Битва за Смоленск
Шрифт:
Я тщательно вытер руки о лежащее на столе несвежее полотенце и спросил:
— Так а почему всё-таки ратуша ему принадлежит? Я думал, ратуша — это княжеская резиденция.
— Князь во дворце живёт, — пояснил Витя. — Хотя ты прав, он, по идее, в ратуше должен быть. Центральный вход с колоннами — для него. Только он сказал, «в казённом доме не останусь», и построил себе дворец.
— Не дворец, так, усадьба, — поправил Добрыня. — Но мы её дворцом называем. Из уважения.
— Ну а как оказалось, что ратуша принадлежит Наместнику? — упорствовал я.
— Ратуша принадлежит администрации игры, —
— Толкиена читал? — спросил Добрыня. — Так это типа Мордора.
— Ну, не всё так плохо, — возразил Мамай. — По крайней мере, официально. В Синекрионе — республика, одна из немногих в игре. Они парламент избирают, а руководит всем президент.
— А почему их посол в Смоленске деньгами распоряжается? — спросил я. — Кто ему дал такое право?
Персиваль фыркнул, и пена с его кружки попала мне в глаз.
— Сами себе и дали, никого не спрашивали, — серьёзно сказал Мамай. — У них банки, фонды, им вся Нереалия принадлежит. Это их игра. Собственная.
Голова у меня начала кружиться. То ли от выпитого пива, то ли от обилия информации. Полная картина пока не складывалась. Ну, в игре есть деньги. От них вертится всё остальное. Хорошо. Потом ещё ратуши — как центр каждого королевства. От них всё начинается, а командуют в них Наместники. Ратуша принадлежит администрации, а управляет ей — посланец Синекриона. Следовательно, Синекрион — это королевство, специально созданное администрацией для того, чтобы игра функционировала. То есть республика, а не королевство. Ну и что? Кто хозяин игры — тот и решает, что в ней, да как.
— Я всё-таки не понимаю, — сказал я. — В чём, собственно, проблема? Ну, даже учитывая всё, что ты сейчас рассказал.
— Нет проблемы, — улыбнулся Добрыня. — Кто сказал, что проблема? Ты просил про Наместника рассказать.
— А проблема в том, — сказал уже изрядно опьяневший Мамай, глядя мне в глаза, — что нам врут. В главном врут. Это не игра для нас. Это мы для них. Сидят они сейчас где-нибудь на тропических островах в индийском океане, загорают на своей яхте, коктейли пьют. А мы вкалываем на них. Эта игра — огромная машина для зарабатывания денег, Алекс. И мы в ней — бесправные виртуальные винтики.
Я помолчал. Для одного дня информации уже явно было больше, чем достаточно.
— И всё же, — сказал я. — Что тебя так волнует? Всё в мире создано для зарабатывания денег, что здесь нового-то?
— Меня лично волнует, — вмешался Добрыня, — что я деньги князю сдавал. Когда мы на княжество скидывались. И думали тогда, что самостоятельными будем, независимыми. Что не придётся больше на кого-то спину гнуть.
— Они ещё до Смоленска вместе играли, — пояснил мне Витя. — С князем Андреем. Он тогда просто рыцарем был, как и они.
— А знаешь, сколько мы ишачили, чтобы денег скопить? — спросил Мамай.
— Нет.
— Два года. Причём мы не только игровые, это понятно, мы как рыцари неплохие деньги получали. Но этого не хватило бы. Мы реальные деньги вложили. Я со стипендии откладывал. Персиваль вон, у родителей выклянчил. Князь Андрей мотоцикл продал. А в результате что? В своём княжестве
— Сколько нужно денег, чтобы королевство создать? — спросил я.
— От десяти тысяч нереалов, — ответил мне Витя.
— А почему — «от»?
— Потому что за десять тысяч ты получаешь клочок земли с гулькин нос, — пояснил Мамай. — Правда, там тоже будет ратуша и все дела.
— Только съедят тебя, оглянуться не успеешь, — подал голос Персиваль.
— Да, соседи раздавят, — подтвердил Мамай. — Если делать — так делать серьёзно. Чем больше денег вложишь — тем больше территории получишь. Тем больше сможешь на ней построить, жителей привлечь.
— И про ресурсы не забудь! — добавил Добрыня.
— Да, и ресурсы, — подтвердил Мамай. — Они случайным образом распределяются. Чем больше территория — тем больше на ней будет ресурсов. А значит, сможешь их продавать, превращать ресурсы в деньги. Для цены также имеет значение, в каком районе землю покупаешь — на севере, где вечная мерзлота, или на юге, где палку в почву воткни — дерево вырастает. А ещё пустыня есть, или степь. Земля будет дешевле, но и ресурсов меньше. Ну, в общем, ты принцип понял. Чтобы не было спекуляций с купленными территориями, часть вложенных денег сразу списывается со счёта. Потом ты их постепенно возвращаешь, добывая и продавая ресурсы. Другая часть ложится в так называемые золотовалютные резервы, то есть в созданный в новом государстве Центральный банк. Это будет залогом под выпуск денежной массы. Ну и наличными на балансе княжества что-то остаётся. В бюджете, короче.
— Зарплаты дружине платить, — улыбнулся Персиваль.
— Ну да. И так далее, и тому подобное. Всё тут связано воедино, — подытожил Мамай. — Хорошо хоть, внесённые деньги не просто так растворяются в карманах создателей игры, а как бы остаются нам на «раскрутку». Хотя на самом деле доллары уходят к ним на банковский счёт и мы их уже не видим, у нас остаются чисто виртуальные вещи. Пиксели на экране.
— Да я уже, кажется, начинаю понимать, — сказал я. — А сколько вы вложили?
Мамай посмотрел на Добрыню, затем на Персиваля.
— Да ладно. Скажи ему, — сказал Добрыня.
— Нас сорок два человека было, основателей, — торжественно сказал Мамай. — Все вместе мы внесли двести тысяч.
Витя выпучил глаза.
— Двести тысяч чего? — не понял я.
— Нереалов, — пояснил Мамай. — В ЭСЭРах это потом двадцать четыре миллиона получилось. Тогда ещё курс другой был, один к ста двадцати.
— А в долларах, выходит, двадцать тысяч? — никак не мог поверить я.
— Да, двадцать штук. Что-то мы игровыми внесли, два года с зарплат экономили, но остальное — да, «живыми» деньгами. Хотели своим умом жить.
— Вот это сумма! — мечтательно протянул Витя. — И что, всё ради игры?
— Всё ради свободной игры, — гордо сказал Мамай. — Свободной игры в своём государстве.
У меня на языке уже вертелся следующий вопрос, но Добрыня вдруг резко поставил кружку на стол и засобирался.
— Ты чего? — спросил его Персиваль.
— Я малому обещал с алгеброй помочь, а время уже позднее, надо спешить, — ответил Добрыня. — Завтра в дороге договорим. Или на заставе.
— Да, — согласился Мамай. — Ты прав. Времени будет достаточно. А пока пора по домам.