чувствовал подвох. Еще раз внимательно перечитав пару последних донесений из Петрозаводска, Верховный взял телефонную трубку и сказал в нее своему помощнику Поскребышеву:
— Вызовите сюда Наркома Внутренних Дел. Предупредите, что хочу поговорить про положение у Мерецкова. Он поймет.
Сталин предполагал, что Берия по своим каналам тоже уже получил подобные доклады из Карелии. И по линии НКВД информация может оказаться даже подробнее, чем та, которую предоставили военные Верховному Главнокомандующему. Все указывало на то, что кто-то непонятный, представляющий некую третью силу, пришел на помощь командарму. И за этой внезапной помощью от неизвестных чувствовалась пугающая мощь. А значит, с Берией будет, что обсудить с глазу на глаз прежде, чем звонить Мерецкову и требовать от него ответы на все возникшие вопросы.
Очередной вызов в Кремль Лаврентия Павловича врасплох не застал. Из окрестностей Петрозаводска Берия начал получать странные сообщения еще с того момента, как командир 15-го полка НКВД доложил, что возле поселка Виллагора появились каменные великаны. А вслед за этим пришли донесения, что подобные чудовища замечены и около Красной Пряжи. Потом была получена шифровка от агента госбезопасности, которого внедрили для наблюдения за Мерецковым. Он доносил об обнаружении какого-то непонятного полигона под высотой 168,5 и просил проверить некоего майора ГБ Сомова Николая Павловича. А когда проверили, то выяснилось, что такой сотрудник в кадрах не значится. Да и полигона такого не существует.
Когда генерал-майор Борис Петренко прибыл на новую территорию, то сильно удивился. Было чему. Положению солнца на небе, указывающему на иной часовой пояс с более ранним временем. Летней жаре и удивительно прозрачному воздуху, лишенному пыли. Откормленным воронам, которые не только кружили в вышине, но и важно расхаживали по берегу реки в поисках пищи. Шкурам больших и страшных зверей, развешанным возле скал. Солдатам в форме РККА и с оружием, соответствующим историческому периоду Великой Отечественной. Босоногим мальчишкам, удящим рыбу палками с леской. Самой этой рыбе, которая ловилась с завидным постоянством и выглядела весьма подходящей для генеральского стола. Рабочим в оранжевых комбинезонах, общающимся между собой на иностранных языках. Крестьянкам в косынках и залатанных платьях, которые стирали белье возле реки в деревянных корытах. Госпиталю, встроенному прямо в гранитные скалы, к которому грузовики «Опель Блиц» подвозили раненых. Да и всему остальному генерал удивлялся, стоя у поручней металлической аппарели и разглядывая эту непонятную территорию, так неожиданно открытую профессором Игнатовым.
Прапорщик Кузьмин уже сообщил Сомову, и подполковник должен был выйти навстречу собственному начальнику. Вот только генерал удивился еще сильнее, когда увидел Сомова, одетого в раритетную форму.
— Это что еще за маскарад! — возмутился генерал.
— А это и не маскарад, — произнес Сомов, подойдя поближе. Подполковник взглянул Петренко прямо в глаза и добавил:
— С этой стороны арки другое пространство и время. Здесь командую я. И, мой долг, как начальника Государственной Безопасности Новой Гипербореи, арестовать вас, как вора и коррупционера. О ваших махинациях я все знаю. Доказательства собраны железные.
Генерал-майор попробовал дернуться, но двое широкоплечих парней в форме НКВД, незаметно зашедшие с обеих сторон, зафиксировали его руки, заломили за спину и повели в тюрьму, которая находилась неподалеку внутри скалы.