Битвы богов
Шрифт:
– Испытание! Испытание! – услышал он крики русалок, теряя сознание.
– Только Избранный может пройти испытание, только Избранный!
Пляшущие фигуры слились в один разноцветный вихрь и со страшным грохотом исчезли.
Глава 7
Исполнение желаний
Они сидели обнаженными на огромной белой кровати размером с большую комнату и, взявшись за руки, смотрели друг на друга. На потолке виднелся огромный плафон, изображающий сидящую на облаке Афродиту, нежно обнимавшую маленького Амура. Рядом молодой пастушок, забыв о своих овечках, страстно целовал хорошенькую пастушку. Афродита ласково улыбалась и приветливо кивала им головой. Овечки безмятежно щипали травку. Толстый очаровательный мальчик с маленькими крылышками, хитро щурясь, прятал за спиной золотой лук со стрелами. Крылатые грифоны, сидящие по бокам, от нетерпения перебирали своими мощными когтистыми лапами. Амур прицелился и выстрелил. Стрела, сверкнув на солнце яркой вспышкой, попала в девушку, сидящую на кровати. Она изогнулась и громко
– Алена! Алена! Афродита! Моя Богиня! – прорычал он, закатывая глаза и теряя сознание. Она прижалась к нему еще сильнее, напряглась и громко закричала. Ее крик и его рычание слились в один оглушающий звон!
Звенел школьный звонок. Грифоны, Афродита и Амур исчезли. Кровать сиротливо стояла посреди 10 «Б» класса, стены которого были завешаны наглядной агитацией. На подоконниках стояли горшки с фикусами. В класс, громко хлопнув дверью, вошла учительница математики Людмила Петровна и строго сказала:
– Ну, мальчик, ты нахал! Я от тебя этого не ожидала! Давай сюда дневник! Завтра пришлешь в школу своих родителей!
Нику захотелось умереть от стыда, и он натянул одеяло до подбородка.
– Извините, Людмила Петровна! Все как-то само собой получилось, – пряча глаза, пролепетал он. – Но, это в последний раз, я вам обещаю! – уверенным голосом заверил он учительницу математики.
Она фыркнула от возмущения, развернулась и, топая каблуками, решительно вышла из класса, громко хлопнув дверью. Оглушительно ревя мотором и лихо крутя огромный руль, на своем письменном столе, заваленном бумагами, в класс въехал директор школы Алексей Гаврилович. Ехидно смеясь и грозя пальцем, он сделал круг вокруг кровати и вырулил наружу в коридор.
– Исключу из школы обоих! Завтра на педсовет! – удаляясь, крикнул он прокуренным голосом.
С гвалтом и топотом в класс ворвался десятый «Б». Толпа протиснулась в дверь и остановилась, как вкопанная. Все с удивлением уставились пару, на лежащую в кровати. Наступила гнетущая тишина.
– Товарищи! – выйдя из оцепенения, строгим голосом сказала староста класса Людка Ходова, направив на них сквозь линзы очков свой ядовитый взгляд. – Посмотрите, в каком виде они здесь разлеглись, эти разложившиеся от безделья ученики! Чем это вы здесь занимались целый урок? А! Урок биологии себе устроили вместо математики! Мы этого так не оставим! Придется ставить вопрос на бюро! Вы еще пожалеете!
Ее взгляд не обещал ничего хорошего, а косички с белыми бантиками затряслись от возмущения. Неожиданно резко зазвенел второй звонок, и все с грохотом вылетели из класса. Кровать неожиданно закрутилась вокруг своей оси и стала плавно подниматься. Она прошла через потолок, затем через пятый этаж, удивив своим появлением учительницу начальных классов Зою Алексеевну, и под гвалт восторженных первоклашек через чердак вырвалась наружу. Затем она стала стремительно набирать высоту. Сверху здание школы казалось все меньше и меньше, пока не превратилась в маленький квадратик, окруженный такими же квадратиками. Кровать ходила ходуном и со страшной скоростью неслась вверх. Влюбленные обнялись и со страхом смотрели вокруг себя. Словно на ковре-самолете они стремительно вошли в слой облаков. Густой туман окутал все вокруг. Ничего не было видно. Как пробка из воды, кровать вырвалась наружу из облака. Засияло ослепительное солнце. Внизу, словно снежные поляны, до горизонта простирались белые облака, а над ними раскинулось сияющее голубое небо. Неизъяснимая радость наполнила их обоих. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Они всхлипывали, и слезы изумрудным дождем капали у них из глаз. На лету слезы превращались в белых голубей, которые, махая крыльями, летели рядом с ними, указывая путь. Впереди засверкала гряда облаков, похожих на горные вершины. Из-за них яркими лучами прорывалось чудесное сияние. Кровать резко пошла вверх прямо на вершину самой большой горы.
«Это священная гора Олимп, где живут Олимпийские боги», – промелькнуло в голове Ника.
Кровать поднялась почти до самого верха и остановилась, тихонько покачиваясь. На самой вершине, на великолепной зеленой лужайке, стоял трон, сделанный из слоновой кости. На нем сидел бородатый мужчина, одетый в богато расшитый греческий хитон и сандалии с кожаными ремешками. Его голову украшал лавровый венок. В руке он держал скипетр, символ царской власти. Ник и Алена сошли с кровати и стали робко оглядываться вокруг. К ним подскочил юноша, одетый в красный плащ, застегнутый медной фибулой, изображающей быка. На ногах у него были сандалии с маленькими крылышками. Они трепетали, готовые в любой момент унести своего хозяина.
– Гермес, Гермес! – услышал Ник шепот вокруг.
Гермес взял Ника и Алену за руки и подвел к Зевсу, который величественно приветствовал их кивком головы. У его ног сидела богиня неземной красоты. На ней была легкая розовая накидка и сандалии. Загорелые стройные ноги, видневшиеся из-под короткой туники, привлекали взоры других богов. Ее огромные, затянутые поволокой глаза, с нежностью и любовью смотрели на Ника, обещая неземное блаженство. Ее лицо было ему очень знакомо, но он никак не мог вспомнить, где он видел эту богиню в последний раз. Козлоногий фавн с безумными от вина глазами, приплясывая, играл на свирели. Вокруг него в танце кружились полуобнаженные дриады в одежде из виноградных лоз. За их спиной виднелся девственный лес, полный зверей. Огромные полосатые тигры ходили рядом с пятнистыми оленями и не трогали их. Большая бурая медведица играла с тремя маленькими медвежатами. Они пытались вскарабкаться ей на голову, а она ласково скидывала их обратно на траву своими мягкими лапами. Музыка заиграла громче. Это была удивительная мелодия, заставляющая забыть все на свете. Дриады кидали влюбленные взгляды в сторону Ника и призывными жестами манили его к себе. Из лесу выскочила целая стая бородатых фавнов. Перебирая своими копытами, они бросились к наядам и пустились в пляс. Чахлая виноградная лоза, растущая в мраморном вазоне, стала увеличиваться на глазах. Она извивалась, как змея, сворачиваясь кольцами, обвиваясь вокруг танцующих фигур. На ней появились крупные гроздья спелого винограда. Танцующие пары срывали гроздья и с криками радости кидали их в огромный медный чан. Другие босыми ногами давили виноград. Ярко-красный сок, словно кровью, окрашивал ноги дриад. Дионис, красивый, великолепно сложенный молодой мужчина, одетый в леопардовую шкуру, зачерпнул золотой чашей вина и с поклоном подал бородатому мужчине.
– Владыка мира! Повелитель богов! Зевс-громовержец! Свершилось предсказание великих Мойр! Снова Олимпийские боги вернулись на гору Олимп, снова растет и плодоносит божественная виноградная лоза, снова боги могут пить напиток вечной любви и молодости – Амброзию!
Зевс торжественно поднял чашу.
– Да здравствует великий Избранный, который помог богам снова вернуться на Олимп, и вернуть в мир любовь и вечную молодость!
Боги криками приветствовали Ника! Зевс первым отпил из чаши и передал ее красивой богине. Она тоже отпила и пустила чашу по кругу. Весь сонм Олимпийских богов, захлебываясь, пил из чаши, вино в которой не кончалось. Дриады и фавны черпали вино золотыми черпаками и пили, пили, пили. Пухлый мальчик с белыми крылышками за спиной, глотнув из чаши, совсем захмелел и, летая зигзагами над поляной вверх и вниз, стрелял в танцующих своими золотыми стрелами. Деревья на поляне стали быстро расти. Прямо на глазах на них вырастали яблоки, груши, сливы, айва, персики, абрикосы, финики и бананы. Они тут же созревали и падали на землю. На земле вырастали удивительные дыни, арбузы, огурцы, помидоры. Яркими красными гроздьями сверкала в зеленой траве крупная земляника, и виднелись коричневые шапочки белых грибов. Фавны доили тучных коров и коз и готовили ароматный сыр. Дриады пекли на камнях нежные пшеничные лепешки и раздавали пирующим. Гермес подскочил к Нику и подал ему чашу с вином. Оно бурлило словно живое, наполняя воздух удивительным ароматом. Ник поднял чашу, приветствуя Зевса, и сделал глоток. Он почувствовал, как по телу разлилась приятная теплота, на душе стало спокойно и весело, все тревоги и переживания остались позади. Голова у него закружилась, и он ощутил, как земля стала уходить из-под ног. Зевс, Афродита, Дионис, Гермес, фавны, пастухи и пастушки поплыли у него перед глазами стремительным вихрем и исчезли.
Глава 8
Испытание
Опушка леса, залитая солнцем, радовала глаз зеленью. Синеватые ели как солдаты вытянулись стройными рядами. Класс, вырвавшийся на природу, носился и галдел, наполняя лес звонкими детскими голосами. Ник искал глазами Алену, но ее нигде не было видно. Внезапно на землю упала тень. Огромное облако заслонило солнце, природа вокруг затихла и замерла, словно ожидая какой-то непонятной угрозы. Ник почувствовал легкую тревогу. Он услышал стук топора. Этот звук отдавался у него во всем его теле и пугал. Ноги сами понесли его вперед. Выбежав на опушку, он увидел, как второгодник Кукат, глава всей местной шпаны, рубит прекрасную зеленую елку. Нику показалось, что он слышит мольбы дерева о помощи. Елка тряслась и казалось, что она зелеными мохнатыми ветками как руками пытается остановить своего мучителя. В толпе он увидел Алену. Она пыталась остановить Куката, схватив его за руку. Кукат оттолкнул ее, грубо смеясь. Алена с мольбой взглянула на Ника, который стоял за спинами ребят. Страх захлестнул его, ему захотелось повернуться и уйти, спрятаться где-нибудь одному. Пересилив себя, он сделал робкий шаг и вошел в круг. Наступила тишина. Все молча глядели на него. Ситуация показалась ему странно знакомой. Глаза Алены излучали любовь и мольбу, она мысленно просила его о помощи. Ему казалось, что он явственно слышит ее слова. Она была похожа на какую-то очень знакомую и очень дорогую ему женщину.
– Афродита, богиня любви, – вспомнил он, – там, в актовом зале, когда я дрался с Лисом.
Дрожь в коленях прекратилась, кулаки налились тяжестью, появилось спокойствие и решимость. Он почувствовал, как тело его напряглось и приготовилось к схватке. Кукат презрительно посмотрел на него, отложив топор. Его лицо напоминало Нику какой-то неприятный эпизод.
– Лис! – вспомнил он, – римский центурион, вызвавший его на поединок в каком-то далеком сне.
Кукат презрительно посмотрел на него.