Битва за смерть
Шрифт:
За те двадцать лет, что он пробатрачил в колхозе, вспахивая поля и сея пшеницу, таких продуктов ему видеть не доводилось. Фрол вытащил на свет керосиновой лампы банку рыбных консервов, затем еще одну банку с изображением сочных сосисок. За ними вынул пачку изюма, пакетик леденцов, сыр в непромокаемой упаковке, баночку джема. Упаковку с галетами Смерклый раскрыл сразу, но, попробовав одну, сморщился и выплюнул. На пол, в мусор, полетела вся упаковка.
Под галетами лежала крупная плитка шоколада. Содрав фольгу, Фрол засунул в рот всю плитку и стал
На дне жестяной коробки лежали семь папирос и две сигары. Папиросы и одну из сигар Смерклый сунул в карман гимнастерки. Вторую взял в рот и стал прикуривать от керосиновой лампы. Изрядно намучившись и потратив много времени, он так и не сумел запалить кончик. Надеясь, однако, сделать это позже, Фрол спрятал сигару в тот же карман.
Он сложил продукты обратно в коробку и сунул ее в вещевой мешок. После этого тихо выбрался из танка и направился в расположение роты.
— Лейтенант Калинин?
Алексей с трудом разлепил глаза. После напряженного дня и горячего ужина его сморило. Он так и уснул, сидя на снегу.
— Да, — ответил Калинин, увидев перед собой морду лошади.
Это сон? Или с ним действительно разговаривает лошадь?
— Здравия желаю! — Рядом с лошадью стоял солдат. — Меня прислали из штаба.
— И вам… того же, — ответил Калинин. Солдат принялся сгружать с крупа четвероногой «помощницы» какие-то вещи. Калинин поднялся, сдержанно зевнул и посмотрел на часы. Еще только восемь вечера! Кругом стояла непроглядная тьма, лишь кое-где разгоняемая кострами.
— Вас сегодня командиром роты назначили, — говорил солдат. — Вот, вам положено.
Алексей с удивлением принял большой овчинный тулуп с теплым мехом. Мороз подбирался уже градусам к двадцати, и этот тулуп лишним не будет.
— Ваша портупея и командирский планшет. — Солдат протянул клубок кожаных ремней. — В планшете карта местности с указанием района выдвижения роты. Вот здесь распишитесь, что получили.
На протянутом листке Алексей поставил свою подпись: «Кал» с росчерком.
— Валенки. Они теплее сапог.
— Спасибо.
— Не за что… — Он достал что-то из сумки, висящей на боку у лошади. — А это ваш командирский «тэ-тэ». Держите.
Алексей взял кобуру, в которой, судя по тяжести, находился пистолет.
— Вроде всё, — оглянувшись, сказал солдат. — Сухой паек на три дня и боеприпасы для роты подвезут утром. Если что забыл для вас, привезу утром… Да! Вот еще!
Из той же сумки он вытащил три фляги:
— Возьмите. Боевая норма.
— Это что? — недоуменно спросил Калинин.
— Спирт.
— Зачем?
— Да уж пригодится, — подмигнув, ответил солдат. — Без этой водички тяжело будет вашим бойцам в атаку идти.
Он причмокнул губами, подбадривая лошадь, и уже собирался уходить, но Алексей остановил его.
— Постойте! — промолвил лейтенант. — А где мои гранаты?
— Зачем гранаты? Они вам не положены.
— Как же я буду воевать
Порученец едва заметно усмехнулся:
— Вы — командир. Ваша задача людьми командовать, а не гранаты бросать.
— Дайте пару. Я очень прошу!
Порученец устало посмотрел в глаза молодому лейтенанту.
— Бог с вами! — Он снял с плеча тканевую сумку. — Возьмите мои. Там пара «лимонок». Запалы отдельно лежат в специальном карманчике.
Калинин принял сумку, как святыню.
— Теперь всё? — спросил солдат. — Тогда удачи!
И он ушел в темноту, ведя лошадь под уздцы. Глядя ему вслед, Алексей перекинул через голову матерчатый ремешок сумки с гранатами.
ГЛАВА 3
Рота отделилась от полка в восемь утра, когда блеклый контур солнца только поднимался над заснеженными полями. Солдаты двигались единой колонной по протоптанной дороге. Впереди шли Калинин с политруком, чуть позади — старшина. Замыкала строй лошадь по кличке Дуня, которая, кроме дополнительных боеприпасов для роты и корма для себя, везла на санях пулемет «максим». Передвижения, производимые дивизией, официально именовались перегруппировкой. На самом же деле дивизия отступала. Части Красной Армии оставляли позиции и уходили на запад. Пару раз рота пересекалась с другими подразделениями и колоннами автомобилей. Однажды красноармейцам даже пришлось вытаскивать санитарную машину, провалившуюся в яму под снегом.
Они двигались по стрелкам, указанным на карте из планшета. Алексей мало понимал в обозначениях, поэтому карту в основном читал политрук, долго и терпеливо объясняя каждую мелочь.
Часам к десяти рота осталась одна. Вокруг больше не урчали двигатели грузовиков, не плелись лошадиные повозки, да и солдатских шинелей, кроме своих собственных, было не видно. Только молочный нетронутый снег, насколько хватало глаз, да линия леса на горизонте.
По сравнению с ночной стужей десятиградусный мороз только бодрил. Алексей еще с вечера надел овчинный тулуп и нисколько не замерз, впервые ночуя на снегу. Однако истинную ценность командирской одежды он понял утром, когда обнаружил, что бойцы роты облачены кто в шинель, кто в телогрейку. Овчинные тулупы оказались только у командиров взводов и политрука. Старшина почему-то ходил в простом ватнике, хотя Алексей был уверен, что шуба ему тоже полагается. В общем, в овчинном тулупе Калинин почувствовал себя увереннее, в соответствии с должностью командира роты.
Около одиннадцати утра рота вышла на окраину деревни Потерянная.
— Всё правильно, как и указано на карте, — сказал Зайнулов.
— А разве на карте может быть что-то не так? — спросил Калинин.
— Бывает частенько.
Потерянная с виду казалась почти заброшенной деревней. Около десятка старых почерневших изб образовывали единственную улицу. Бойцов встречали старухи в ветхих, заштопанных тулупах, голова каждой укутана в шерстяной платок так, что вместо лица виднелся только кончик носа.