Благополучная планета (Сборник)
Шрифт:
Зашумело в ушах, жар бросился в лицо будто при внезапной перегрузке.
Держась за руки, Илья и Ляна вскочили — и остались под наклоном, потому что хоть земля, на взгляд, и не сгорбилась, все же странным образом накренилась под ногами, выгнулась невидимой чашей, стараясь объять смерч.
А по оси смерча на поляну беззвучно опускалась летающая тарелка. И чем ниже опускалась, тем ощутимее делался крен земли…
Этот крен ощутил и Грегори Сотт, честно повернувший в противоположную от парочки сторону. Ориентиром для путешествия Сотт наметил пушистый розовый зонтик в вышине, на кончике прозрачной лианы. За Соттом увязалась шестикрылая стрекоза-серафимка, похожая на спортивный значок планеристов.
Стрекоза зигзагами стригла воздух, отлетала, застывала, кидалась навстречу и резко взмывала ввысь, ни разу не задев ни волосинки в растрепанной Соттовой шевелюре. Рума по пути обегала кусты, вынюхивала лазы и норы, отмечала на свой собачий манер приметные камешки. Время от времени останавливалась и требовательным лаем гнала от хозяина нахальную серафимку.
В пышных кронах деревьев плели шалаши новоиспеченные семьи приматов. На толстом, отставленном в сторону суку восседала молоденькая самочка, а перед ней пыжился статный абориген в перламутровой брачной расцветке.
«Невеста» таращила глаза, кокетливо била в ладоши, дула вытянутыми трубочкой губами. «Жених» горбил мускулы живота и рук, тряс плечами в лазоревых эполетах, скалил ровные голубоватые зубы и скрипуче дудел. Сотт уже знал, что брачную окраску приобретают весной все взрослые самцы, но такую яркую и выразительную имеют лишь вступающие в совершеннолетие перволюбы…
«Бииббью, бииббью, кох, кох», — квохтал, пританцовывая, ухажер.
— Чуешь, Рума? — восхитился Сотт, свистнув собаке. Ни самец, ни самка на свист не прореагировали, а Рума насторожила уши и преданно поглядела на Сотта. — Вот бы у кого нашему Ильюшке поучиться, а?
Именно в этот момент грунт под ногами начал вспучиваться с одного бока и поворачивать тело в пространстве, как часовую стрелку по циферблату.
Возникло странное ощущение, что левая нога короче правой. Стрекозу со всеми её крыльями подхватило, поволокло и с маху вмазало в ствол. Рума затряслась и жалобно завыла.
Грегори с трудом развернулся лицом под воображаемый уклон, медленно поднял голову. На деревья опускалось что-то крупное, круглое, похожее на шляпу с лентами или коробку фруктового торта с развязанными тесемками. Сотт мгновенно сообразил: вот оно, долгожданное рандеву с иным Разумом!
С неуклюжестью Пизанской башни, если бы ей вздумалось припустить по неотложным делам, кренясь к земле, крича слова приветствий, Грег кинулся навстречу. Не будь дурацкого крена, бежать было бы легко — тело само скатывалось по несуществующему склону. Корабль садился в угнетающем, непривычном безмолвии. Тем круче в небе выпирал за спиной воображаемый горизонт, острее становился угол, под которым держалось тело. Чувства сошли с ума. Глаза заверяли, что карабкаешься в гору. Ноги и вестибулярный аппарат — что стремительно несешься вниз, к подножию. Подскуливая на бегу и поджимая хвост, рядом семенила Рума.
Кольнуло локоть. Грег скосил глаза — эйгис мерцанием предупреждал, что расстояние до запретного парного объекта менее километра.
О черт! Значит, этот летающий торт садится как раз в той стороне. И сию минуту накроет Илью с Ляной!
Сотт быстрее заработал ногами. Хотя куда уж быстрее: склон стал чуть не вертикально, Грегори просто не препятствовал телу падать в невидимую пропасть…
И вдруг щелчок по ногам. Грунт «лег» в нормальное положение. Тело выпрямилось. Взору открылись поляна и озеро, неземное сооружение касторового цвета, поодаль, почти на кромке берега, — Ляна в купальнике и Илько в плавках. На дереве машет короткими рукавами белое Лянино платье.
Переступая бахромой ножек-амортизаторов, корабль совершал медленные обороты вокруг оси. То, что Сотт принял за шляпные ленты и что служило, вероятно, антеннами, порыскало над кустами и затрепетало, нацелясь на людей. Под лентами наметилась щель люка, треугольная створка откинулась, пандусом пала в траву.
Рума громко, с подвизгиванием залаяла. Сотт потрепал её вздыбленный загривок. И бочком, дабы не казать пришельцу спины, потрусил дальше.
Ну!!! Какие же вы, братья по Разуму?! Человечество жаждет контактов, ищет иносапиенсов во всех уголках Вселенной. А вот поди ж ты, не научная экспедиция, а примитивная туристская группа встретила вас на планете для прогулок. Может, Ягодка и гостями давно облюбована для той же цели?
Из люка выплыла вереница бурых образований в форме запятых в полчеловеческого роста, с пучками жгутиков на кончиках подогнутых вперед хвостов. Запятые разделились, одним языком обтекли Грегори и отрезали ему путь к отступлению (можно подумать, кому-нибудь придет в голову отступать!), другим обошли Ляну и Илько, зависли над водой, образовали пульсирующий коридор, недвусмысленную стрелу, обращенную острием в люк корабля. Все новые запятые выплывали из люка, огненным пунктиром разбредались по кустам. Часть вскоре вернулась, конвоируя по одному, по два примата. Приматы не сопротивлялись. Но и радости не проявляли.
Все это Сотту ужасно не понравилось. Нет, он был не прочь познакомиться с существами иной культуры. Но не таким же образом, когда тебя толкают на контакт насильно, когда вовсе не интересуются твоими желаниями! Грегори стал с ребятами плечо к плечу, прикрыл девушку. Рума, исходя лаем, прижалась к его ноге. Ненадежная составилась цепь. Айта бы сюда!
Догадается он поднять флай или нет?
— Невод соорудили, дефективы небесные! — проворчал Сотт. — Плохо же вы человеков знаете!
С боков, со спины дунул приглашающий вихрь, весомо отвердел, сорвал с дерева легкое Лянино одеяние. Ляна поймала его, борясь с хлопающей по воздуху тканью, надела платье, ногами нашла лодочки.
Больше никто из троих не сделал ни движения: давящая пелена ударила в виски, грубая сила неудобно притиснула ребят друг к другу, скомкала собачонку. Парни инстинктивно напряглись, развернулись на ветер, уперлись широко расставленными ступнями в землю и сплели руки, чтобы не смять хрупкие Лянины плечи.
— Подстрахуй, Грег! — прохрипел Илья.
Осторожно, стараясь не разнимать пальцев рук, он пригнулся, подтянул босой ногой кеды. Подкошенный шквальным порывом, не удержал равновесия, рухнул на колени. Морщась от боли, почти повиснув на Грегори и ослабляя усилие на Лянину руку, подгреб комбинезон. Просунуться в него нечего было и думать.