Битвы по средам
Шрифт:
— Делавэр. Как думаешь, миссис Бейкер похожа на злого гения?
— Только в твоём больном воображении. Какой штат объявил о независимости вторым?
— С воображением у меня всё в порядке. Пенсильвания. Миссис Бейкер меня ненавидит.
— Ничего подобного. Ты просто параноик. Называй третий штат.
— Ага, я — параноик, спасибо на добром слове. Нью-Йорк.
Мирил заглянула в учебник.
— Нет, не Нью-Йорк. Нью-Джерси.
— Самая умная?
— Самая начитанная.
А за окном — не очень-то чистым окном в кабинете мистера Петрелли — сиял один из тех удивительных осенних
— Четвёртый штат помнишь? — спросила Мирил.
Так мы с ней и проработали до большой перемены. Кстати, я уже не опасался выходить на улицу: брат Дуга Свитека сидел дома с сотрясением мозга, а все, кого миссис Бейкер могла подговорить на повторное покушение, видели первое и боялись, что я их тоже вырублю. Поэтому, выйдя от мистера Петрелли, я побежал в класс — оставить учебник в парте и быстренько выскочить на школьный двор. Я рассчитывал подышать свежим октябрьским воздухом и вернуться целым и невредимым.
Я прямо не чаял поскорее оказаться на улице.
Тут-то и выяснилось, почему миссис Бейкер улыбалась мне так зловеще.
Ровно в тот момент, когда школьные часы пробили полдень, она объявила:
— Все свободны. А вы останьтесь, мистер Вудвуд. У меня есть для вас одно дело.
Я взглянул на Мирил.
— Ну? Слыхала?
— Ты — параноик, — процедила она и вышла из класса.
— Мистер Вудвуд, — сказала миссис Бейкер, — внизу, на кухне, лежат пирожные, которые миссис Биджио пекла для меня всё утро. Будьте так любезны, принесите их сюда. Только не обнадёживайте одноклассников — пирожные предназначены не для них. Это угощение для жён военнослужащих, которые сражаются во Вьетнаме. У нас сегодня днём встреча в соборе Святого Адальберта. Идите.
— Это всё задание? — уточнил я.
— Вы вечно что-нибудь подозреваете, мистер Вудвуд. А подозрительность мужчину не красит.
Я отправился к школьной поварихе. Подозрения мои остались при мне, но я решил, что дело простое и я ещё успею погулять. Подумаешь, сгоняю на первый этаж, потом вернусь на третий, потом — снова на первый, на улицу. Правда, до кухни долго бежать: она расположена в дальнем конце длинного коридора. Наверно, для того, чтобы в классах не пахло едой. Иногда это помогает, иногда нет, и во всей школе воцаряется этакий перечно-гамбургеровый дух. И дух этот не развеивается очень долго — точно под половицами сдох какой-то зверёк.
Наша повариха, миссис Биджио, похоже, полностью лишена обоняния. Либо из-за марлевой маски, которую она носит не снимая, либо просто потому, что за долгие годы работы в Камильской средней школе нюх ей отшибло напрочь.
Да, но у меня-то маски нет, и обоняние у меня острое, поэтому у дверей кухни я на всякий случай остановился и набрал в лёгкие побольше относительно чистого воздуха. Потом я вошёл. И тут же понял, что зря боялся. Ничем дурным тут сегодня не пахло. Пахло выпечкой — вкусной, сладкой, ещё тёплой. Запах масляной сдобы, ванильного крема и сахарной пудры… Все эти чудные ароматы наполняли горячий от плиты воздух. На длинных столах, подальше от мерзкой школьной еды, которую собирались скормить сегодня на
— Тебя миссис Бейкер прислала? — спросила миссис Биджио.
Я кивнул.
— Ну, бери сначала вон тот, — велела повариха.
Я подумал о благодарности. Вернее, о неблагодарности. Почему бы миссис Биджио не поощрить меня за помощь? Неужели ни одна живая душа не оценит мой порыв, моё желание помочь? Неужели никто меня не угостит? Одной-единственной профитролькой?
Нет, не угостит. Это ясно как день.
— Взял? Ну, вперёд! Смотри не урони, — добавила она.
«Не уроню, будьте уверены», — подумал я. А ещё — «Не за что». Это в ответ на «спасибо», которого мне никто не сказал.
Я взял по подносу в каждую руку.
— По одному носи! — всполошилась миссис Биджио.
Я посмотрел на неё внимательнее.
— Вы чего, хотите, чтобы я двенадцать раз сходил вверх-вниз?
— О, всё-таки считать тебя мистер Шамович научил, — похвалила она. — Ну, бери один и беги.
Всю большую перемену я носил подносы с пирожными в класс миссис Бейкер. И каждый раз она встречала меня улыбкой.
— Ставьте на полку у окна. Там немножко дует с улицы, они подсохнут и не заклёкнут.
Я всё время помнил об отце, о будущем компании «Вудвуд и партнёры». И не жаловался. Я стерпел, когда миссис Бейкер попросила меня открыть окна пошире и мне пришлось для этого снова снять и переставить все подносы — по одному — с полки, а потом, открыв окно, вернуть их на полку. Я не жаловался.
— Спасибо, — сказала миссис Бейкер, когда часы пробили половину первого и мои одноклассники устремились обратно за парты.
Увидев профитроли, Данни Запфер радостно хлопнул меня по плечу. Видно, рассчитывал, что всем достанется. Шиш, не достанется! Все это поняли, когда миссис Бейкер велела нам взять «Математику для нас с тобой» и стройными рядами отбыть в кабинет мистера Шамовича.
Поверьте на слово: когда знаешь, что на полке у окна осталась стоять дюжина подносов с благоуханными воздушными пирожными, никакая наука на ум не идёт. Хотя нет! Простейшая арифметика тут как раз кстати! Подносов двенадцать, а нас двадцать три, да ещё сама миссис Бейкер. Итого — полподноса на брата. Или сестру. Думаю, это уравнение решил не только я, но и все мои одноклассники, причём очень быстро. И, встретив по пути в кабинет мистера Шамовича параллельный класс, который как раз направлялся к миссис Бейкер, держа под мышками «Родной язык для нас с тобой», мы занервничали. Вдруг они посягнут на наши пирожные?
Но пирожных никто не тронул. Когда мы вернулись, нагруженные теорией множеств, подносы по-прежнему стояли у окна, овеваемые лёгким ветерком из полуоткрытых, вымытых моими руками окон. Однако миссис Бейкер вела себя так, словно никаких профитролей в классе нет. В сущности, раз их нельзя съесть, лучше б их там и не было. Почему мы должны их нюхать, если вся эта роскошь предназначена не нам, а жёнам, чьи мужья воюют во Вьетнаме? Так что лучше бы эти пирожные уже стояли в соборе Святого Адальберта. Нам-то они всё равно не достанутся.