Благословение Небожителей. Том 1
Шрифт:
Принц продолжил переписывать канонический текст. Однако через некоторое время на его лице вновь появилось задумчивое выражение.
Тогда Се Лянь спросил:
— У вас есть ещё какие-то вопросы?
Поколебавшись секунду, наследный принц ответил:
— Есть пара. Наставник, что если… у того, третьего, человека еды также не хватит, что тогда делать?
— …
Принц добавил:
— Если те двое получат еду, но потом захотят больше, и из жадности начнут драться ещё ожесточеннее, всё время требуя у него пищу, как тогда следует
— А как вы считаете?
Принц, подумав, ответил:
— Не знаю… возможно, ему с самого начала не следовало вмешиваться.
Зал сиял золотом. Всё здесь было золотым, но именно в тот миг золото окрасилось красным.
За каждым золотым столом в неестественных позах лежат люди. Меч ударом пронзает горло, ужасом наполнен смертный миг.
Его рука, сжимающая оружие, непроизвольно дрожит. Тело государя, который всё ещё излучает возвышенное величие, залито свежей кровью с ног до головы. В его покрасневших глазах застыла боль и ненависть, он держит на коленях мёртвое тело собственной жены.
Он поднимает меч и шаг за шагом подходит ближе. Государь поднимает голову, видит его и потрясённо восклицает:
— Советник? Ты…?!
Хладнокровное лезвие наносит удар.
Одновременно с этим он ощущает чьё-то присутствие и резко оборачивается. Молодой наследный принц стоит в дверном проёме, среди лежащих вповалку трупов дворцовой охраны.
Взгляд юноши пуст, будто он сомневается в реальности того, что видит перед собой, и готов поверить, что всё ещё спит. До смерти перепуганный, он делает шаг вперёд и едва не запинается о высокий порог. Советник вынимает меч из мёртвого тела, брызги свежей крови окропляют чёрное одеяние.
Принц всё-таки спотыкается, но не о порог зала, а о лежащий на полу труп. Он бросается к телу государя и наконец выдавливает из себя:
— Отец?! Матушка[1]?!
[1]В оригинале используются обращения, применимые только к царственным родителям — царственный отец и царственная мать.
Но государь уже не может ничего ему ответить. Принц, не в состоянии привести его в чувство, вскидывается и бросается к советнику с круглыми от шока глазами.
— Наставник! Что вы делаете? Что вы сделали?! Советник!!!
Проходит какое-то время, прежде чем он слышит собственный, будто закостеневший голос:
— Вы получили по заслугам.
Се Ляню плохо спалось. Он проснулся от того, что покатился по полу.
В полудрёме он протёр сонные глаза и обнаружил, что на самом деле проспал не так уж долго, да к тому же видел не слишком приятный сон. К счастью, что-то разбудило его, больно врезавшись в грудь. Посидев немного, он выудил это что-то из-за пазухи и разжал ладонь, на которой лежали игральные кости. Те самые, что он принёс из Дома Блаженства.
В голове принца непроизвольно вспыхнуло алое зарево. Картина была размытой, но фигура в красном оставалась несравнимо чёткой — она неподвижно смотрела прямо на него посреди бущующего моря огня. Се Лянь тяжко вздохнул и подумал: «Интересно, осталось ли хоть что-то от Дома Блаженства после пожара? Теперь, когда меня низвергнут в очередной раз, не знаю, смогу ли я возместить убытки, даже если продам последнюю рубаху[2]… Придётся потратить несколько десятков, а то и сотен лет… Самое большее — всю жизнь, чтобы рассчитаться с ним».
[2]Ориг. — разбить котёл и продать обломки.
Поглядев на игральные кости на ладони, Се Лянь сложил руки в молитве и потряс какое-то время, затем выбросил. Прокатившись по полу, кости застыли.
Как и следовало ожидать, удача, которую Се Ляню одолжил Хуа Чэн, истратилась без остатка. Он хотел снова выбросить две шестёрки, но когда кости оказались на полу, результат оказался противоположным — две единицы.
Се Лянь не сдержал смешка и покачал головой. Как вдруг за его спиной раздались шаги. Принц застыл на мгновение, одним движением убрал за пазуху кости и стёр улыбку с лица.
Звук не походил на шаги Цзюнь У. Владыка ступал тяжело и уверенно, не торопливо, но и не медленно. И хотя Хуа Чэн ступал с некой беззаботностью, иногда даже лениво, а не как подобает высокому чину, всё же настрой, с которым шли оба — будто в груди у них рос бамбук[3] — создавал абсолютно одинаковое впечатление. Однако те шаги, которые сейчас слышал принц, казались лёгкими, даже слегка парящими. Се Лянь обернулся и от увиденного замер на мгновение.
[3] Образно о человеке, который в любой момент готов ко всему, имеет в голове готовый план, уверен в своих силах.
— Ты?
Нежданный гость был одет в чёрное, отличался бледностью, тонкими губами и соответствующим образу бесстрастным выражением лица. На вид он казался беспримерно холодным и безразличным ко всему. Вне всяких сомнений он являлся Богом Войны, однако при этом более походил на Бога Литературы. Если это не Му Цин, то кто же ещё?
Узрев удивление на лице Се Ляня, он приподнял бровь и спросил:
— А ты кого надеялся увидеть? Фэн Синя?
Не дожидаясь ответа, он приподнял полы чёрных одеяний и переступил порог.
— Фэн Синь… скорее всего, не стал бы приходить.
— Зачем ты здесь?
— Владыка заточил во дворце только тебя, да ещё Его Высочеству Тайхуа запретил наведываться сюда. Но никто не говорил, что я не могу прийти.
Он даже не собирался отвечать на вопрос Се Ляня. Что ж, так тому и быть. Всё равно принца это совсем не интересовало, поэтому он не стал переспрашивать. Му Цин обвёл взглядом абсолютно новый дворец Сяньлэ, затем некоторое время испытующе смотрел на принца и вдруг что-то ему бросил. В воздухе блеснуло бледно-зелёное размытое пятно, Се Лянь поймал его левой рукой, а когда пригляделся, то увидел бутылочку из бледно-зелёного фарфора.