Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
Юноша довольно потянулся, стоя перед телегой, а Се Лянь спросил:
— Сань Лан, куда ты направишься?
Тот со вздохом ответил:
— Не знаю. Буду спать на улице или отыщу какую-нибудь горную пещеру, тоже сгодится.
— Так не пойдёт.
Сань Лан развёл руками:
— Ничего не поделаешь, мне больше некуда идти. — Скосив взгляд на Се Ляня, он снова усмехнулся и произнёс: — Благодарю за предсказание. И за твои добрые слова. Может, ещё свидимся.
Услышав благодарности за предсказание, Се Лянь покрылся испариной. А увидев, что юноша действительно развернулся и собрался
— Подожди, если не побрезгуешь, можешь поселиться в моём монастыре.
Сань Лан, застыв в полуобороте, спросил:
— А можно?
— Домик, вообще-то, мне не принадлежит, но я слышал, что в нём часто ночуют прохожие путники. Боюсь лишь, что жилище это слишком убогое для тебя, и ты не захочешь там жить.
Если юноша и вправду являлся сбежавшим из дому молодым господином, нельзя допустить, чтобы он вот так скитался где попало. Се Лянь сильно сомневался, что юноша сможет долго продержаться на одной лишь половинке маньтоу, съеденной накануне. Если так пойдёт и дальше, рано или поздно он, в самом деле, упадёт без сознания где-нибудь на дороге. Услышав слова Се Ляня, Сань Лан окончательно развернулся и, ничего не ответив, подошёл ближе и наклонился над принцем. Се Лянь даже не успел понять, что тот собирается сделать, лишь ощутил, что расстояние между ними внезапно невыносимо уменьшилось, так что стало трудно дышать.
Юноша вновь отпрянул. Оказалось, он всего лишь взял из-за спины Се Ляня тот огромный мешок с рухлядью. Раздался его голос:
— Ну так идём!
Се Лянь просто застыл на месте. Наблюдая, как высокий и стройный юноша помогает ему нести огромный мешок рухляди, оставаясь при этом в абсолютном спокойствии, в душе Се Лянь прямо-таки взмолился о прощении за подобное проявление неуважения. Сань Лан уже отошёл от повозки на несколько шагов, когда Се Лянь всё же решил направиться следом, но внезапно вспомнил о старом погонщике, по-прежнему лежащем на телеге без сознания. Принц немедленно вернулся, коснулся точки на теле старика, чтобы разбудить беднягу, и настойчиво попросил ни в коем случае никому не рассказывать о том, что случилось с ними этой ночью. Старик, памятуя об увиденных своими глазами способностях Се Ляня, конечно, быстро закивал, не смея перечить просьбе, затем поспешил домой вместе со своим быком.
Се Лянь забрал из телеги свёрнутую циновку, забросил её на спину и, обернувшись, увидел, как Сань Лан, одной рукой неся мешок с рухлядью и всяким скарбом, беззаботно поднимается на холм.
Оказавшись перед покосившимся строением монастыря Водных каштанов, Сань Лан опустил взгляд и прыснул со смеху, как будто увидел что-то крайне забавное. Се Лянь, приблизившись и заметив, что юноша изучает объявление об обветшалом состоянии монастыря и просьбе о посильном подаянии, тихо кашлянул и произнёс:
— Вот видишь, всё именно так. Поэтому я и сказал, что ты, возможно, не захочешь здесь жить.
Сань Лан ответил:
— Сойдёт.
В прошлом именно Се Ляню приходилось говорить людям «неплохо, вполне сойдёт», сегодня же он впервые услышал, как кто-то сказал подобную фразу ему, и ощущения от услышанного оказалось невероятно трудно описать. Прежняя деревянная дверь сгнила, и Се Лянь снял её с петель, заменив простой бамбуковой занавеской, приоткрыв которую, обратился к Сань Лану:
— Заходи.
Сань Лан последовал за ним в домик.
Всё внутреннее убранство можно было рассмотреть с одного взгляда: здесь стоял лишь прямоугольный стол для подношений, два маленьких деревянных табурета, круглая подстилка из тростника да ящик для сбора пожертвований. Се Лянь взял мешок из рук Сань Лана и разложил на столе для подношений стаканчик для гаданий, курильницу для благовоний, бумагу, кисть для каллиграфии и ещё кое-какие мелочи. Затем зажёг красную свечу, которую принцу во время собирания мусора в посёлке сунули в руки добрые люди — и домик изнутри озарился тусклым светом. Сань Лан от нечего делать взял со столика стаканчик для гаданий, потряс его в руке, поставил обратно и поинтересовался:
— Итак, а есть ли у тебя кровать?
Се Лянь повернулся к нему, молча развернул циновку, которую нёс на спине, и указал юноше на неё.
Сань Лан вскинул бровь.
— Только одна, да?
Се Лянь встретил юношу уже по пути обратно, разумеется, он не мог заранее предугадать, что надо бы купить ещё одну циновку.
Принц произнёс:
— Если ты не против, сегодня мы можем потесниться на одной.
Сань Лан ответил:
— Можно.
Се Лянь взял метлу и снова принялся подметать пол. Сань Лан тем временем, осмотревшись вокруг, спросил:
— Даочжан гэгэ, тебе не кажется, что в твоём монастыре кое-чего не хватает?
Се Лянь, как раз закончив подметать, присел на корточки, чтобы расстелить циновку. Услышав вопрос, он ответил, не отрываясь от процесса:
— Я думаю, что не хватает лишь прихожан, стало быть, остальное на месте.
Сань Лан тоже присел на корточки, подпёр щёку ладонью и спросил:
— А как насчёт статуи божества?
Стоило ему напомнить, как Се Ляня моментально осенило: он и впрямь совершенно позабыл о самом главном — о статуе божества!
А какой же монастырь без статуи? Его и монастырём не назовёшь. Несмотря на то, что божество самолично присутствовало в нём, всё же принц не мог каждодневно сидеть перед алтарём и принимать подношения.
Поразмыслив с минуту, Се Лянь нашёл выход из положения.
— Сегодня я купил бумагу и кисть, а завтра нарисую образ божества и повешу его над алтарём.
Если весть о том, что он написал свой портрет и вывесил в своём же монастыре, достигнет Небесных чертогов, скорее всего, над принцем будут смеяться ещё лет десять. Но чтобы вырезать настоящую статую, нужны и денежные, и временные затраты, так что, обдумав оба варианта, Се Лянь решил, что лучше пусть над ним смеются десять лет.
К его полнейшей неожиданности, Сань Лан заявил:
— Рисовать? Я умею. Помочь тебе?
Се Лянь сначала замер, но потом рассмеялся:
— Что ж, в таком случае, заранее благодарю тебя. Вот только, боюсь, что ты не сумеешь нарисовать наследного принца Сяньлэ.
В конце концов, почти все его портреты подверглись сожжению восемьсот лет тому назад, и сколькие бы из них ни дожили до сегодняшнего дня, наверняка людей, которые видел эти портреты, можно было сосчитать по пальцам. Сань Лан, однако, возразил: