Шрифт:
Пролог
Павел Ильич.
Тоненькие ниточки магических линий были на Земле большой редкостью. Когда ты переполнен энергией, тебя мало волнует наличие такого мизерного источника, но когда запас минимален, ты готов годами жить в далекой глуши, чтобы чуть-чуть, на доли процента, пополнить свой запас. Всё лето и даже часть весны и осени проводил я в пещере в меловых горах. Из главной пещеры, в которой находилась тоненькая ниточка магической силы, уходили в стороны несколько темных лазов, а потому пещеру облюбовали любители-спелеологи. Мой жуткий, от ожогов, вид добавлял романтики их походам. Истории, которые они рассказывали обо мне у костра, в моё отсутствие, всегда удивляли выдумкой и разнообразием.
— Ладно, разложу подарки, пока Хозяин возвращается, — один из мальчишек с серьезным видом развернул чистое вафельное полотенце, и начал раскладывать запасы еды. В воздухе тут же запахло свежими пирогами, моими любимыми, с капустой. Пришлось вылезти из уютной пещеры, служившей мне спальней, где я лежал на громадном мешке, набитым пижмой и полынью, служившим мне матрасом. Он давал и аромат, и тепло, и мягкость. Туристы были впервые, и испугались моего вида, как все нормальные люди.
— Это вы еще историй не успели наслушаться от мальчишек. Тогда точно разрыв сердца был бы, — успокоил я их. Деревенские мальчишки обрадовались похвале, заулыбались.
— Вы извините нас. Нехорошо получилось, — старший из туристов начал оправдываться. Второй и третий лазы были короткие, заканчивались уютными пещерами, а четвертый лаз уходил глубоко вниз, неоднократно раздваивался, менял направление, как будто хотел запутать.
— Вы в короткую прогулку собрались, или готовы весь вечер по пещере блуждать? — я попытался уточнить планы туристов. Мнения разделились. Двое туристов, лет двадцати, посчитали, что путешествие уже состоялось. Женщина, со стервозным выражением лица, с интонациями менеджера среднего звена, захотела короткой прогулки, но с осмотром всех красивых мест. Двое мужчин и девушка захотели приключений с адреналином.
— Мне обещали светящийся сталактит, — требовательно посмотрела на меня женщина-менеджер.
— Парни! Бросайте жребий, кому ближняя дорога, а кому дальняя, — обратился я к деревенским мальчишкам. Вести туристов в четвертую пещеру выпало младшему мальчику, но он не унывал.
— Я их по «трубе» пару раз протащу, они сразу запросятся обратно, — шепнул он мне. Женщина-менеджер вернулась раздраженная, светящийся сталактит не «захотел» даже чуточку загореться изнутри. По рассказанной мальчишками легенде, сталактит определяет, таким образом, доброту каждого нового человека. Мальчишка укоризненно смотрел на меня, теперь чаевых ему не видать.
— Софья Георгиевна, неужели Вы верите в эти сказки, — чересчур уважительно обратился к ней один из юношей. Он явно хотел подчеркнуть, что она уже неровня ему по возрасту.
— А вот ты, Валек, и сходи, проверь. Здесь недалеко, всего десять минут, — не осталась в долгу обозленная женщина.
— Я с тобой, — подхватился второй юноша. И они нырнули в проход, не дожидаясь проводника. Развлекать «даму» пустопорожними разговорами меня не тянуло, и мы минут двадцать играли с ней в гляделки. О появление молодых людей мы услышали задолго, по радостным воплям, смеху и шуткам, неприличным комментариям и насмешкам над степенью доброты Софьи Георгиевны, которые сразу смолкли в главной пещере.
— Сталактит засветился, но, по-моему, это местная шутка. Ничего это не значит, — Валентин произнес это так, что всем сразу стало ясно, уж он-то верит в легенду на все сто процентов.
— Полыхнуло круто, — подтвердил его приятель. Мальчишка-проводник осуждающе смотрел на меня. «Взрослый человек, как Вам не стыдно», — качал он головой. Из четвертого хода послышались крики о помощи. Спуск вниз был слишком крутой, мужчина, фактически один, вытаскивал труп своего друга. Ни девушка, ни мальчишка не могли ему серьезно помочь.
— Он был жив. Федя еще дышал. Я почти успел. У вас есть аптечка? Рано или поздно рискованные спуски по «трубе» должны были чем-то таким закончиться. У Феди была сломана шея. Чудом было то, что он не умер сразу. Мы положили труп на стол, а я всё никак не мог решиться. Секунды уходили, я уже знал, что буду лечить его, но было мучительно больно, дикая случайность отодвигала еще на два года мечту об исцелении самого себя. Сожаление о нелепой случайности покинуло меня. Мне нужна была абсолютная концентрация на целую, длинную минуту, а я уже забыл, как это всё делается.
* * *
Я сидел не берегу и плакал.
— Радуешься, что Федор остался жив? В первый раз вижу такого искренне счастливого человека, так переживающего за чужака, незнакомца, — Софья неловко толклась рядом, мешая мне выплеснуть моё горе наружу.
* * *
Каждый год со мной приключалась аналогичная смерти Фёдора история. Пещера получила имя святого Павла, и потянулись люди, потерявшие последнюю надежду, но стремящиеся обрести её в убогом страшиле Павле. Приходили они редко, потому что помочь я мог лишь одному из них за целый год. Как только хватало силы я помогал, но когда наступит этот момент не знал никто, ни я, ни они.
* * *
Прошло еще целых десять лет. В этом году я совсем не хотел уезжать из пещеры. В самые лютые морозы в «спальне» было достаточно тепло, и я копил магию, выпивал крохи силы, прекрасно зная, что с настоящей магией покончено.
На Новый Год мне приснился сон. И в этом сне я сплю и вижу сон, что я — это не я, а старуха Мать из храма Жизни. Старуха жалеет, что не рассказала мне, Святому Магу, о возможности путешествовать во времени: возможности присниться во сне самому себе. В этом сне я просыпаюсь, но продолжаю спать, и чувствую фальшь в её словах. Интонации старухи насквозь лживые, но сам способ путешествия правдивый, во всяком случае, на первый взгляд. Когда я окончательно просыпаюсь, я понимаю, что смущало меня во сне. Все мои сны всегда цветные, а сон внутри сна — серый. Возможно, я на самом деле видел серый сон старухи. Что меня больше всего смущает, это своевременность получения мною сведений. Заклинание можно осуществить только раз в жизни, в строго определенный момент, и этот момент наступает сегодня утром. Важным условием заклинания была полная потеря магических способностей. В существующей ситуации это было для меня не столь уж важно, если я серьезно изменю свою жизнь, то я фактически умру. Что есть такое важное в прошлой жизни? Что мне надо спасти в прошлом ценой собственной жизни? Вероника! Кто-то толкает меня к быстрому решению, пытаясь получить взамен … Что? До момента Вещего сна оставалось полчаса. Нужно было успокоиться, чтобы заснуть, и сосредоточиться, чтобы определить тот момент в прошлом, когда я открыт для вторжения в свой сон. Я заснул и увидел свой старый сон, сразу, без какой-либо настройки. Я, более молодой, на юге, раздраженный присутствием Вероники. Смогу ли поверить даже самому себе, что через месяц буду крушить всё подряд, убивать людей, за смерть Вероники?
— Вторая бутылка красного была лишняя. Во сне ко мне пришла шизофрения? — глупо пошутил я, тот, что молодой.
— У меня всего пара минут. Молчи и запоминай.
— У тебя за спиной серая тень. Ты знаешь об этом?
— Ерунда. Это старуха — глава храма Жизни.
— Точно? На вид старик.
— Старик?
— Точно! И искорки неприятные такие, фиолетовые.
— Меня используют втемную! Это сволочной маг Алтаря Смерти!
— Время уходит.