Благословение Небожителей 1-5 тома
Шрифт:
— Ваше Высочество.
— Что?
— У меня что-то с памятью плохо, не напомнишь, чем мы занимались последние несколько дней?
— Разве мы не проводили все дни в тренировках в монастыре Хуанцзи?
— Где Хуа Чэн?
При первых же звуках этого имени, Се Лянь ощутил что-то знакомое, однако, поразмыслив, всё-таки решил, что слышит его в первый раз, поэтому озадаченно спросил:
— Хуа… Чэн… Кто это?
Воцарилось долгое молчание.
— Хорошо, — произнёс Му Цин. — Я понял.
Он сделал знак взглядом и отошёл посовещаться вместе с ошарашенным Фэн
— Что ты понял? О чём вы говорите?
Закончив обсуждение, двое вернулись к нему, и Фэн Синь сказал:
— Ваше Высочество, идём с нами.
Се Лянь насторожился ещё сильнее.
— Куда?
Му Цин ответил:
— Отведём тебя к тому, кто может решить случившуюся с тобой проблему. Идём!
Но теперь принц, охваченный немалыми подозрениями, начал отступать прочь. Му Цин, заметив, что тот, похоже, собирается сбежать, велел:
— Не убегай! — и выкинул с ладони пучок божественного сияния, чтобы связать принца.
Но разве Се Лянь мог сейчас стоять на месте?
Он со всех ног бросился наутёк!
Когда это случилось, у Фэн Синя и Му Цина голова пошла кругом. Они помчались в погоню, на ходу перекрикиваясь:
— Твою мать! Да твою ж мать! Что это с ним??? Если он потерял память, не могло же это достигнуть таких масштабов?! Одним махом выкинуть из головы восемьсот лет?!
— Наконец! Кончилось тем, что он объелся своей стряпни и повредился умом!
— Не может быть! Думаю, он отправился за порог в одиночку и повстречался с непредвиденной опасностью. Нужно поскорее найти его! Его теперешнему сознанию всего семнадцать лет!
Даже в такой момент Му Цин не удержался от насмешки:
— Ага! Наивный и непосредственный, глупый и избалованный семнадцатилетний Его Высочество наследный принц!
— Подожди! Нужно сначала сообщить ему. Скорее сообщим ему!
Раз случилась такая напасть, разумеется, первым делом необходимо уведомить того самого!
Се Лянь на одном дыхании пробежал больше двадцати ли, и лишь остановившись, наконец немного отдышался. Принцу казалось, что он по-прежнему плутает в тумане чьей-то западни, но никак не может из неё вырваться.
Что же, в конце концов, происходит?
Это ненормально. Совершенно ненормально!
Ему ли не знать, какова истинная сила Му Цина? Чтобы заполучить то божественное сияние, ему понадобилось бы совершенствоваться несколько сотен лет, разве это мог быть настоящий Му Цин? Наверняка самозванец!
И он сам. Он тоже вёл себя ненормально. Принц заметил не сразу, но бежал он легко, словно летящая ласточка. Конечно, он и раньше обладал подобным мастерством, однако сейчас сделался ещё быстрее, ещё сильнее.
Всё было не так!
Спокойствие, спокойствие, только спокойствие. Се Лянь вдруг вспомнил, что Му Цин только что, кажется, упомянул одно имя.
Принц пробормотал вслух:
— Хуа Чэн.
По неизвестной причине это имя, хоть и должно было быть незнакомым, но когда слетало с его губ, заставляло что-то в душе едва ощутимо шевельнуться, словно в потайном уголке его сердца раскрывался цветок. Поэтому принц, не сдержавшись, повторил имя многократно, раз за разом.
Хуа Чэн, Хуа Чэн, Хуа Чэн.
Должно быть, это очень важная личность, которая, возможно, является ключом к разгадке случившегося с принцем. Необходимо его найти. Приняв такое решение, Се Лянь направился в сторону города.
Когда принц только-только осознал, что с ним произошло, он совершенно не мог этого принять, но прошло менее часа, и ему немного полегчало. Несмотря на крайнее физическое и моральное недомогание, он находился в западне, которая не давала ему времени на лишнее беспокойство. Настоящие Фэн Синь и Му Цин куда-то исчезли, из чего легко сделать вывод, что тайный злодей обладает исключительными способностями. Необходимо сейчас же воспрянуть духом и докопаться до истины.
Поэтому, когда принц добрался до ближайшего посёлка, выражение его лица уже приобрело привычный вид.
Зайдя в первую попавшуюся чайную, Се Лянь поднялся на второй этаж и сел у окна, однако у него не было настроения пить чай. Взяв со стола стакан, он посмотрел на осадок, который не вытерли со дна. От одного взгляда на принца накатила тоска, и он отставил стакан в сторону.
В чайной сидела прелестная и грациозная девушка, которая обнимала пипу [320], исполняла на ней плавную мелодию и пела, словно иволга.
Мужчины, сидящие вокруг, и старые, и молодые, глядели на неё с ухмылками. Сперва зазвучала обыкновенная местная мелодия, что-то про девушку, которая ранним утром вышла собирать цветы, но вскоре какие-то старики заголосили:
— Скукота, не хотим это слушать, давай другую!
— Да! Эта песня нам не по нраву, другую, другую!
— Сыграй вот эту!
Певунье ничего не оставалось, как повиноваться. Она, легко щипая струны, заиграла немного игривый мотивчик романтической окраски, тягучий и мягкий, настолько мягкий, что от него краснели щёки, а сердца стучали чаще. Зрители наконец остались довольны и принялись выкрикивать одобрения. Се Лянь же, сидя в самом углу второго этажа у окна, в отличие от них, чувствовал себя весьма неуютно.
Если внимательно прислушаться к словам, в песне пелось о молодожёнах, которые проводили страстную и нежную брачную ночь. Вот уж поистине смелая откровенность. Се Ляню ни разу не приходилось слышать столь непристойные песенки в императорской столице. В прошлом такие мотивы пролетели бы развратным ветром мимо ушей принца, поскольку не имели к нему ни малейшего отношения, и он в жизни не задумался бы о подобном. Но теперь… всё было немного иначе.
И хотя принц нисколечко не помнил, как это случилось, всё же теперь оно стало для него реальностью. Поэтому подобное музыкальное сопровождение наводило на совсем иные мысли. Кроме того, Се Лянь заметил нечто страшное: его помыслы абсолютно перестали ему подчиняться!