Битые козыри
Шрифт:
Кулидж высоко поднял мохнатые брови и заметил, что с таким же успехом он мог бы прослушать эти записи у себя дома, если бы их к нему доставили.
Скинертону пришлось долго юлить, чтобы не сказать правды и в то же время произвести впечатление человека, ничего, кроме правды, не говорящего.
— Ну что ж, — согласился Кулидж, — раз я здесь, послушаю.
Скинертон включил первую запись.
— Эта штучка называется полонез Шопена, — сказал Кулидж, когда музыка замолкла. — Исполняет Николо Силвер. Разумеется, не на гобое, а на
— Спасибо, профессор. Я тоже сомневался насчет гобоя. Очень вам благодарен. Прошу послушать вторую.
Как только зазвучала другая пленка, брови профессора полезли на лоб.
— Странно, — задумчиво произнес Кулидж. — Произведение то же. Исполнитель — Николо. Но что за инструмент он выбрал?!
— Вот-вот! — обрадовался Скинертон. — Это как раз нас и интересует. Очень подозрительный инструмент — вроде бы и не рояль…
— Как не рояль?! — изумился Кулидж. — Конечно, рояль. Но очень скверный экземпляр, один из тех мини-роялей… Их выпускает «Мэтью», скорее в декоративных целях, чем для исполнения серьезной музыки… Странно только, что великий Силвер согласился на нем играть.
— То, что вы сказали, профессор, очень для нас важно. Вы уверены в своем заключении?
— Матерь божья! Да предложите послушать любому музыканту, и он скажет то же самое.
— В таком случае прошу вас сформулировать свое мнение по официальному каналу. — Скинертон указал микрофон и продиктовал первую фразу: — «Я, профессор Роберт Кулидж…»
Дирижер послушно повторил то, что сказал ранее, и в заключение спросил:
— Могу я надеяться, что моя экспертиза поможет вам найти убийц несчастного Николо?
— У вас для этого очень веские основания, профессор. Именно поэтому прошу вас никому о содержании нашего разговора не рассказывать.
Кулидж дал слово джентльмена, и его на том же корабле доставили на Землю.
Узнать через наземную службу, кому из обитателей космоса фирма «Мэтью» продавала мини-рояли, было делом пустяковым. Через десять минут Скинертон получил нужную справку. Кроме колонии на Луне мини-рояль месяц назад приобрели для «Храма херувимов». И больше никому в космос не отправляли. Никому! Такого успеха Скинертон не ожидал. Все сходилось, как в задачке для малышей.
«Странная» запись была сделана одним из патрульных катеров во время сквозного прослушивания «Хе-хе». Больше нигде Силвер исполнять Шопена на таком инструменте не мог. Даты, когда была сделана запись и когда исчез Силвер, совпадали. Неопровержим факт, что нигде больше на орбите таких роялей нет. Единственная спасительная для Гудимена версия, что в «Храме» просто воспроизводилась запись, сделанная в другом месте, отпадала. Петля затянулась, остается только дернуть, и, может быть, на этот раз старый гангстер из нее не выскользнет.
После того как ребята Скинертона захватили в космосе груз наркотиков, а «несчастный случай» на Земле избавил Тэди Берча и самого Гудимена от справедливой кары, Скинертон не раз вспоминал испуганный возглас Джеймса Бирна о тех, кто стоит за спиной синдиката, — даже по имени он побоялся их назвать. Скинертон понял, что тягаться с покровителями Гудимена ему не по силам. И дело не только в больших деньгах, на которые можно купить кого угодно. Чутье опытного криминалиста подсказывало Скинертону, что от некоторых делишек Гудимена воняло большой политикой. А там, где переплетаются интересы гангстеров, бизнесменов и политиканов, полиции делать нечего.
Сомнений на этот счет не осталось, когда удалось выловить труп Силвера. В распоряжении Скинертона были факты, доказывавшие, что от останков пианиста отделались люди Гудимена. Один из пиратских кораблей был заснят в момент его приближения к орбите, на которой потом оказался Силвер. На снимках можно было даже различить движения манипуляторов, выбрасывавших труп. Хотя тогда кораблю удалось скрыться, но если бы Скинертону разрешили произвести обыск в «Хе-хе», он уверен, что нашел бы там отрезанные руки и уличил бы убийц.
Вместо разрешения на обыск он на следующий день услышал бредовую выдумку Фреда. Скинертон попытался было настоять на своем и убедить начальство, что другого, более верного случая разделаться с бандой не представится. Но шеф разъярился и отчитал его, как мальчишку. «Ты начал петь с чужого голоса, Рони! — грозно предупредил он. — Твои парни ошиблись. Понятно? Корабль, который они засекли, оттуда! И никаких сомнений на этот счет у тебя быть не должно. Понятно?!» Скинертону осталось только подтвердить, что он все понял.
Если бы не личные счеты с Гудименом, он бы давно смирился. Но память о погибшем сыне и ненависть к его палачам не ослабевали. Свое слово — закрыть наркотикам путь через космос — он сдержал. В этом ему помешать не могли. Репортаж Биллинга о победе космополо над контрабандистами произвел в свое время очень полезную шумиху, имена Скинертона и Керша получили широкую известность, и ни под каким предлогом убрать их из космоса никто не решился бы.
Со всей силой неостывшей боли и ярости Скинертон преследовал подозрительные корабли, а когда они пытались оказывать сопротивление патрулям, без колебаний приказывал открывать огонь на уничтожение. И своего он добился — контрабандисты перестали соваться в зоны, контролируемые базой.
Тэди Берч долго не мог примириться со строптивостью Скинертона. Он считал, что все дело в недостаточной оплате услуг начальника базы, и не раз, через третьих лиц, делал ему соблазнительные предложения — сулил такие гонорары, перед которыми не устояли бы даже крупные правительственные чиновники. Но Скинертон последовательно и твердо посылал всех посредников к черту.
Вероятно, поэтому зародилась у Гудимена мысль о своей базе в космосе. И когда представился подходящий случай — возник «Храм херувимов», он не преминул откупить его у патера Фугаса.