Битва за Оилтон
Шрифт:
– Ладно, хватит бакланить! – оборвал новую зарождающуюся волну смеха один из офицеров. И указал десантникам на кресла с ранее допрашиваемыми мужчинами: – Этих – к остальным заложникам! – Затем повернулся к своим коллегам. – Развозим эту сладкую парочку в стороны, чтобы не мешать. Вкалываем домутил и начинаем приводить в сознание. Может, хоть из этих «героев» чего ценного вытянем.
Десятилетний Михаил несколько раз шумно выдохнул, постарался успокоиться, вернуть себе самообладание и лишь затем ужом скользнул по воздуховоду.
Следовало немедленно отыскать автомат! А еще лучше – парализатор!
Глава шестая
3595 г., 5 июля, Старый квартал
Холл медицинского центра теперь просматривался в туманной дымке, а вся площадь была накрыта словно толстенным ватным одеялом. Видимо, туман снаружи проникал и внутрь здания через половину высаженных стекол. Да и помимо странной облачности в воздухе висел тяжелый запах дыма, копоти и горячего асфальта.
Видимо, из-за тумана и доставка раненых прекратилась полностью. Первый этаж здания почти опустел, а те дежурные или рассыльные из моусовцев, что собрались внизу, теперь стояли кучкой возле входа, интенсивно между собой обговаривая что-то на пиклийском. Момент для похищения автомата, а то и самого парализатора оказался как нельзя более удобным. А тут еще на площади опять зачастили хлопки: минометные расчеты целеустремленно продолжали обстрел города. Но лишний шум юному разведчику будет только на руку.
Он аккуратно вынул декоративную панель, свесил ее наружу и приставил к стене. Конечно, если вдруг кто-то пройдет рядом да заинтересуется вдруг невесть откуда взявшейся дырой, будет полный облом. Но иного выхода не было. Скользнул телом наружу и сделал первые несколько шагов по направлению к столам, которые стояли почти рядом со входом. Да так и замер.
На площади что-то случилось. Оттуда покатился вал интенсивной стрельбы, криков, топота, а затем мощно рвануло. Да с таким размахом рвануло, что одно из пяти оставшихся целыми громадных стекол по периметру холла треснуло и рассыпалось. От этого и группа моусовцев присела, выставляя перед собой автоматы и выкрикивая что-то в свои рации. Не стал рисковать и Михась, юркнул за массивную, замысловатую скульптуру из мрамора.
Вовремя он это сделал. Только и успел заметить краем глаза, как прямо в группу врага у входа что-то полетело и все опять заглушило грохотом близких разрывов да звоном окончательно сокрушенных стекол.
Теперь уже стало понятно, что медицинский центр атакуют родные, оилтонские воины, беспощадно громящие интервентов. Как только визг разлетающихся осколков стих, юный разведчик сразу постарался высунуться на четвереньках вперед, и хорошо, что несколько поскользнулся на старте. В сторону холла уже бежали с пяток новых моусовцев, выскочивших из дальних коридоров. Но тут им навстречу, прямо из тумана вынырнули бравые оилтонцы и так жахнули из автоматов во все стороны, что мальчик при всем своем понимании сложной обстановки успел сильно удивиться: как это в него ни одной пули не угодило. Ведь он так и стоял на четвереньках рядом с мраморной скульптурой! А вот все враги попадали как один со смертельными ранами!
Пока он так удивлялся, отважные воины империи резко развернулись и с не меньшей скоростью и проворством бросились
«Куда же они?! Почему отступают?! – стал приподниматься на ноги растерянный мальчик. Ему так и хотелось закричать во всю громкость своего голоса: – Сюда!!! Я здесь! Тут наши в плену!»
И опять он ничего не успел: ни шага сделать, ни крикнуть. Четыре силуэта в форме Оилтонской империи опять вернулись в холл медицинского центра, но в этот раз они вели себя не в пример тихо. Они теперь стреляли в положении лежа из беззвучных парализаторов. Тем более что было по кому. Еще трое десантников выскочили из дальних коридоров и, словно тупые бараны, неслись к собственной смерти. Двое из них даже успели перед гибелью всадить по десятку пуль из своих автоматов в белый туман на площади. Причем пули прошлись-таки веером по горизонтали, мальчик от страха присел и вновь сдвинулся за спасительную скульптуру.
На площади тем временем явно обозначилась паника: стреляли, кричали и командовали все без разбора.
Тогда как ворвавшиеся имперцы прокатились еще несколько метров, затем прыжками переметнулись вглубь и оказались в двух шагах все от той же спасительной скульптуры. Водя парализаторами по сторонам и прислушиваясь, они уже через десять секунд заговорили.
– Ну и где мы их найдем? – послышалось сдавленное шипение от самого массивного и мощного. В ответ, скорее всего от командира группы, послышалось еще более угрожающее шипение:
– Всех вырежем! Но своих спасем!
Отчего Михаил чуть не вскрикнул от досады, понимая, что спасителей всего только четверо!
Но желание помочь, а также возможность это сделать уже перекрыли все иные соображения. Поэтому он смело шагнул из-за скульптуры и негромко сказал:
– Я знаю, где пленные.
Во время краткого звучания этих слов мальчика чуть не оглушили прикладом, чуть не приголубили парализатором, чуть не растоптали и чуть не придушили. Видимо, счастье ему в то утро сопутствовало, да и, как говорится, «чуть» не считается.
Тот самый воин, который угрожал вырезать всех врагов, успел схватить мальца в руки первым и отпрыгнуть с ним в сторону. Секундный осмотр пойманного ребенка, судорожное:
– Однако! – И сразу вопрос: – Ты видел пленных женщину и мужчину?
– Да, в такой же форме, как ваша…
– Веди!
– Это тут недалеко, во второй ординаторской, – сразу зашевелил ногами Михась.
– Я знаю.
Вперед беззвучно метнулся один из воинов с коренастой фигурой. За ним устремился как самый громадный, так и самый высокий по росту. Оставшийся воин бежал следом, прижимая мальчика к себе, прикрывая собственным телом.
– Там у них пост, – несколько запоздало припомнил Михаил, слыша негромкий стук падения на пол бессознательных тел.
– Ребята справятся, – шептал защитник. Но его все-таки сильно интересовали плененные товарищи. – Что с ними делали?
– Собирались вкалывать домутил и допрашивать.
Больше переговорить не удалось. Все три имперца уже встали перед дверью в ординаторскую, готовясь брать ее штурмом. Как вдруг она сама раскрылась, и оттуда вывалился моусовский офицер, который орал счастливым голосом в переговорное устройство своего скафандра: