Битва за Крым 1941–1944 гг.

Исаев Алексей Валерьевич

Казалось, сказанное в авторитетных немецких и советских источниках трудно оспорить. Однако перевесом в воздухе скорее обладали немцы. За ними были значительный боевой опыт и летное мастерство большинства экипажей. К тому же переброска в середине сентября целой эскадры пикирующих бомбардировщиков StG 77 (правда, не более чем на две недели, поскольку потом соединение в полном составе приступило к поддержке прорыва группы генерала Г. Гудериана к Москве с юга) заметно усилила группировку генерала К. Пфлюгбайла, а перебазирование частей JG 77 на аэродром Чаплинка, в непосредственную близость от Перекопа, позволило германским истребителям сразу после взлета вступить в бой с советской авиацией. Всего немцы располагали до 300 боевых самолетов, включая примерно 125 двухмоторных бомбардировщиков и 75 пикировщиков [Морозов М.Э. Воздушная битва за Севастополь. 1941–1942. М., 2007. С. 44.].

«12 сентября был первый массированный удар

авиации по Перекопу, и с этого времени активность 4-го германского воздушного флота ежедневно повышалась, – вспоминал заместитель командарма-51 генерал-лейтенант П.И. Батов, наблюдая из опорного пункта «Червоний чабан». – Над Перекопским валом немецкие самолеты появлялись с утра и не оставляли нас в покое до вечера. Небольшими группами они заходили от Сиваша и, следуя один за другим, клали и клали бомбы по гребню. В морской дали скрывается одна группа, а от Сиваша появлялась другая. Не оставалось, кажется, непораженным ни метра. Плотность при массированной бомбежке была такая, что однажды произошло прямое попадание в корабельную башню, поставленную на валу в качестве НП начальника дивизионной артиллерии…» Павел Иванович резюмировал: «Под сильным давлением с воздуха мы особенно остро ощущали в те дни слабость нашего авиационного прикрытия» [Батов П.И. В походах и боях. М., 1974. С. 50–52.].

Немецкие пехотинцы перед атакой на Перекопе. Позади солдат противотанковое ружье и плита 50-мм миномета.

Наличие одномоторных Ju 87 дало немцам осязаемое преимущество, поскольку эти самолеты, во-первых, позволяли достигать высокой меткости бомбометания, поражая с пикирования то укрепления, то артиллерийские позиции, то наши контратакующие танки, если экипажам не мешали советские истребители и, во-вторых, действовали по боевым порядкам советских войск и наносили ощутимый урон, в то время как «сталинские соколы» преимущественно атаковали в ближнем тылу такие цели, как обозы, подходящие резервы, многочисленные удаленные от переднего края артиллерийские и минометные батареи; часто подобные удары не оказывали непосредственного влияния на исход конкретного боя, вопреки утверждению Манштейна.

Используя преимущественно авиабомбы ФАБ-50, АО-25 и более мелкие, советские летчики значительную часть вылетов выполнили ночью. Даже с учетом того, что немецкие бомбардировщики часть усилий сосредоточили на подавлении сопротивления Одесского оборонительного района, другую часть – на действия на коммуникациях между Крымом и Новороссийском, тоннаж сброшенных врагом авиабомб на советские позиции на Перекопском перешейке по крайней мере вдвое превосходил наш ответный залп. Степень использования каждого самолета (всего в среднем за 10 дней примерно 5 боевых вылетов на самолет) у нас также была существенно ниже, чем у противника. А вот оценку результатов ударов, особенно по бронированным целям, следует считать излишне оптимистичной.

Приведем примеры. В сводке за 26 сентября сообщается: «Днем 11 Пе-2 под прикрытием истребителей снова бомбили немецкие части в районе Перекопа; было уничтожено 8 танков и 11 автомашин». 29 сентября: «В первую половину дня 12 Пе-2 в сопровождении 5 ЛаГГ-3 бомбили вражеские войска на Перекопском перешейке; уничтожено до 40 автомашин и до двух рот пехоты противника. Во вторую половину дня 5 СБ и 8 Пе-2 снова бомбили войска на Перекопском перешейке; были отмечены три прямых попадания в танки». Следует добавить, что согласно аналогичным сводкам, три вражеских танка были уничтожены ударами с воздуха 8 октября, семь – 9-го, и только в утреннем ударе 18 октября достигнуты прямые попадания по 10 танкам [Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 1. М. – Ленинград, 1945.].

Надо иметь в виду, что в германской группировке, согласно немецким источникам, вовсе отсутствовали танки и имелось всего 18–20 штурмовых орудий в составе 190-го легкого дивизиона штурмовых орудий. Следовательно, все вышеприведенные донесения об уничтожении многочисленных танков, якобы подтвержденных фотоснимками, нельзя считать достоверными (кстати, советские танковые части в Крыму, абсолютное большинство которых – танкетки Т-37/Т-38, ранее принадлежавшие 4-му воздушно-десантному корпусу и вывезенные до начала войны на полуостров для ремонта, реально пострадали от ударов с воздуха, в том числе от обстрелов немецкими истребителями). Далее. Если просуммировать доклады наших летчиков, то не менее 50 самолетов, преимущественно «мессершмиттов», они сожгли или разрушили в конце сентября – начале октября на аэродромах Чаплинка, Аскания-Нова, Доренбург и др. Но в немецких документах зафиксирована гибель за сентябрь – октябрь 1941 г. в результате налетов на аэродромы к северу от перешейка только одного Bf 109 и одного Ju 52.

Обратимся к сводке штаба Черноморского флота за 27 сентября, где говорится

о том, что в этот день после тщательной разведки авиация противника совершила с 13 ч 30 мин до 15 ч нападения на аэродромы Сарабуз, Кача, Евпатория, причем первый, где после сброса бомб вражеские летчики проштурмовали стоянки и постройки, наиболее пострадал: «На аэродроме Сарабуз погибли три и получили ранения 20 чел., незначительно повреждены два ангара, выведены из строя три авиамотора и водомасляный заправщик, повреждены один У-2 и трактор; на аэродроме Кача поврежден один МиГ-3» [Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черноморском театре. Вып. 1. М. – Ленинград, 1945. С. 150.]. Если экипажи «юнкерсов» и «мессершмиттов», хорошо подготовленные к нанесению подобных ударов, не причинили сколь-нибудь ощутимого урона аэродромным постройкам и стоящей там технике, то почему советские командиры легко соглашались с тем, будто подразделение, скажем И-5 или И-15бис, уничтожало по 3–7 неприятельских самолетов за один заход?!

Лучшие советские летчики отличались мужеством и высокой техникой пилотирования, но вот в тактическом отношении заметно уступали в то время противнику. Впрочем, опыт наши приобретали и обобщали достаточно быстро, что видно из воспоминаний генерала М.В. Авдеева, тогда ст. лейтенанта 8-го иап, летавшего на Як-1: «Собственно, пара истребителей как боевая единица у нас тогда официально не существовала. Было звено, впереди командир – ведущий, по сторонам, сзади, прикрывали его левый и правый ведомые. На самолетах с малыми скоростями такой строй не сковывал свободы маневра и вполне себя оправдывал. Но для новых скоростных истребителей ни новое построение, ни новая тактика разработаны еще не были. Творчески мыслящие летчики сами вносили поправки… Свобода маневра и взаимное прикрытие обеспечивались незначительным удалением правого ведомого и в три-четыре раза большим – левого. Молодые же летчики по-прежнему жались крылом к крылу и не могли воспользоваться преимуществом новых машин…» [Авдеев М.В. У самого Черного моря. Кн. 1. М., 1968. С. 26.].

Однако истребителей новых типов в боях над Перекопом и Ишунью участвовало очень мало, часто переход от звена к паре становился вынужденной мерой. Как следует из исследования М.Э. Морозова, в течение сентября 1941 г. ВВС ЧФ получили 13 Як-1, 29 МиГ-3 и 8 ЛаГГ-3, из которых лишь несколько попали на фронт в составе 62-го авиаполка [Морозов М.Э. Воздушная битва за Севастополь. 1941–1942. М., 2007. С. 80.]. Причина такого положения прежде всего кроется в указании командующего флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского использовать скоростные «ястребки» прежде всего для ПВО базы. Командующий ошибочно полагал, будто флоту не придется вести серьезных боевых действий на суше, и ко всем отвлечениям от морского направления относился как к временному явлению. Именно этим и объясняется тот факт, что для действий на севере Крыма было выделено не полнокровное соединение или соединения, а сводная группа, которая даже не имела нормального штаба и средств связи. На старых машинах чисто теоретически было невозможно организовать управление с земли – они не имели даже приемников. К тому же разнотипная авиационная техника частей и подразделений Фрайдорфской группы значительно усложняла поддержание высокой боеготовности. Очень непросто было и организовать взаимодействие, когда в группах при массированном ударе принимали участие самолеты 5–6 типов с сильно отличными летными характеристиками.

Штурмовые орудия на марше. САУ этого типа являлись основным типом бронетехники, использовавшимся немцами в Крыму.

Постепенно бои приобретали все более ожесточенный характер, наши потери существенно возросли. Сохранился рапорт командиру эскадрильи от пилота 32-го иап сержанта Н. Николаева об одном из боев 9 октября: «После выполнения боевого задания в районе Григорьевки сопровождали бомбардировщиков на обратном пути. В районе Ишуни пилот мл. лейтенант Колесников отстал, и больше я его не видел. Командир звена т. Аллахвердов подал сигнал подойти ближе. В это время нас обстреляла зенитная артиллерия противника. Пристроившись к командиру звена на высоте 3000 м, я почувствовал в 15.52 попадание снаряда зенитки по правой плоскости. Мл. лейтенант Аллахвердов сделал левый переворот, а я стал разворачиваться вправо. При этом меня со стороны солнца атаковал один Bf 109. Попал по левой плоскости: самолет загорелся. Я под прикрытием подполковника Юмашева на самолете Як-1 пошел на снижение на свою территорию. На горящем самолете произвел посадку в 16.45 в районе Мунус-Татарский на брюхо. Самолет сгорел, сам имею легкие ушибы справа: руки, ноги, спины. После приземления видел, как три Bf 109 гнались за Аллахвердовым на малой высоте, зажгли его, после чего он врезался в землю. Летчик и самолет сгорели» [Авдеев М.В. У самого Черного моря. Кн. 1. М., 1968. С. 76, 77.].